06.09.1999 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 1999 года: "ГУПы окаянные"

О том, как правительство собирается этого добиться, "Профилю" рассказал первый заместитель министра государственного имущества Герман ГРЕФ.Государственное управление по определению не может быть таким же эффективным, как частное. Это верно не только для России, но и для любой другой страны. Если бы мы могли получать от управления госсобственностью такие же доходы, какие обеспечивает себе частник, не нужно было бы проводить приватизацию. Можно было бы просто реформировать госсектор -- и все.
У нас же задача другая: добиться того, чтобы госсобственность была организована и в тех случаях, когда это возможно, приносила доход.
Сейчас мы находимся на начальном этапе решения этой задачи. До недавнего времени мы даже не имели представления о том, что находится в собственности государства. Реестр госсобственности появился совсем недавно. Сегодня он включает ряд чисто формальных параметров: название и адрес предприятия, фамилию директора, общие сведения о том, что происходило с его собственностью. Никаких финансовых показателей в реестре нет.
Для того чтобы получить полную картину состояния собственности, мы работаем над реестром экономической эффективности предприятий. Он будет представлять собой базу данных, в которую мы ежеквартально будем вносить ряд экономических параметров и результаты обязательных ежегодных аудиторских проверок. Причем этот реестр разделит предприятия на две большие группы: с положительной динамикой развития и с отрицательной. Понятно, что такой мониторинг будет неактуален для "закрытых" предприятий Минобороны и подобных им. Но таких немного.
Наличие реестра экономической эффективности позволит более осмысленно подходить к вопросам приватизации предприятий.
Есть признанная в мире формула: нельзя приватизировать убыточные структуры. Если предприятие падает, государство должно либо его поднять самостоятельно, либо объяснить новому собственнику, как это сделать, и только тогда приватизировать. Как только предприятие попадает в хроническую стадию неплатежеспособности, его либо банкротят, либо реструктурируют и продают по частям.
У нас вне зависимости от финансового состояния предприятия его продают, не обеспечивая ни инвестиций, ни льгот новому собственнику. Чиновники садятся и ждут чуда -- когда все заработает. Иногда дожидаются, но, как правило, все кончается тем, что собственник убеждается: в это предприятие инвестировать бесперспективно. И он поступает так, как любой здравый человек: начинает вытаскивать свои деньги, причем так, чтобы получить максимальную выгоду. То есть предприятие так или иначе гибнет.
Государство наше может и обязано перед продажей приводить АО в нормальное состояние. Если у нас нет инвестиционных ресурсов, мы должны создавать льготные условия для новых собственников.
Я всегда привожу пример приватизации одного химического комбината в Германии. Прежде чем его продать, государство инвестировало в него DM8 млрд., а продали чуть больше чем за сотню тысяч. Но при этом нашли инвестора, который вложит туда кругленькую сумму, в том числе в природоохранные мероприятия, перепрофилирует завод и т.п. Делается это в основном для того, чтобы сбросить с государства этот груз, но сохранить рабочие места.
Наша проблема заключается в том, что мы пытаемся сохранить все. А на дворе век высоких технологий и огромных вложений. Нужно все-таки признаться себе, что мы можем содержать лишь несколько отраслей промышленности. Сохранить все нельзя. Да и зачем производить комбайны самим, платить за них до $25 тысяч, чтобы эксплуатировать всего один год? Ведь можно купить такие же машины в Венгрии за $40 тысяч, и они будет работать пять лет.
Короче говоря, нужен системный подход. Если система выстроена -- она работает, если нет -- возникают безобразия.
Первым делом необходимо разобраться с государственными унитарными предприятиями (ГУП). Многие из них остались в собственности государства только потому, что во время приватизации о них попросту забыли. В соответствии с новой концепцией реформирования госсобственности ГУПов должно стать значительно меньше.
Сейчас их почти 14 тысяч. С помощью органов Мингосимущества в субъектах Федерации и сорока отраслевых министерств уследить за всеми невозможно. Да, наверное, и не нужно.
Ведь что такое ГУП? Это, как правило, структура, которая подчиняется непосредственно профильному министерству. И если не определить очень жестко в уставе его права и обязанности, то получается, что полномочий у него гораздо больше, чем у руководителя обычного АО. Ведь в АО есть наблюдательный совет, собрание акционеров и т.п. А у ГУПа, кроме профильного министра, который вспоминает о существовании предприятия в лучшем случае раз в десять лет, больше нет никого. При этом нужно учесть, что директор зачастую не понимает, что его предприятие должно делать, как жить в рынке, почему его еще не приватизировали и т.п. А государство в большинстве случаев просто бросило его на произвол судьбы. Понятно, что ожидать от такого директора эффективного управления не стоит.
Поэтому часть государственных унитарных предприятий мы должны акционировать (а затем, может быть, и продать), а часть -- оставить в форме ГУПов.
Мы уже прописали в концепции несколько условий сохранения ГУПов. Они нужны в областях, где рынок зарегулирован либо рыночные отношения неэффективны. Например, в оборонке, в сфере деятельности естественных монополий, в ряде отраслей атомпрома. Понятно, что инвестировать в такие предприятия никто не будет, а закрывать их нельзя.
Возможно, правильно было бы создавать или сохранять ГУПы в области производства спирта, когда себестоимость и цена продукции различаются в десятки раз и 90% прибыли изымается государством.
Как только данная концепция обретет форму документа, сразу же будет выпущено постановление правительства "О реорганизации управления государственной собственностью". Это будет сделано в ближайшее время.
Реестр унитарных предприятий мы разбиваем по отраслям и отправляем каждому министерству. Они, в свою очередь, дают нам свои предложения либо о том, что предприятие нужно реанимировать и оно даст деньги, либо о том, что его нужно продать, потому что эффективным оно быть не может.
Если министерство решает, что АО здесь работать не может, то понятно, что остается ГУП -- и никак иначе.
В другом случае реорганизация или реструктуризация: продажа бизнеса, акционирование, закрепление золотой акции или контрольного пакета и т.п.
Акционирование дает в руки государству очень широкий спектр возможностей по более эффективному управлению. Оно предполагает возможность привлечения внешних управляющих, профессионалов, для которых это бизнес. Кроме того, предприятие становится подконтрольным собранию акционеров, наблюдательному совету, что повышает эффективность менеджмента.
Если говорить о необходимости участия государства в капитале предприятий, я отношу себя к категории экономистов, которые считают, что чем меньше государственное участие, тем лучше. Мы не можем обеспечить эффективный менеджмент со стороны государства, у нас крайне забюрократизирован механизм сделок с государственными акциями.
Так, например, Гусинский заложил часть акций НТВ и привлек крупный кредит, что дало новые возможности для развития телеканала. На ОРТ мы сделать этого не можем, потому что в своем нынешнем виде оно согласно закону не может быть заложено ни полностью, ни по частям.
Кроме того, чиновник не заинтересован в увеличении капитализации предприятия. Известна ведь фраза о том, что непонятно, являются госпредставители агентами государства в АО или агентами АО в госструктурах, где активно лоббируют интересы этих самых АО.
То есть я сторонник того, чтобы участвовать в капитале предприятий по минимуму.
Однако есть одно "но". У государства должны оставаться эффективные рычаги воздействия на предприятия и целые отрасли. Пока у нас есть доля в капитале, государство может заставить АО, например, оказывать какие-то необходимые бесплатные услуги, может направлять его развитие.
Возьмем телекоммуникационный сектор. Попробуем представить, что будет, если его совсем не регулировать. Сегодня около 80 тысяч очередников на установку телефонов в Москве и около 40 тысяч -- в области. Понятно, что без госконтроля в Москве очень скоро не останется ни одного очередника, а очередь в области перестанет двигаться. Ведь в Москве и платежеспособный спрос больше, и тянуть провода на десятки километров не надо. Однако такое развитие в скором будущем приведет к значительным перекосам.
Если же собственность государственная -- мы можем через участие в капитале "Связьинвеста" влиять на развитие отрасли. Заставлять то или иное предприятие инвестировать в те или иные большие проекты.
Есть и вторая возможность. Привести правовую базу и регулирующие функции государства в такое состояние, когда при помощи лицензирования, нормальной и продуманной таможенной и налоговой политики оно может и без участия в капитале заставить АО, причем не одно, а во всей отрасли, играть по выгодным государству правилам. Например, если АО не устанавливает нужное число телефонных аппаратов -- лишаем лицензии.
Что касается собственности за рубежом и объектов недвижимости, единственное, что мы сейчас знаем точно,-- это ее перечень. С той существенной оговоркой, что далеко не всегда она оформлена как собственность РФ. В некоторых случаях она числится еще как собственность СССР. Особая проблема на Украине, которая до сих пор не ратифицировала договор о "нулевом варианте" (после распада СССР союзные республики отказались от претензий на зарубежную собственность СССР, которая отошла к России. При этом Россия приняла на себя все внешние долги бывшего Союза.-- "Профиль").
Больше всего объектов находится в ведении МИДа, УПД президента, РИА "Вести", торговых представительств. Недавно создана правительственная комиссия по работе с зарубежной собственностью.
Сейчас идет процесс оценки имущества, которым занимаются ведущие консалтинговые компании мира. Для окончательного завершения работ понадобится год-полтора. Работа эта кропотливая и дорогая. Она осуществляется за счет специального кредита ЕБРР.
Пока ясно одно. Где бы ни находилась собственность государства -- она должна быть максимально компактной и эффективно управляемой.

У нас же задача другая: добиться того, чтобы госсобственность была организована и в тех случаях, когда это возможно, приносила доход.

Сейчас мы находимся на начальном этапе решения этой задачи. До недавнего времени мы даже не имели представления о том, что находится в собственности государства. Реестр госсобственности появился совсем недавно. Сегодня он включает ряд чисто формальных параметров: название и адрес предприятия, фамилию директора, общие сведения о том, что происходило с его собственностью. Никаких финансовых показателей в реестре нет.

Для того чтобы получить полную картину состояния собственности, мы работаем над реестром экономической эффективности предприятий. Он будет представлять собой базу данных, в которую мы ежеквартально будем вносить ряд экономических параметров и результаты обязательных ежегодных аудиторских проверок. Причем этот реестр разделит предприятия на две большие группы: с положительной динамикой развития и с отрицательной. Понятно, что такой мониторинг будет неактуален для "закрытых" предприятий Минобороны и подобных им. Но таких немного.

Наличие реестра экономической эффективности позволит более осмысленно подходить к вопросам приватизации предприятий.

Есть признанная в мире формула: нельзя приватизировать убыточные структуры. Если предприятие падает, государство должно либо его поднять самостоятельно, либо объяснить новому собственнику, как это сделать, и только тогда приватизировать. Как только предприятие попадает в хроническую стадию неплатежеспособности, его либо банкротят, либо реструктурируют и продают по частям.

У нас вне зависимости от финансового состояния предприятия его продают, не обеспечивая ни инвестиций, ни льгот новому собственнику. Чиновники садятся и ждут чуда -- когда все заработает. Иногда дожидаются, но, как правило, все кончается тем, что собственник убеждается: в это предприятие инвестировать бесперспективно. И он поступает так, как любой здравый человек: начинает вытаскивать свои деньги, причем так, чтобы получить максимальную выгоду. То есть предприятие так или иначе гибнет.

Государство наше может и обязано перед продажей приводить АО в нормальное состояние. Если у нас нет инвестиционных ресурсов, мы должны создавать льготные условия для новых собственников.

Я всегда привожу пример приватизации одного химического комбината в Германии. Прежде чем его продать, государство инвестировало в него DM8 млрд., а продали чуть больше чем за сотню тысяч. Но при этом нашли инвестора, который вложит туда кругленькую сумму, в том числе в природоохранные мероприятия, перепрофилирует завод и т.п. Делается это в основном для того, чтобы сбросить с государства этот груз, но сохранить рабочие места.

Наша проблема заключается в том, что мы пытаемся сохранить все. А на дворе век высоких технологий и огромных вложений. Нужно все-таки признаться себе, что мы можем содержать лишь несколько отраслей промышленности. Сохранить все нельзя. Да и зачем производить комбайны самим, платить за них до $25 тысяч, чтобы эксплуатировать всего один год? Ведь можно купить такие же машины в Венгрии за $40 тысяч, и они будет работать пять лет.

Короче говоря, нужен системный подход. Если система выстроена -- она работает, если нет -- возникают безобразия.

Первым делом необходимо разобраться с государственными унитарными предприятиями (ГУП). Многие из них остались в собственности государства только потому, что во время приватизации о них попросту забыли. В соответствии с новой концепцией реформирования госсобственности ГУПов должно стать значительно меньше.

Сейчас их почти 14 тысяч. С помощью органов Мингосимущества в субъектах Федерации и сорока отраслевых министерств уследить за всеми невозможно. Да, наверное, и не нужно.

Ведь что такое ГУП? Это, как правило, структура, которая подчиняется непосредственно профильному министерству. И если не определить очень жестко в уставе его права и обязанности, то получается, что полномочий у него гораздо больше, чем у руководителя обычного АО. Ведь в АО есть наблюдательный совет, собрание акционеров и т.п. А у ГУПа, кроме профильного министра, который вспоминает о существовании предприятия в лучшем случае раз в десять лет, больше нет никого. При этом нужно учесть, что директор зачастую не понимает, что его предприятие должно делать, как жить в рынке, почему его еще не приватизировали и т.п. А государство в большинстве случаев просто бросило его на произвол судьбы. Понятно, что ожидать от такого директора эффективного управления не стоит.

Поэтому часть государственных унитарных предприятий мы должны акционировать (а затем, может быть, и продать), а часть -- оставить в форме ГУПов.

Мы уже прописали в концепции несколько условий сохранения ГУПов. Они нужны в областях, где рынок зарегулирован либо рыночные отношения неэффективны. Например, в оборонке, в сфере деятельности естественных монополий, в ряде отраслей атомпрома. Понятно, что инвестировать в такие предприятия никто не будет, а закрывать их нельзя.

Возможно, правильно было бы создавать или сохранять ГУПы в области производства спирта, когда себестоимость и цена продукции различаются в десятки раз и 90% прибыли изымается государством.

Как только данная концепция обретет форму документа, сразу же будет выпущено постановление правительства "О реорганизации управления государственной собственностью". Это будет сделано в ближайшее время.

Реестр унитарных предприятий мы разбиваем по отраслям и отправляем каждому министерству. Они, в свою очередь, дают нам свои предложения либо о том, что предприятие нужно реанимировать и оно даст деньги, либо о том, что его нужно продать, потому что эффективным оно быть не может.

Если министерство решает, что АО здесь работать не может, то понятно, что остается ГУП -- и никак иначе.

В другом случае реорганизация или реструктуризация: продажа бизнеса, акционирование, закрепление золотой акции или контрольного пакета и т.п.

Акционирование дает в руки государству очень широкий спектр возможностей по более эффективному управлению. Оно предполагает возможность привлечения внешних управляющих, профессионалов, для которых это бизнес. Кроме того, предприятие становится подконтрольным собранию акционеров, наблюдательному совету, что повышает эффективность менеджмента.

Если говорить о необходимости участия государства в капитале предприятий, я отношу себя к категории экономистов, которые считают, что чем меньше государственное участие, тем лучше. Мы не можем обеспечить эффективный менеджмент со стороны государства, у нас крайне забюрократизирован механизм сделок с государственными акциями.

Так, например, Гусинский заложил часть акций НТВ и привлек крупный кредит, что дало новые возможности для развития телеканала. На ОРТ мы сделать этого не можем, потому что в своем нынешнем виде оно согласно закону не может быть заложено ни полностью, ни по частям.

Кроме того, чиновник не заинтересован в увеличении капитализации предприятия. Известна ведь фраза о том, что непонятно, являются госпредставители агентами государства в АО или агентами АО в госструктурах, где активно лоббируют интересы этих самых АО.

То есть я сторонник того, чтобы участвовать в капитале предприятий по минимуму.

Однако есть одно "но". У государства должны оставаться эффективные рычаги воздействия на предприятия и целые отрасли. Пока у нас есть доля в капитале, государство может заставить АО, например, оказывать какие-то необходимые бесплатные услуги, может направлять его развитие.

Возьмем телекоммуникационный сектор. Попробуем представить, что будет, если его совсем не регулировать. Сегодня около 80 тысяч очередников на установку телефонов в Москве и около 40 тысяч -- в области. Понятно, что без госконтроля в Москве очень скоро не останется ни одного очередника, а очередь в области перестанет двигаться. Ведь в Москве и платежеспособный спрос больше, и тянуть провода на десятки километров не надо. Однако такое развитие в скором будущем приведет к значительным перекосам.

Если же собственность государственная -- мы можем через участие в капитале "Связьинвеста" влиять на развитие отрасли. Заставлять то или иное предприятие инвестировать в те или иные большие проекты.

Есть и вторая возможность. Привести правовую базу и регулирующие функции государства в такое состояние, когда при помощи лицензирования, нормальной и продуманной таможенной и налоговой политики оно может и без участия в капитале заставить АО, причем не одно, а во всей отрасли, играть по выгодным государству правилам. Например, если АО не устанавливает нужное число телефонных аппаратов -- лишаем лицензии.

Что касается собственности за рубежом и объектов недвижимости, единственное, что мы сейчас знаем точно,-- это ее перечень. С той существенной оговоркой, что далеко не всегда она оформлена как собственность РФ. В некоторых случаях она числится еще как собственность СССР. Особая проблема на Украине, которая до сих пор не ратифицировала договор о "нулевом варианте" (после распада СССР союзные республики отказались от претензий на зарубежную собственность СССР, которая отошла к России. При этом Россия приняла на себя все внешние долги бывшего Союза.-- "Профиль").

Больше всего объектов находится в ведении МИДа, УПД президента, РИА "Вести", торговых представительств. Недавно создана правительственная комиссия по работе с зарубежной собственностью.

Сейчас идет процесс оценки имущества, которым занимаются ведущие консалтинговые компании мира. Для окончательного завершения работ понадобится год-полтора. Работа эта кропотливая и дорогая. Она осуществляется за счет специального кредита ЕБРР.

Пока ясно одно. Где бы ни находилась собственность государства -- она должна быть максимально компактной и эффективно управляемой.

ВЛАДИМИР ЗМЕЮЩЕНКО

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».