Архивная публикация 2002 года: "Кармен-сюита"
Неинтересно.Есть в нашей жизни явления, которые являются нам только тогда, когда они никому не нужны. А когда нужны, они не являются ни за что на свете.
Например, милиция. Пока вы живете спокойно, ее вокруг -- как китайцев в Китае: она под видом участкового Хубайдуллина приходит к вам домой (пока -- познакомиться); она останавливает вас на пустом шоссе и штрафует; она проверяет документы на предмет соблюдения паспортного режима и принадлежности к кавказской национальности. В общем, она везде -- но, будьте уверены, не там, где кто-то кричит "Милиция, милиция!" Зря кричит -- тут милиции нет и быть не может никогда.
Или взять аптеки: вообще-то в Москве каждое третье из чем-то торгующих заведений торгует именно лекарствами. Однако будьте уверены: если вам срочно понадобится аптека -- вы ее не найдете.
Опять же валюту поменять: когда не надо -- вокруг одни менялки, интересно, куда они все исчезают, когда становится надо?
И все же самый главный виртуоз в деле исчезновения, просто Дэвид Коперфилд среди юных фокусников из детского сада -- это мобильный телефон. Что еще способно бесследно исчезнуть в крошечной дамской сумочке, в которую влезает только носовой платок и сто долларов одной бумажкой? Что, если и находится, то только ровно в ту секунду, когда перестает звонить, а потом пропадает опять? Ничто. Я думаю, что "мобильники" изобрели враги рода человеческого, мечтающие этот род извести -- а те, кто "мобильники" все время уменьшает, враги рода человеческого два раза.
То, что у Вовчика есть "мобильник" -- этим при всеобщей мобилизации населения никого не удивишь. Кроме "мобильника" у него есть много чего еще, всякого такого несущественного -- но, главное, у него есть отрада для души, любовь его жизни, его все -- а именно собачка породы фила бразилейро. Некоторые недалекие и нечуткие знакомые Вовчика после появления в его жизни собачки совсем перестали к нему заходить: фила не относится к тем псам, которых хочется тискать и трепать за ушком, а хочется, наоборот, в ее присутствии вести себя уважительно, быть как можно незаметнее и по возможности не делать никаких движений, ни лишних, ни необходимых. Фила, если кто не знает -- это такое существо ростом с теленка и с мрачным пристальным взглядом; почему-то я, когда вижу фил, сразу вспоминаю Сталина.
Вообще-то по паспорту фила звалась Мадилон-Корбен-Саливан-Мид-Найт-Холл, для друзей -- просто Маня, для Вовчика -- Манюся, Нюся, Сюся, Пусюся и так далее. Хотя, конечно, было довольно дико смотреть, как здоровенный мужик чешет животик огромной, могучей собаке, некогда специально выведенной злыми бразильскими фазендейро с целью ловить сбежавших от них рабов, и приговаривает:
-- И кто это у нас такие сладенькие пунявочки? У кого это такие пузики-кукузики?
Интересно, а почему это сильно любящие люди называют своих собак на "мы"?
А сладенькие пунявочки балдеют, болтают в воздухе ножищами и открывают рот, в котором легко может поместиться вся Вовчикова голова вместе с бородой и очками.
Между прочим, своей бывшей жене Вовчик никогда никаких таких "пунявочек" не говорил и воспитывал ее так, как будто это она свирепая собака, причем такая, которой предстоит участвовать в боях. Вот жена от него и ушла, впрочем, это случилось еще до Мани и поэтому теперь совершенно никого не интересует.
Маня отвечала ему взаимностью. Конечно, в глубине души Маня знала, что в семье главная -- она, однако ролью главы семьи не злоупотребляла, относилась к Вовчику снисходительно и очень ответственно. Следила, чтобы он не наделал глупостей, наблюдала, как бы его никто не обидел, охраняла его сон... Да, сон -- это важно: как-то раз Вовчик вышел перед сном прогулять свою сюсипулечку, но встретил старого друга, слово за слово, сами понимаете -- в общем, в тот вечер Вовчик до дома в один присест не дошел, а прилег отдохнуть на полдороге. Мимо шли добрые люди, которые готовы были не допустить, чтобы человек замерз в сугробе насмерть, мимо, как ни странно, шли даже милиционеры -- но никто из ходивших мимо так и не посмел на глазах у филы прикоснуться к ее хозяину. Стоит посмотреть филе в глаза, и сразу становится очевидно: хозяин такой собаки имеет право отдыхать там, где его оставили силы.
К счастью, Маня замерзла первой -- и, когда ей надоело охранять тело хозяина при температуре минус двадцать, она неделикатно растолкала его и доволокла до дома: пьяный -- не пьяный, а в поводок Вовчик вцепился мертвой хваткой. А небольшое воспаление легких прошло за каких-то две недели.
...В тот день Вовчик страшно опаздывал на очень важную встречу. Как ни странно, ключи от машины нашлись практически сразу, никуда не делись даже ключи от квартиры -- ну, эти-то понятно почему не стали прятаться: при такой Мане Вовчику вовсе не обязательно было запирать дверь, так что ключи от квартиры, чувствуя свою ненужность, не терялись практически никогда. Как всегда, не находился только мобильник.
Что делает нормальный человек, когда теряет мобильник в собственном доме? Правильно, он берет нормальный телефон, набирает номер сотового и, надеясь, что вчера в беспамятстве его не отключал, чутко прислушивается, а не донесется ли откуда знакомое треньканье. Вовчик, будучи во всем, кроме Мани, человеком совершенно вменяемым, именно так и поступил.
Откуда-то из области кровати чуть слышно донеслась ария Кармен из одноименной оперы композитора Бизе.
Вовчик направился на поиски в область кровати. На кровати отдыхала Маня.
-- Картошечка моя, ты мой телефон не видела? -- поинтересовался у нее Вовчик.
Картошечка сделала лицо в том смысле, что нет, не видела.
Вовчик заглянул под кровать, под подушку... Телефона там не нашлось, однако Кармен чирикала где-то рядом. Пришлось перетрясти всю кровать, то есть попросить Маню временно с нее слезть.
Оскорбленная Маня удалилась. Затихла и Кармен.
-- Сел, гад, -- подумал Вовчик. -- Теперь я его в жизни не найду. Ну и ладно. Манюсь, поди сюда, -- это уже, конечно, вслух. -- Папочка уходит!
Обиженная Маня достойно появилась провожать папочку. Ее появление сопровождала совсем уж придушенная Кармен. И чем ближе подходила Маня, тем громче звучала хабанера.
-- Сюсюша! -- закричал потрясенный Вовчик. -- Сюсюша, ты что! Ты его съела?
Сюсюша сделала самое невинное из всех своих лиц -- но Вовчик пал перед ней на колени и прижался ухом к Маниному животу. Кармен зазвучала четко и ясно.
Вовчик сгоряча схватил Маню на руки: спасать, бежать к врачу, скорее! Но тут же осел на пол -- восемьдесят маниных, да еще и сопротивляющихся, килограммов на ручках держались плохо. Так что пришлось ему позволить ей идти самостоятельно.
В кабинет к ветеринару они вошли красиво, под музыку: Вовчик не сообразил положить дома трубку, так что хабанера лилась из Мани непрерывно, что самой Мане, судя по всему, ни капельки не мешало.
-- Она съела телефон, -- доложил бледный Вовчик ветеринару. -- Помогите.
-- Бывает, -- сказал ветеринар, -- собаки все время что-то едят. А что, большой телефон-то?
-- Вот такой, -- объяснил Вовчик, показывая четверть своей ладони.
-- Ну, это не страшно, -- заявил ветеринар. -- Такой маленький телефон скоро выйдет естественным путем.
-- Как естественным, вы что? -- чего-чего, а такого бездушия, такой черствости по отношению в страдающей Мане Вовчик от ветеринара никак не ждал. -- Он же ей там все поцарапает! Он же излучает! Ей же больно и страшно! Помогите, пожалуйста, сделайте ей что-нибудь!
-- Да вы поймите, молодой человек, -- уговаривал Вовчика ветеринар, -- чтобы, как вы говорите, "что-нибудь сделать" с вашей собакой, мне придется дать ей наркоз, это ведь не пудель, терпеть не будет, она меня сожрет. Ну зачем вам это, когда сегодня-завтра телефон из нее и так выйдет? Да и дорого это -- операцию делать...
Из всего сказано Вовчик понял только про дорого. Дорого? Для Мани -- дорого? Нет ничего на свете, что было бы слишком дорого для его Мусеньки, для ягодки, для бедной мышечки... В воздухе запахло долларами, причем в весьма приличном количестве -- и ветеринар не устоял. В конце концов, операция-то ерундовая...
Прошло время, и метавшемуся, как молодой отец, за дверью операционной Вовчику вручили полупроснувшуюся Маню и хорошо отмытый -- за такие-то деньги! -- телефон. Телефон продолжал бодро звонить, пока Вовчик, наконец, с облегчением его не выключил.
Пребывание в Манином животе телефону ни капельки не повредило -- он потом прекрасно работал еще несколько месяцев и работал бы до сих пор, если бы Вовчик однажды на него не наступил. На Манином здоровье происшедшее тоже ничуть не отразилось.
А Вовчик познакомился с одной очень милой девушкой. Роман проистекал самым превосходным образом -- до тех пор, пока милая девушка не сделала ему предложение. Пойдем, говорит, в театр.
-- Пошли, -- охотно согласился Вовчик, -- А что будем смотреть?
-- Не смотреть, слушать. "Кармен".
-- Дура, -- злобно сказал ей Вовчик и ушел, хлопнув дверью.
А все из-за того, что у любви, как у пташки, крылья. Вот она и улетела.
Неинтересно.Есть в нашей жизни явления, которые являются нам только тогда, когда они никому не нужны. А когда нужны, они не являются ни за что на свете.
Например, милиция. Пока вы живете спокойно, ее вокруг -- как китайцев в Китае: она под видом участкового Хубайдуллина приходит к вам домой (пока -- познакомиться); она останавливает вас на пустом шоссе и штрафует; она проверяет документы на предмет соблюдения паспортного режима и принадлежности к кавказской национальности. В общем, она везде -- но, будьте уверены, не там, где кто-то кричит "Милиция, милиция!" Зря кричит -- тут милиции нет и быть не может никогда.
Или взять аптеки: вообще-то в Москве каждое третье из чем-то торгующих заведений торгует именно лекарствами. Однако будьте уверены: если вам срочно понадобится аптека -- вы ее не найдете.
Опять же валюту поменять: когда не надо -- вокруг одни менялки, интересно, куда они все исчезают, когда становится надо?
И все же самый главный виртуоз в деле исчезновения, просто Дэвид Коперфилд среди юных фокусников из детского сада -- это мобильный телефон. Что еще способно бесследно исчезнуть в крошечной дамской сумочке, в которую влезает только носовой платок и сто долларов одной бумажкой? Что, если и находится, то только ровно в ту секунду, когда перестает звонить, а потом пропадает опять? Ничто. Я думаю, что "мобильники" изобрели враги рода человеческого, мечтающие этот род извести -- а те, кто "мобильники" все время уменьшает, враги рода человеческого два раза.
То, что у Вовчика есть "мобильник" -- этим при всеобщей мобилизации населения никого не удивишь. Кроме "мобильника" у него есть много чего еще, всякого такого несущественного -- но, главное, у него есть отрада для души, любовь его жизни, его все -- а именно собачка породы фила бразилейро. Некоторые недалекие и нечуткие знакомые Вовчика после появления в его жизни собачки совсем перестали к нему заходить: фила не относится к тем псам, которых хочется тискать и трепать за ушком, а хочется, наоборот, в ее присутствии вести себя уважительно, быть как можно незаметнее и по возможности не делать никаких движений, ни лишних, ни необходимых. Фила, если кто не знает -- это такое существо ростом с теленка и с мрачным пристальным взглядом; почему-то я, когда вижу фил, сразу вспоминаю Сталина.
Вообще-то по паспорту фила звалась Мадилон-Корбен-Саливан-Мид-Найт-Холл, для друзей -- просто Маня, для Вовчика -- Манюся, Нюся, Сюся, Пусюся и так далее. Хотя, конечно, было довольно дико смотреть, как здоровенный мужик чешет животик огромной, могучей собаке, некогда специально выведенной злыми бразильскими фазендейро с целью ловить сбежавших от них рабов, и приговаривает:
-- И кто это у нас такие сладенькие пунявочки? У кого это такие пузики-кукузики?
Интересно, а почему это сильно любящие люди называют своих собак на "мы"?
А сладенькие пунявочки балдеют, болтают в воздухе ножищами и открывают рот, в котором легко может поместиться вся Вовчикова голова вместе с бородой и очками.
Между прочим, своей бывшей жене Вовчик никогда никаких таких "пунявочек" не говорил и воспитывал ее так, как будто это она свирепая собака, причем такая, которой предстоит участвовать в боях. Вот жена от него и ушла, впрочем, это случилось еще до Мани и поэтому теперь совершенно никого не интересует.
Маня отвечала ему взаимностью. Конечно, в глубине души Маня знала, что в семье главная -- она, однако ролью главы семьи не злоупотребляла, относилась к Вовчику снисходительно и очень ответственно. Следила, чтобы он не наделал глупостей, наблюдала, как бы его никто не обидел, охраняла его сон... Да, сон -- это важно: как-то раз Вовчик вышел перед сном прогулять свою сюсипулечку, но встретил старого друга, слово за слово, сами понимаете -- в общем, в тот вечер Вовчик до дома в один присест не дошел, а прилег отдохнуть на полдороге. Мимо шли добрые люди, которые готовы были не допустить, чтобы человек замерз в сугробе насмерть, мимо, как ни странно, шли даже милиционеры -- но никто из ходивших мимо так и не посмел на глазах у филы прикоснуться к ее хозяину. Стоит посмотреть филе в глаза, и сразу становится очевидно: хозяин такой собаки имеет право отдыхать там, где его оставили силы.
К счастью, Маня замерзла первой -- и, когда ей надоело охранять тело хозяина при температуре минус двадцать, она неделикатно растолкала его и доволокла до дома: пьяный -- не пьяный, а в поводок Вовчик вцепился мертвой хваткой. А небольшое воспаление легких прошло за каких-то две недели.
...В тот день Вовчик страшно опаздывал на очень важную встречу. Как ни странно, ключи от машины нашлись практически сразу, никуда не делись даже ключи от квартиры -- ну, эти-то понятно почему не стали прятаться: при такой Мане Вовчику вовсе не обязательно было запирать дверь, так что ключи от квартиры, чувствуя свою ненужность, не терялись практически никогда. Как всегда, не находился только мобильник.
Что делает нормальный человек, когда теряет мобильник в собственном доме? Правильно, он берет нормальный телефон, набирает номер сотового и, надеясь, что вчера в беспамятстве его не отключал, чутко прислушивается, а не донесется ли откуда знакомое треньканье. Вовчик, будучи во всем, кроме Мани, человеком совершенно вменяемым, именно так и поступил.
Откуда-то из области кровати чуть слышно донеслась ария Кармен из одноименной оперы композитора Бизе.
Вовчик направился на поиски в область кровати. На кровати отдыхала Маня.
-- Картошечка моя, ты мой телефон не видела? -- поинтересовался у нее Вовчик.
Картошечка сделала лицо в том смысле, что нет, не видела.
Вовчик заглянул под кровать, под подушку... Телефона там не нашлось, однако Кармен чирикала где-то рядом. Пришлось перетрясти всю кровать, то есть попросить Маню временно с нее слезть.
Оскорбленная Маня удалилась. Затихла и Кармен.
-- Сел, гад, -- подумал Вовчик. -- Теперь я его в жизни не найду. Ну и ладно. Манюсь, поди сюда, -- это уже, конечно, вслух. -- Папочка уходит!
Обиженная Маня достойно появилась провожать папочку. Ее появление сопровождала совсем уж придушенная Кармен. И чем ближе подходила Маня, тем громче звучала хабанера.
-- Сюсюша! -- закричал потрясенный Вовчик. -- Сюсюша, ты что! Ты его съела?
Сюсюша сделала самое невинное из всех своих лиц -- но Вовчик пал перед ней на колени и прижался ухом к Маниному животу. Кармен зазвучала четко и ясно.
Вовчик сгоряча схватил Маню на руки: спасать, бежать к врачу, скорее! Но тут же осел на пол -- восемьдесят маниных, да еще и сопротивляющихся, килограммов на ручках держались плохо. Так что пришлось ему позволить ей идти самостоятельно.
В кабинет к ветеринару они вошли красиво, под музыку: Вовчик не сообразил положить дома трубку, так что хабанера лилась из Мани непрерывно, что самой Мане, судя по всему, ни капельки не мешало.
-- Она съела телефон, -- доложил бледный Вовчик ветеринару. -- Помогите.
-- Бывает, -- сказал ветеринар, -- собаки все время что-то едят. А что, большой телефон-то?
-- Вот такой, -- объяснил Вовчик, показывая четверть своей ладони.
-- Ну, это не страшно, -- заявил ветеринар. -- Такой маленький телефон скоро выйдет естественным путем.
-- Как естественным, вы что? -- чего-чего, а такого бездушия, такой черствости по отношению в страдающей Мане Вовчик от ветеринара никак не ждал. -- Он же ей там все поцарапает! Он же излучает! Ей же больно и страшно! Помогите, пожалуйста, сделайте ей что-нибудь!
-- Да вы поймите, молодой человек, -- уговаривал Вовчика ветеринар, -- чтобы, как вы говорите, "что-нибудь сделать" с вашей собакой, мне придется дать ей наркоз, это ведь не пудель, терпеть не будет, она меня сожрет. Ну зачем вам это, когда сегодня-завтра телефон из нее и так выйдет? Да и дорого это -- операцию делать...
Из всего сказано Вовчик понял только про дорого. Дорого? Для Мани -- дорого? Нет ничего на свете, что было бы слишком дорого для его Мусеньки, для ягодки, для бедной мышечки... В воздухе запахло долларами, причем в весьма приличном количестве -- и ветеринар не устоял. В конце концов, операция-то ерундовая...
Прошло время, и метавшемуся, как молодой отец, за дверью операционной Вовчику вручили полупроснувшуюся Маню и хорошо отмытый -- за такие-то деньги! -- телефон. Телефон продолжал бодро звонить, пока Вовчик, наконец, с облегчением его не выключил.
Пребывание в Манином животе телефону ни капельки не повредило -- он потом прекрасно работал еще несколько месяцев и работал бы до сих пор, если бы Вовчик однажды на него не наступил. На Манином здоровье происшедшее тоже ничуть не отразилось.
А Вовчик познакомился с одной очень милой девушкой. Роман проистекал самым превосходным образом -- до тех пор, пока милая девушка не сделала ему предложение. Пойдем, говорит, в театр.
-- Пошли, -- охотно согласился Вовчик, -- А что будем смотреть?
-- Не смотреть, слушать. "Кармен".
-- Дура, -- злобно сказал ей Вовчик и ушел, хлопнув дверью.
А все из-за того, что у любви, как у пташки, крылья. Вот она и улетела.
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
