Архивная публикация 2009 года: "«Главное – выжить»"

Чтобы подвигнуть узников к более усердному труду, в нацистских концлагерях создавались бордели. Роберт Зоммер избрал для своей диссертации тему, которая долгое время оставалась запретной, и поведал миру о судьбе лагерных проституток.

Эсэсовец в сапогах пинками подгонял Маргарету В. и ее попутчиц, чтобы заставить их побыстрей перебраться из железнодорожного вагона на грузовик. «Тент в сторону, борт опустить. Все в машину!» Через пластиковые окошки в брезенте Маргарета увидела, что они въезжают в мужской концлагерь. Машина остановилась перед бараком, обнесенным дощатым забором.

Женщин провели в меблированное помещение. Барак был другим, чем те, которые 25-летней Маргарете доводилось видеть в женском лагере Равенсбрюк: имелись столы, стулья, скамьи, окна и даже занавески. Надзирательницы сообщили вновь прибывшим, что они в «борделе для заключенных». Мол, им повезло, здесь хорошо кормят и поят. И если слушаться, ничего дурного с тобой не произойдет. Каждой женщине выделили по комнате. Маргарете В. достался номер 13.

Бордель для заключенных в концентрационном лагере Бухенвальд открылся 11 июля 1943 года. Он стал четвертым из 10 «строений особого назначения», появившихся в концентрационных лагерях по распоряжению рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера в 1942—1945 годах. Гиммлер ввел своеобразную систему поощрения: за «особые заслуги» узники вознаграждались облегчением условий содержания, добавками к рациону, денежными премиями.

Дать «прилежно трудящимся заключенным возможность посетить бордель и насладиться обществом женщины» представляется целесообразным, писал рейхсфюрер СС 23 марта 1942 года Освальду Полю, к компетенции которого относилось управление лагерями. По циничной идее Гиммлера, «дома терпимости» должны были повысить производительность рабского труда в каменоломнях и на оружейных заводах.

Существование в Заксенхаузене, Дахау и даже Освенциме борделей, в которых узниц женских концлагерей принуждали к занятию проституцией, до сих пор остается малоизвестным аспектом нацистского террора. На протяжении 9 лет 34-летний берлинский культуролог Роберт Зоммер исследовал документы, разбросанные по архивам и мемориальным комплексам разных стран, а также беседовал с современниками, дожившими до наших дней. Его диссертация, публикация которой состоится в июне, являет собой первое обширное научное описание этой «чрезвычайно изощренной формы насилия, практиковавшейся в концентрационных лагерях». Обнаруженные им факты легли в основу передвижной выставки «Лагерные бордели. Принудительная проституция в нацистских концлагерях», которая до конца года пройдет в нескольких мемориальных комплексах.

Зоммер собрал богатый материал, развенчивающий миф, будто национал-социалисты запрещали проституцию и решительно с ней боролись. Режим стремился, скорее, к тотальному контролю над проститутками; такая политика проводилась как в «старом рейхе» (в особенности после начала войны), так и на оккупированных территориях. Разветвленная сеть борделей, действовавших под контролем государства, покрывала собой в те годы пол-Европы. По информации Зоммера, в нее входили «гражданские и военные публичные дома, а также заведения для принудительных рабочих, в связи с чем эта сеть частично накладывалась на систему концентрационных лагерей». Участница австрийского движения Сопротивления Антониа Бруа, побывавшая в заключении в лагере Равенсбрюк, несколько лет назад писала: «Самые красивые женщины оказывались в борделях СС, менее эффектные — в военных борделях».

Остальные попадали в концлагеря. В июне 1942 года в лагере Маутхаузен, что в Верхней Австрии, открылся первый лагерный бордель; располагался он в десяти небольших комнатках с зарешеченными окнами «барака №1». Тогда в каменоломнях Маутхаузена добывали гранит для возведения знаковых зданий национал-социализма около 5500 узников; в конце 1944 года в лагерном комплексе в целом трудилось свыше 70 тыс. рабов.

Руководствуясь директивами Главного управления имперской безопасности (РСХА) по устроению борделей для принудительных рабочих (одна проститутка должна была приходиться на 300—500 мужчин), эсэсовцы «завербовали» для работы в Маутхаузене 10 женщин.

Всего же в публичных домах концлагерей оказалось почти 200 «секс-рабынь». Основными кандидатками на «работу», согласно критериям СС, становились здоровые и привлекательные женщины-заключенные в возрасте от 17 до 35 лет. Более 60% из них были уроженками «немецкого рейха»; кроме того, в «командах особого назначения» встречались польки, узницы из Советского Союза и даже одна голландка. Евреек нацисты не допускали по соображениям «расовой гигиены». Сначала женщин помещали в лазарет, где их приводили в форму — им делали уколы кальция, они принимали дезинфицирующие ванны, отъедались и загорали под кварцевыми лампами.

Примерно 70% секс-рабынь попали в лагеря как «асоциальные элементы». Такие заключенные ходили с черной нашивкой на рукаве. Некоторые на свободе занимались проституцией — в их задачу входило обеспечить «профессионализм» лагерных борделей, в особенности на первых порах. Клеймо «асоциального элемента» тогда получить было просто — например, за невыполнение норм выработки. Насколько осознанно женщины изъявляли готовность войти в «команду особого назначения», спорно. Так, Роберт Зоммер цитирует слова испанки Лолы Касадель, участвовавшей в движении Сопротивления и в 1944 году попавшей в Равенсбрюк. Она рассказывала, как их староста в лагере объявила: «Кто хочет работать в борделе, зайдите ко мне. И учтите: если добровольцев не окажется, нам придется прибегнуть к силе».

Антониа Бруа, которой пришлось работать в медсанчасти концлагеря, впоследствии вспоминала: некоторые женщины «добровольно шли в публичный дом, потому что им обещали освобождение». Такой посул Гиммлер считал чересчур щедрым. Он сетовал: «Какой-то сумасброд, отбирая в женских лагерях девок для борделей, сказал заключенным, будто те из них, которые отправятся туда по своей воле, через полгода окажутся на свободе». Тем не менее для многих женщин, обреченных на смерть, «бордельная повинность» была последней надеждой пережить заключение. «Важнее всего, что нам удалось вырваться из ада Берген-Бельзена и Равенсбрюка, — говорила Лизелотте Б., бывшая узница лагеря Миттельбау-Дора. — Главное — как-то выжить». Невзирая на то, при каких обстоятельствах несчастным пришлось подчиниться режиму, мнимая «добровольность» их выбора явилась одной из причин, «по которой бывшие «работницы» борделей до сих пор подвергаются стигматизации», считает Инза Эшенбах, руководитель мемориального комплекса Равенсбрюк.

В соответствии с расистской иерархией национал-социалистов, поначалу посещение борделей дозволялось только узникам-немцам; позднее к ним добавились иностранцы. Евреям дорога в «дома терпимости» была закрыта. Сподобиться такой «премии» могли главным образом надсмотрщики из числа заключенных, старосты и прочая лагерная «знать», причем только те, кто мог заплатить за «билет» 2 рейхсмарки. Для сравнения: 20 сигарет в столовой стоили 3 рейхсмарки.

Процедура посещения борделей, а также время их работы регламентировались СС. К примеру, «строение особого назначения» в Бухенвальде было открыто с 19 до 22 часов; в те вечера, когда не было света или воды, объявляли воздушную тревогу или передавали по радио речь фюрера, публичный дом закрывался. Узник Дахау Эдгар Купфер-Кобервитц писал в своем дневнике: «Ждешь в коридоре. Фамилию и номер узника вписывают в журнал. Потом называют некий номер и фамилию какого-то узника. Тогда нужно спешить в комнатку с названным номером. Каждый раз тебе достается другая комната. У тебя есть 15 минут. Ровно 15 минут».

«Даже в борделях узникам концлагерей не оставляли приватного пространства: в дверях имелись глазки, по коридору ходил эсэсовец. Посетители должны были разуваться, говорить разрешалось только о самом необходимом, дозволялась исключительно миссионерская поза».

Нередко до полового акта не доходило. Одни мужчины оказывались физически не в состоянии его совершить, «другие, — полагает Зоммер, — испытывали потребность, скорее, просто поговорить с женщиной, ощутить ее близость».

В СС всерьез заботились о профилактике венерических заболеваний. До и после каждого коитуса посетителям выдавали в больничном бараке дезинфицирующие мази, у проституток брали мазки на триппер и кровь на сифилис. Зато предохранение эсэсовцы, похоже, оставляли на усмотрение самих женщин. Многие из них подверглись принудительной стерилизации еще до своего заключения, некоторые стали бесплодными вследствие тягот лагерной жизни, поэтому беременели сравнительно редко. Если «несчастный случай на производстве» все же происходил, «проколовшуюся» секс-рабыню заменяли на новую и направляли на аборт.

Как выяснил Зоммер, тот, у кого хватило сил перенести ужасы борделя, имел больше шансов не умереть в лагере. Почти все вынужденные проститутки пережили времена нацистского террора. Что стало с ними потом и смогли ли они впоследствии излечиться от душевных травм, в большинстве случаев не известно. Как правило, женщины до конца своих дней молчат о том, что с ними произошло.