Архивная публикация 2010 года: "ГОСУДАРСТВО ХОЧЕТ ОТКУПИТЬСЯ"

Возвращая имущество церкви, власти пытаются замолить политические грехи своих предшественников, но рискуют нанести ущерб национальной культуре. Доктор искусствоведения, профессор, директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева Геннадий ПОПОВ в интервью "Профилю" объяснил, почему он против возвращения церкви культурных ценностей.

- Чем вас не устраивает законопроект "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения"?
- В проекте закона говорится о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, а не памятников культурного наследия, находящихся в государственной или муниципальной собственности. В данном случае идет подмена понятий "культурное наследие" и "религиозное назначение". В России предпринимается попытка разделить религиозные, духовные и культурные понятия. То есть духовное, по этому закону, определяется исключительно как религиозное. Но существует незыблемое понятие - понятие русской истории и истории русской культуры. Что духовнее - история искусств или история религии? Это разделение просто кощунственно. Что главнее - духовность или культура? Не бывает духовности без культуры. По новому закону мы потеряем то, что создавалось годами. Коллекция древнерусской живописи, целиком хранящаяся в музее, создает представление о культурно-художественном развитии нации. А разрозненные иконы, помещенные в храмы, подобного представления не дают. Государство этим законом за свои грехи хочет откупиться музеями.
- Существовали ли церковные музеи до революции?
- Музейное дело активизировалось в России в 80-е годы XIX века. Но ризницы, где хранились особо важные церковные и монастырские реликвии, появились еще раньше. Оружейная палата была учреждена еще при Иване Грозном. После основания Петербурга появилась Кунсткамера, первый государственный императорский музей. Что касается церковных музеев, то с начала петровской эпохи древние иконы за ветхостью вытесняются из обихода. Они появляются в епархиальных церковных древлехранилищах или совместных епархиально-гу-бернских музеях или частных собраниях и, наконец, в Русском музее, для которого император Николай II попросил из Суздальского Покровского монастыря ряд древних, уже не использовавшихся во время богослужения за их ветхостью икон. Что и было исполнено - в музей передали порядка двухсот образов. У частных коллекционеров, в том числе у Третьякова, в предреволюционный период почти у каждого был свой Рублев - не важно, подлинный или нет. 1917 год все перевернул, но появились новые музеи, и они спасали все, что могли спасти.
- Один из аргументов священнослужителей в пользу изъятия: икону нельзя называть произведением искусства.
- Да, об этом много говорят. Даже приведу пример из учебника для основной и старших ступеней общеобразовательной школы А.В. Бородиной "История религиозной культуры. Основы православной культуры" (издательский дом "Покров"): "Для православных русских людей является кощунством даже называть икону в храме произведением искусства, разглядывать ее, восторгаться, оценивать ее художественные достоинства". Это неправда. Как только появляется религия, появляется искусство, и за его качеством начинают пристально следить. Об этом говорится на первом Вселенском соборе, на седьмом Вселенском соборе. В Киево-Печерском патерике рассказывается о первом известном нам русском иконописце Олимпие, о том, как он писал свои иконы. Человек, лишенный эстетического начала, не мог дать подобное описание его творениям. Эстетика неотделима от иконописного творчества, и если она неотделима, то в иконе есть художественное начало; если идет художественная эволюция, то это - произведение искусства. В последнее время мы часто слышим: музеи вообще не нужны, все ценное из них надо продать, иконы отдать церквям, а сотрудникам подыскать другое место работы.
- Еще один аргумент церкви: в музеях иконы не описаны и не инвентаризованы.
- Это полный бред. Сейчас этого не может быть, это было отчасти в 1960-е годы. Потом по всем музеям прошла общемузейная комиссия. Все было инвентаризовано и описано. Церковь же никогда не пыталась навести порядок в своем имуществе. Рублев почти погиб. Фрески во Владимире почти погибли. Пожалуй, только Троице-Сергиева лавра делает многое для реставрации и спасения икон.
- В чем вы видите выход из сложившейся ситуации?
- Если мы принимаем закон о реституции, то мы должны понять, что церковь обязана не только охранять, но и заниматься проблемой сохранности памятников истории и культуры, которая должна быть отдана на откуп специалистам, то есть взять на себя часть функций музея. Если церковь хочет вернуть себе все ценности, она должна стать музеем. Церковные иерархи уверяют, что для сохранности памятников они призовут кого угодно. Но это будет разовая акция, а должен быть штат сотрудников, выполняющих каждодневную рутинную работу, - измеряющих температуру, изучающих поверхность образов. В церквях нужно наладить кондиционирование и сигнализацию, на установку которых уходят немалые средства. Ценная икона должна храниться в специальной капсуле. Есть великая икона, от которой почти ничего не осталось, - Боголюбская икона Божией Матери середины XII века, написанная по просьбе князя Андрея Боголюбского в память о явлении ему Богородицы. Она находилась в Свято-Успенском девичьем монастыре во Владимире. Икона стояла в притворе у стены, но потом ее поставили у алтаря, причем образ перенесли, не посоветовавшись со специалистами. Изменились условия хранения. В итоге на доске появилась плесень. Сейчас икону пришлось изъять и начать процесс восстановления. Специальные средства от плесени губительны для живописи. Для кого-то, конечно, это мелочи - мол, еще напишут. Но в каждом из этих древних памятников есть ощущение, что Дух Божий водил кистью. Еще пример. По просьбе Костромской епархии была передана из музея Федоровская икона Божией Матери XIII века - выносная икона с рукоятью. Для нее сделали изолирующую капсулу, но рукоять обрезали, а она ведь XIII века, за нее держались те, кто был впоследствии канонизирован. И опять ни у кого не спросили, можно ли это было делать. Обсуждаемый закон может иметь место, но прежде нужно ввести в церковный обиход понятие охраняемого культурного наследия, памятника. Я не могу отдать ни одну икону. Я лучше уйду. Настоятель Иосифо-Волоколамского монастыря попросил у нас Волоколамскую икону Божией Матери - список с Владимирской иконы московского Успенского собора. Но перевозить ее из-за ветхости было просто нельзя. Тогда специально для монастыря с нее сделали списки. И это тоже выход из сложившейся ситуации.