28 марта 2024
USD 92.59 +0.02 EUR 100.27 -0.14
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2002 года: "Колония педагогического режима"

Архивная публикация 2002 года: "Колония педагогического режима"

20 декабря 1917 года в России была создана ВЧК. Несмотря на все усилия советской пропаганды, образ ВЧК и "железного Феликса" вызывал у советского народа крайне мрачные эмоции. Единственным светлым пятном стала, в основном благодаря шедеврам советского кинематографа, борьба чекистов с беспризорниками. Однако на самом деле гуманистической романтики в ней было немного.Беспризорники двадцатых современным общественным сознанием воспринимаются сквозь романтический флер. Между тем они мало чем отличались от нынешних. Вот только советский опыт борьбы с этим злом сейчас нам мало чем поможет.
Современные беспризорники могут атаковать вас своим "мелочи не найдется?" в любой точке любого крупного города. Но в Москве они почему-то особенно нагло себя ведут у парадного подъезда Государственной думы. Только попробуйте дать рубль одному -- еще трое обхватят ваши колени. Как минимум придется их оттаскивать, как максимум -- останетесь без кошелька.
Такой вот образ современной российской государственности: беспризорные дети, внаглую выклянчивающие деньги у посетителей, сотрудников или депутатов парламента. Рядом Охотный ряд, символ этакого "русского процветания". Практически через дорогу -- Кремль.
В нашей истории нечто подобное уже было. В двадцатых годах прошлого века московские беспризорники зимними ночами жгли костры на центральных площадях столицы, если, разумеется, им удавалось раздобыть для этого дров. В двух шагах был Кремль, где часами заседали большевистские лидеры. Поблизости, на Лубянке, находилась резиденция главы ВЧК Феликса Дзержинского, который по совместительству занимался и проблемами "трудных детей".
Ситуация, конечно, была до крайности неприятной. Строишь ты себе коммунистическое общество, в котором по определению не должно быть никаких социальных проблем, а у тебя под самым носом -- наглядное опровержение идеала. Надо полагать, "кремлевских мечтателей" сильно тяготило подобное соседство.
Помимо их личного недовольства, речь шла и о международной репутации "первого в мире государства рабочих и крестьян". Москву, Петроград и другие крупные города посещали иностранцы, на которых многочисленные беспризорники производили неизгладимое впечатление. Даже в сильно потрепанных Первой мировой войной Германии и Франции такого не было. Вот и писали зарубежные гости (например, знаменитый французский писатель Андре Жид) не о строительстве социализма, а об образе жизни беспризорных детей в Советской России.
Наконец, если забыть и о репутации, о неприятном разрыве между действительностью и идеалом, беспризорность в России в двадцатых годах достигла такого масштаба, что грозила в будущем подорвать и без того поначалу хрупкую советскую государственность. По некоторым данным, в 1922 году в стране было 7 миллионов беспризорных, что составляло почти 5 процентов всего ее населения. Дорога перед ними была одна -- криминальная. И не прими советские руководители мер, через несколько лет каждый двадцатый житель России был бы вором, бандитом или проституткой.
"Пацаны" и "марухи"

Так называли себя беспризорники двадцатых соответственно мужского и женского пола. Ныне их жизнь воспринимается сквозь своеобразный романтический флер. Советские кинофильмы о перевоспитании трудных подростков, такие как "Республика ШКИД" или "Педагогическая поэма", рисовали беспризорников немытыми, диковатыми, задиристыми, но в чем-то симпатичными, не лишенными чувства юмора, искренними и чистыми в душе, а главное -- "социально близкими" рабочему классу (ясно ведь, что не буржуи) и в силу этого поддающимися перековке. Это ведь весело и по-своему революционно -- разрезать даме шубку на спине или стащить пирожок с прилавка у толстой мелкобуржуазной торговки. Да и в жизни пригодится: помнится, персонаж одного из советских фильмов, посвященных перевоспитанию беспризорников, осваивая ремесло сапожника, вспоминал как раз свой ранний опыт по резанию шуб.
Между тем беспризорность в те времена была столь же отталкивающей и страшной, как и ныне. И "пацаны" двадцатых отличались от нынешних беспризорников лишь некоторыми бытовыми привычками.
Жили они, как и сейчас, на чердаках, в подвалах, в канализационных коллекторах. Несколько удобнее приходилось тем, кто успевал занять места в развалинах, образовавшихся на месте дореволюционных ночлежек и дешевых доходных домов. Такие трущобы в крупных городах занимали целые районы. В Москве "пацаны" обитали в районе знаменитого Хитрова рынка, до революции служившего главным сборным пунктом для нищих, бродяг и уголовников, на Смоленском рынке, Трубной площади, в Марьиной роще.
Трущобы были хороши тем, что из них удобнее совершать набеги на соседние улицы. Известно, например, что женщины старались не появляться на Солянке, прилегающей к Хитрову рынку, с узлами или сумками. Появлявшиеся из подворотен подростки-беспризорники хватали эти узлы из рук и мгновенно исчезали.
Несколько более благоустроенным был быт беспризорников на Юге, в Средней Азии и Крыму. Климат там теплее, а с жильем -- проще: близ Ташкента, например, беспризорники жили в пещерах, причем не поленились провести туда электричество, воруя его из городской сети.
Несмотря на такое стремление к благоустройству быта, беспризорники двадцатых одевались и питались хуже, чем их современные последователи. Сейчас продавать ворованную одежду сложно и невыгодно, и поэтому дети улиц предпочитают сами ее носить. А в двадцатых сбыт краденого был налажен, все оно шло в дело, так что на долю беспризорников оставались одни лохмотья.
Проще сейчас и с питанием. Недостатка в деньгах большинство нынешних беспризорников не испытывают. В крупных городах на каждом углу -- ларьки с фаст-фудом, который столь дешев, что его даже не обязательно воровать. Предкам нынешних "трудных детей" приходилось куда сложнее. В России были большие затруднения с продовольствием. Добывать хлеб, не имея карточек, приходилось непросто. Поэтому пища стояла в шкале беспризорных ценностей на первом месте после табака.
Возможно, поэтому отношение к ней было совершенно особым. В двадцатых годах беспризорники старались превратить еду в удовольствие. Старались не питаться всухомятку. Часто готовили горячую пищу на кострах, причем объединялись для этого в группы, насчитывавшие по 20--30 человек. Ели из общего котла, строго соблюдая очередность.
Наконец, важное отличие "пацанов" и "марух" от современных беспризорников заключалось в их манере поведения. В крупных городах они любой ценой стремились обратить на себя внимание. Распевали песни, в том числе и собственного сочинения, задирали прохожих, громко комментировали все уличные происшествия -- ссоры, драки, убийства.
В остальном все было, как и сейчас. Источниками средств к существованию являлись попрошайничество, воровство, грабежи и проституция. Беспризорники могли воровать по мелочи самостоятельно, а могли и "ассистировать" взрослым карманникам или взломщикам. Лет с пятнадцати начинали участвовать и в грабежах, прочно втягиваясь в криминальную среду.
За несколько десятков лет незначительно изменились и их развлечения. Кокаин, который до революции и в первые годы советской власти был доступен так же, как сейчас -- клей "Момент". Водка, а чаще самогон. Азартные игры, с той лишь разницей, что сейчас на смену картам и "орлянке" пришли игровые автоматы.
В общем, если отвлечься от романтики "Республики ШКИД", понятно, что городской пейзаж "пацаны" отнюдь не украшали. Можно себе представить, как стонали от них горожане, ежедневно рисковавшие стать жертвой воровства или объектом забавы для беспризорников. Современный вокзал по сравнению с тогдашней Солянкой или Красными воротами должен показаться просто раем. Не зря у выдающегося советского педагога и директора колонии для трудновоспитуемых Антона Семеновича Макаренко, описавшего свой опыт работы с беспризорниками в "Педагогической поэме", в ящике стола всегда лежал наган.
Процесс приручения

Не то чтобы советская власть в двадцатых сильно церемонилась с "пацанами". Еще Максим Горький, выступавший на разного рода конференциях, посвященным проблемам беспризорности, призывал педагогов не сентиментальничать. Перевоспитывать беспризорников предлагалось при помощи жесткой полувоенной дисциплины и труда. Однако даже тех возможностей, которыми располагал Феликс Дзержинский, возглавлявший наряду с ВЧК межведомственную комиссию по борьбе с беспризорностью при ВЦИК, не хватило бы на то, чтобы переловить всех "пацанов" и "марух" и рассадить их по детским домам и колониям. Поэтому в ход шли более тонкие методы.
Беспризорники тогда были голодны. Поэтому приручали их по принципу "сытость в обмен на свободу". Неподалеку от мест скопления "пацанов" организовывалась бесплатная столовая. Поначалу те приходили за "шамовкой" (пищей) изредка. Потом привыкали и забредали пообедать ежедневно, а то и целыми днями вертелись у кухни. К этому моменту при столовой уже строилось подобие бесплатной ночлежки. "Пацанам" предлагали переночевать, а чтобы они могли занять свободное от приема пищи время, устраивали при ночлежке школьные классы и мастерские. От нечего делать беспризорники пробовали учиться и работать, а там и втягивались в эти занятия. Колония для трудновоспитуемых была практически готова.
Прирученных таким образом беспризорников летом организованно вывозили за город, где уже был выделен участок земли под хозяйство. Те, кто проводил летние месяцы в деревне, с качественным и разнообразным питанием, как правило, уже не стремились возвращаться на улицу. Кстати, пример такого превращения ночлежки в интернат и описывается в "Республике ШКИД".
Были, разумеется, и матерые беспризорники, глубоко вовлеченные в криминальный мир, которые не желали менять уличную свободу ни на какие жизненные блага. С такими обходились проще и жестче. Милиция организовывала облавы в городских трущобах. Схваченные взрослые уголовники и замешанные в тяжких преступлениях малолетки отправлялись по этапу, а закоренелые беспризорники, которых в те времена официально именовали "морально дефективными", -- в колонии вроде тех, что описал в своих книгах Макаренко.
Порядки в таких колониях были далеки от идеалов либерализма. Подъем и отбой по сигналу горна, форменная одежда, минимум личного времени. Воспитанники должны были сами себя кормить и одевать, поскольку заведения для перековки беспризорников, организованные по проектам Макаренко, практически не получали средств из государственного бюджета.
Деятельность по перевоспитанию "пацанов" и "марух" существенно облегчалась тем, что по выходе из колонии они практически не рисковали вновь очутиться на улице, как это сплошь и рядом случается в наши дни. Будучи представителями низших слоев населения, они пользовались особыми правами в Советской России. Для бывших беспризорников были открыты рабочие факультеты высших учебных заведений. Особых знаний там не требовали и брали практически всех желающих, было бы только происхождение пролетарским.
По требованию Наркомата просвещения руководители промышленных предприятий установили квоты на прием выпускников интернатов и колоний на работу.
Вообще, советская власть относилась к вчерашним беспризорникам с большой симпатией. Молодые люди, происходившие из беднейших семей, выросшие на улице и прошедшие через трудовые колонии, были заведомо свободны от "мещанских пережитков", "частнособственнических предрассудков", "религиозного дурмана" и всего другого, что могло помешать строительству социализма. Отцом и матерью для них были партия и советское государство. Не случайно вплоть до перестроечных лет эталонная советская биография включала в себя строчку -- "воспитывался в детдоме".
На общественных началах

Пример Макаренко с его колонией имени Горького и колонией имени Дзержинского стал хрестоматийным. Однако его последователей в стране было не слишком много. Всего по стране таких колоний насчитывалось около двухсот, в каждой из которых воспитывалось по нескольку десятков бывших беспризорников. Из нескольких миллионов остававшихся на улице "пацанов" и "марух" в руки педагогов попадали единицы.
Несмотря на все усилия борцов с беспризорностью с "железным Феликсом" во главе, государство было не в силах решить эту проблему самостоятельно. Поэтому большевистские вожди пошли на нехарактерный для них шаг. А именно, попытались привлечь к решению проблемы общественность. Благо, в ту эпоху она была отзывчива.
В 1923 году в Москве было создано общество "Друг детей". В его организации принимал участие как сам Дзержинский, так и Надежда Крупская. Ячейки общества скоро появились во всех крупных городах Советской России.
Появление "Друга детей" позволило несколько разгрузить государственные структуры, занимавшиеся проблемой беспризорности. Общество собирало пожертвования на открытие интернатов и колоний, создавало бесплатные столовые и ночлежки, пункты медицинского обслуживания беспризорников. "Друг детей" обеспечил и решение кадровой проблемы. В учреждениях, занимавшихся перековкой, теперь бесплатно работали члены общества.
Проводились и столь популярные в ту эпоху массовые общественные кампании по борьбе с беспризорностью. Устраивались "недели" и "дни беспризорника", на время которых вводились дополнительные налоги на прибыль театров, буфетов, ресторанов в крупных городах, достигавшие иногда десяти процентов. Полученные таким образом средства тратились на организацию детдомов, питание и лечение "детей улиц".
Некоторые шаги советской власти, направленные на решение проблемы беспризорных детей, предпринимавшиеся в двадцатых годах, можно счесть весьма изобретательными даже по современным меркам. ВЦИК, например, издал закон, по которому государство могло заключать договоры с семьями крестьян и ремесленников, которые в обмен на незначительную финансовую поддержку обязывались кормить, одевать, воспитывать беспризорников, а заодно и обучать их собственной профессии. Была этим законом предусмотрена и адресная помощь семьям, дети в которых были на грани того, чтобы убежать на улицу.
Сталинский удар

Кампания по борьбе с беспризорностью, проводившаяся в двадцатых годах, имела определенные результаты. Дело было не только в усилиях государства и граждан. Жизнь после Гражданской войны постепенно входила в нормальное русло. Многие "пацаны" и "марухи", по всей видимости, просто возвращались в родные деревни, где у них жили дальние родственники. В городах оставалось все меньше трущоб, служивших прибежищем для беспризорников.
На рубеже следующего десятилетия власти коренным образом поменяли свое отношение к проблеме. Товарищ Сталин искренне не понимал, к чему идти на столь сложные ухищрения в борьбе с беспризорностью, когда всех детей улиц можно попросту выслать из крупных городов, с глаз долой.
К тому же вождь с опаской и подозрением относился к любым общественным инициативам. Общество "Друг детей" исключением не было. Так что Сталин его закрыл, а проблему беспризорности решил по-своему: приказал переловить всех "пацанов" и "марух" в крупных городах, тех, кто постарше, отправить на стройки коммунизма, остальных -- в специальные закрытые поселения, то есть попросту тюрьмы, создававшиеся в бывших монастырях.
Подобным образом эта проблема решалась на всем протяжении сталинского правления. Поэтому, кстати, ни коллективизация, ни голод на Украине не сопровождались всплеском беспризорности в крупных городах. Сироты, остававшиеся без средств к существованию, до этих городов просто не добирались, попадая в руки сотрудников НКВД. А все остальные дети страны победившего социализма хором благодарили товарища Сталина за "счастливое детство"...

20 декабря 1917 года в России была создана ВЧК. Несмотря на все усилия советской пропаганды, образ ВЧК и "железного Феликса" вызывал у советского народа крайне мрачные эмоции. Единственным светлым пятном стала, в основном благодаря шедеврам советского кинематографа, борьба чекистов с беспризорниками. Однако на самом деле гуманистической романтики в ней было немного.Беспризорники двадцатых современным общественным сознанием воспринимаются сквозь романтический флер. Между тем они мало чем отличались от нынешних. Вот только советский опыт борьбы с этим злом сейчас нам мало чем поможет.

Современные беспризорники могут атаковать вас своим "мелочи не найдется?" в любой точке любого крупного города. Но в Москве они почему-то особенно нагло себя ведут у парадного подъезда Государственной думы. Только попробуйте дать рубль одному -- еще трое обхватят ваши колени. Как минимум придется их оттаскивать, как максимум -- останетесь без кошелька.

Такой вот образ современной российской государственности: беспризорные дети, внаглую выклянчивающие деньги у посетителей, сотрудников или депутатов парламента. Рядом Охотный ряд, символ этакого "русского процветания". Практически через дорогу -- Кремль.

В нашей истории нечто подобное уже было. В двадцатых годах прошлого века московские беспризорники зимними ночами жгли костры на центральных площадях столицы, если, разумеется, им удавалось раздобыть для этого дров. В двух шагах был Кремль, где часами заседали большевистские лидеры. Поблизости, на Лубянке, находилась резиденция главы ВЧК Феликса Дзержинского, который по совместительству занимался и проблемами "трудных детей".

Ситуация, конечно, была до крайности неприятной. Строишь ты себе коммунистическое общество, в котором по определению не должно быть никаких социальных проблем, а у тебя под самым носом -- наглядное опровержение идеала. Надо полагать, "кремлевских мечтателей" сильно тяготило подобное соседство.

Помимо их личного недовольства, речь шла и о международной репутации "первого в мире государства рабочих и крестьян". Москву, Петроград и другие крупные города посещали иностранцы, на которых многочисленные беспризорники производили неизгладимое впечатление. Даже в сильно потрепанных Первой мировой войной Германии и Франции такого не было. Вот и писали зарубежные гости (например, знаменитый французский писатель Андре Жид) не о строительстве социализма, а об образе жизни беспризорных детей в Советской России.

Наконец, если забыть и о репутации, о неприятном разрыве между действительностью и идеалом, беспризорность в России в двадцатых годах достигла такого масштаба, что грозила в будущем подорвать и без того поначалу хрупкую советскую государственность. По некоторым данным, в 1922 году в стране было 7 миллионов беспризорных, что составляло почти 5 процентов всего ее населения. Дорога перед ними была одна -- криминальная. И не прими советские руководители мер, через несколько лет каждый двадцатый житель России был бы вором, бандитом или проституткой.

"Пацаны" и "марухи"


Так называли себя беспризорники двадцатых соответственно мужского и женского пола. Ныне их жизнь воспринимается сквозь своеобразный романтический флер. Советские кинофильмы о перевоспитании трудных подростков, такие как "Республика ШКИД" или "Педагогическая поэма", рисовали беспризорников немытыми, диковатыми, задиристыми, но в чем-то симпатичными, не лишенными чувства юмора, искренними и чистыми в душе, а главное -- "социально близкими" рабочему классу (ясно ведь, что не буржуи) и в силу этого поддающимися перековке. Это ведь весело и по-своему революционно -- разрезать даме шубку на спине или стащить пирожок с прилавка у толстой мелкобуржуазной торговки. Да и в жизни пригодится: помнится, персонаж одного из советских фильмов, посвященных перевоспитанию беспризорников, осваивая ремесло сапожника, вспоминал как раз свой ранний опыт по резанию шуб.

Между тем беспризорность в те времена была столь же отталкивающей и страшной, как и ныне. И "пацаны" двадцатых отличались от нынешних беспризорников лишь некоторыми бытовыми привычками.

Жили они, как и сейчас, на чердаках, в подвалах, в канализационных коллекторах. Несколько удобнее приходилось тем, кто успевал занять места в развалинах, образовавшихся на месте дореволюционных ночлежек и дешевых доходных домов. Такие трущобы в крупных городах занимали целые районы. В Москве "пацаны" обитали в районе знаменитого Хитрова рынка, до революции служившего главным сборным пунктом для нищих, бродяг и уголовников, на Смоленском рынке, Трубной площади, в Марьиной роще.

Трущобы были хороши тем, что из них удобнее совершать набеги на соседние улицы. Известно, например, что женщины старались не появляться на Солянке, прилегающей к Хитрову рынку, с узлами или сумками. Появлявшиеся из подворотен подростки-беспризорники хватали эти узлы из рук и мгновенно исчезали.

Несколько более благоустроенным был быт беспризорников на Юге, в Средней Азии и Крыму. Климат там теплее, а с жильем -- проще: близ Ташкента, например, беспризорники жили в пещерах, причем не поленились провести туда электричество, воруя его из городской сети.

Несмотря на такое стремление к благоустройству быта, беспризорники двадцатых одевались и питались хуже, чем их современные последователи. Сейчас продавать ворованную одежду сложно и невыгодно, и поэтому дети улиц предпочитают сами ее носить. А в двадцатых сбыт краденого был налажен, все оно шло в дело, так что на долю беспризорников оставались одни лохмотья.

Проще сейчас и с питанием. Недостатка в деньгах большинство нынешних беспризорников не испытывают. В крупных городах на каждом углу -- ларьки с фаст-фудом, который столь дешев, что его даже не обязательно воровать. Предкам нынешних "трудных детей" приходилось куда сложнее. В России были большие затруднения с продовольствием. Добывать хлеб, не имея карточек, приходилось непросто. Поэтому пища стояла в шкале беспризорных ценностей на первом месте после табака.

Возможно, поэтому отношение к ней было совершенно особым. В двадцатых годах беспризорники старались превратить еду в удовольствие. Старались не питаться всухомятку. Часто готовили горячую пищу на кострах, причем объединялись для этого в группы, насчитывавшие по 20--30 человек. Ели из общего котла, строго соблюдая очередность.

Наконец, важное отличие "пацанов" и "марух" от современных беспризорников заключалось в их манере поведения. В крупных городах они любой ценой стремились обратить на себя внимание. Распевали песни, в том числе и собственного сочинения, задирали прохожих, громко комментировали все уличные происшествия -- ссоры, драки, убийства.

В остальном все было, как и сейчас. Источниками средств к существованию являлись попрошайничество, воровство, грабежи и проституция. Беспризорники могли воровать по мелочи самостоятельно, а могли и "ассистировать" взрослым карманникам или взломщикам. Лет с пятнадцати начинали участвовать и в грабежах, прочно втягиваясь в криминальную среду.

За несколько десятков лет незначительно изменились и их развлечения. Кокаин, который до революции и в первые годы советской власти был доступен так же, как сейчас -- клей "Момент". Водка, а чаще самогон. Азартные игры, с той лишь разницей, что сейчас на смену картам и "орлянке" пришли игровые автоматы.

В общем, если отвлечься от романтики "Республики ШКИД", понятно, что городской пейзаж "пацаны" отнюдь не украшали. Можно себе представить, как стонали от них горожане, ежедневно рисковавшие стать жертвой воровства или объектом забавы для беспризорников. Современный вокзал по сравнению с тогдашней Солянкой или Красными воротами должен показаться просто раем. Не зря у выдающегося советского педагога и директора колонии для трудновоспитуемых Антона Семеновича Макаренко, описавшего свой опыт работы с беспризорниками в "Педагогической поэме", в ящике стола всегда лежал наган.

Процесс приручения


Не то чтобы советская власть в двадцатых сильно церемонилась с "пацанами". Еще Максим Горький, выступавший на разного рода конференциях, посвященным проблемам беспризорности, призывал педагогов не сентиментальничать. Перевоспитывать беспризорников предлагалось при помощи жесткой полувоенной дисциплины и труда. Однако даже тех возможностей, которыми располагал Феликс Дзержинский, возглавлявший наряду с ВЧК межведомственную комиссию по борьбе с беспризорностью при ВЦИК, не хватило бы на то, чтобы переловить всех "пацанов" и "марух" и рассадить их по детским домам и колониям. Поэтому в ход шли более тонкие методы.

Беспризорники тогда были голодны. Поэтому приручали их по принципу "сытость в обмен на свободу". Неподалеку от мест скопления "пацанов" организовывалась бесплатная столовая. Поначалу те приходили за "шамовкой" (пищей) изредка. Потом привыкали и забредали пообедать ежедневно, а то и целыми днями вертелись у кухни. К этому моменту при столовой уже строилось подобие бесплатной ночлежки. "Пацанам" предлагали переночевать, а чтобы они могли занять свободное от приема пищи время, устраивали при ночлежке школьные классы и мастерские. От нечего делать беспризорники пробовали учиться и работать, а там и втягивались в эти занятия. Колония для трудновоспитуемых была практически готова.

Прирученных таким образом беспризорников летом организованно вывозили за город, где уже был выделен участок земли под хозяйство. Те, кто проводил летние месяцы в деревне, с качественным и разнообразным питанием, как правило, уже не стремились возвращаться на улицу. Кстати, пример такого превращения ночлежки в интернат и описывается в "Республике ШКИД".

Были, разумеется, и матерые беспризорники, глубоко вовлеченные в криминальный мир, которые не желали менять уличную свободу ни на какие жизненные блага. С такими обходились проще и жестче. Милиция организовывала облавы в городских трущобах. Схваченные взрослые уголовники и замешанные в тяжких преступлениях малолетки отправлялись по этапу, а закоренелые беспризорники, которых в те времена официально именовали "морально дефективными", -- в колонии вроде тех, что описал в своих книгах Макаренко.

Порядки в таких колониях были далеки от идеалов либерализма. Подъем и отбой по сигналу горна, форменная одежда, минимум личного времени. Воспитанники должны были сами себя кормить и одевать, поскольку заведения для перековки беспризорников, организованные по проектам Макаренко, практически не получали средств из государственного бюджета.

Деятельность по перевоспитанию "пацанов" и "марух" существенно облегчалась тем, что по выходе из колонии они практически не рисковали вновь очутиться на улице, как это сплошь и рядом случается в наши дни. Будучи представителями низших слоев населения, они пользовались особыми правами в Советской России. Для бывших беспризорников были открыты рабочие факультеты высших учебных заведений. Особых знаний там не требовали и брали практически всех желающих, было бы только происхождение пролетарским.

По требованию Наркомата просвещения руководители промышленных предприятий установили квоты на прием выпускников интернатов и колоний на работу.

Вообще, советская власть относилась к вчерашним беспризорникам с большой симпатией. Молодые люди, происходившие из беднейших семей, выросшие на улице и прошедшие через трудовые колонии, были заведомо свободны от "мещанских пережитков", "частнособственнических предрассудков", "религиозного дурмана" и всего другого, что могло помешать строительству социализма. Отцом и матерью для них были партия и советское государство. Не случайно вплоть до перестроечных лет эталонная советская биография включала в себя строчку -- "воспитывался в детдоме".

На общественных началах


Пример Макаренко с его колонией имени Горького и колонией имени Дзержинского стал хрестоматийным. Однако его последователей в стране было не слишком много. Всего по стране таких колоний насчитывалось около двухсот, в каждой из которых воспитывалось по нескольку десятков бывших беспризорников. Из нескольких миллионов остававшихся на улице "пацанов" и "марух" в руки педагогов попадали единицы.

Несмотря на все усилия борцов с беспризорностью с "железным Феликсом" во главе, государство было не в силах решить эту проблему самостоятельно. Поэтому большевистские вожди пошли на нехарактерный для них шаг. А именно, попытались привлечь к решению проблемы общественность. Благо, в ту эпоху она была отзывчива.

В 1923 году в Москве было создано общество "Друг детей". В его организации принимал участие как сам Дзержинский, так и Надежда Крупская. Ячейки общества скоро появились во всех крупных городах Советской России.

Появление "Друга детей" позволило несколько разгрузить государственные структуры, занимавшиеся проблемой беспризорности. Общество собирало пожертвования на открытие интернатов и колоний, создавало бесплатные столовые и ночлежки, пункты медицинского обслуживания беспризорников. "Друг детей" обеспечил и решение кадровой проблемы. В учреждениях, занимавшихся перековкой, теперь бесплатно работали члены общества.

Проводились и столь популярные в ту эпоху массовые общественные кампании по борьбе с беспризорностью. Устраивались "недели" и "дни беспризорника", на время которых вводились дополнительные налоги на прибыль театров, буфетов, ресторанов в крупных городах, достигавшие иногда десяти процентов. Полученные таким образом средства тратились на организацию детдомов, питание и лечение "детей улиц".

Некоторые шаги советской власти, направленные на решение проблемы беспризорных детей, предпринимавшиеся в двадцатых годах, можно счесть весьма изобретательными даже по современным меркам. ВЦИК, например, издал закон, по которому государство могло заключать договоры с семьями крестьян и ремесленников, которые в обмен на незначительную финансовую поддержку обязывались кормить, одевать, воспитывать беспризорников, а заодно и обучать их собственной профессии. Была этим законом предусмотрена и адресная помощь семьям, дети в которых были на грани того, чтобы убежать на улицу.

Сталинский удар


Кампания по борьбе с беспризорностью, проводившаяся в двадцатых годах, имела определенные результаты. Дело было не только в усилиях государства и граждан. Жизнь после Гражданской войны постепенно входила в нормальное русло. Многие "пацаны" и "марухи", по всей видимости, просто возвращались в родные деревни, где у них жили дальние родственники. В городах оставалось все меньше трущоб, служивших прибежищем для беспризорников.

На рубеже следующего десятилетия власти коренным образом поменяли свое отношение к проблеме. Товарищ Сталин искренне не понимал, к чему идти на столь сложные ухищрения в борьбе с беспризорностью, когда всех детей улиц можно попросту выслать из крупных городов, с глаз долой.

К тому же вождь с опаской и подозрением относился к любым общественным инициативам. Общество "Друг детей" исключением не было. Так что Сталин его закрыл, а проблему беспризорности решил по-своему: приказал переловить всех "пацанов" и "марух" в крупных городах, тех, кто постарше, отправить на стройки коммунизма, остальных -- в специальные закрытые поселения, то есть попросту тюрьмы, создававшиеся в бывших монастырях.

Подобным образом эта проблема решалась на всем протяжении сталинского правления. Поэтому, кстати, ни коллективизация, ни голод на Украине не сопровождались всплеском беспризорности в крупных городах. Сироты, остававшиеся без средств к существованию, до этих городов просто не добирались, попадая в руки сотрудников НКВД. А все остальные дети страны победившего социализма хором благодарили товарища Сталина за "счастливое детство"...

НИКОЛАЙ СИЛАЕВ

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама