Архивная публикация 2006 года: "Милошевич и Лукашенко"
Александр Архангельский, интеллигент: Не понимаю двух вещей.
Архангельский Александр, интеллектуал: Существования звездного неба над вами и нравственного закона внутри вас? Александр Архангельский, интеллигент: Нет, дорогой мой шутник. Не понимаю двух вполне земных и более чем актуальных вещей. Во-первых, почему с такой страстью, таким информационным пафосом наши СМИ рассказывают о смерти югославского диктатора Милошевича. И, во-вторых, почему мы продолжаем поддерживать белорусского диктатора Лукашенко, по которому тоже плачет Гаага.
Архангельский Александр, интеллектуал: Вообще-то Гаага плачет по Карле дель Понте; то она пытается спасти российского генпрокурора Скуратова, то засадить Милошевича, а все выходит как-то боком. По виду такая авантажная женщина-вамп, немного лесбийского типа; по сути типичная неудачница. А Лукашенко может оказаться в Гааге только в одном случае. Если Белоруссия будет завоевана какой-либо из западных стран. И то вряд ли. Потому что идея Гаагского трибунала рухнула в тот миг, когда мир узнал о смерти Милошевича.
Александр Архангельский, интеллигент: Стойте, стойте; вы что ж, получается, защищаете тиранов? Хорошенькая эволюция. И главное — как быстро. Только-только поменялся вектор нашего собственного движения, а вы уже переменили отношение к соседним диктаторским режимам…
Архангельский Александр, интеллектуал: Ладно, ладно; будем считать, что обменялись колкостями, а теперь по существу. В отношении лично к Александру Григорьевичу и Слободану Батьковичу мы с вами не расходимся. Ну, почти не расходимся: я бы предпочел не называть авторитарных правителей типа Милошевича диктаторами; слова имеют свои значения. Когда я узнаю о том, что белорусский КГБ в преддверии воскресных выборов обвинил оппозицию в подготовке терактов, я с такой же интеллигентской горечью думаю о неизлечимости советских спецслужб, разница только в степени маразма. Ну зачем Луке такое чекистское обеспечение, а? Он же и так выигрывает в первом туре… Для таких тем мне моего интеллектуального хладнокровия не хватает. Но вот в чем мы с вами были, остаемся и, боюсь, останемся оппонентами, так это в вопросе о Гааге. Вы спрашиваете, почему в России так волнуются о Милошевиче, подразумеваете при этом — народ дик, любит вождей, элиты смертельно боятся, что их тоже свергнут и посадят… Может, оно и так — отчасти. Но давайте не забывать и об оскорбленном чувстве справедливости, которое было пробуждено в наших согражданах в 1999-м, когда западные союзники бомбили Югославию, чтобы свергнуть Слободана и обвинить его в этнических чистках косоваров и боснийцев. А как только цель была достигнута, под присмотром европейских наблюдателей косовские албанцы еще более жестоко выдавили сербов с их земель. Милошевича обвиняют в преступлениях против боснийских мусульман. А боснийские мусульмане, выселившие двести тысяч сербов из Краины, они кто, не преступники?
Александр Архангельский, интеллигент: Преступники. И косовская армия освобождения была сбродом головорезов, кто ж спорит?
Архангельский Александр, интеллектуал: Так почему тогда на скамье подсудимых сидел один только Слободан? Почему считается, что его смерть разрушает надежду на вынесение справедливого исторического приговора, а смерть хорватского вампира Туджмана и боснийского убийцы Изетбеговича не разрушала? Почему он умер в тюрьме (против чего я лично не возражаю), а они — дома, в своих постелях? Потому что Хорватию опекают Германия с Италией, а Боснию — американцы? Только поэтому? Победило, увы, право сильного. А не право как таковое. И в этом смысле Гаагский трибунал во главе с его пламенеющей Карлой нанес вред идеям демократии куда больший, чем Милошевич с Лукашенкой, вместе взятые.
Александр Архангельский, интеллигент: Ну, насчет смерти в камере у меня есть свои соображения. Никак не забуду одно телевизионное интервью, в котором генерал Ивашов по наивности признался, что возил Слободану таблеточки, поскольку тот, дескать, не доверял гаагским врачам. Ивашов, положим, искренне верил, что помогает сербскому вождю лечиться. Но мы-то с вами догадываемся, в чьей игре он невольно участвовал? И кто помогал Милошевичу гасить, блокировать действие лекарств, прописанных местными врачами? Помогал — чтобы вывезти его под предлогом ухудшения здоровья в Россию. Откуда бы он в Гаагу не вернулся. Вместе со всеми своими лишними знаниями о том, кто из наших соотечественников, что и за сколько сделал в Сербии во время чужой гражданской войны.
Архангельский Александр, интеллектуал: Ну, это уже отдает манией преследования, теорией заговора. Хотя кто знает; с них станется. Я же говорю, маразм крепчал. И не только в Гааге, Белграде и Минске…
*Ведущий программы «Тем временем» («Культура»),
литературный критик, многодетный отец.
**Обозреватель газеты «Известия», политический публицист, историк.
Александр Архангельский, интеллигент: Не понимаю двух вещей.
Архангельский Александр, интеллектуал: Существования звездного неба над вами и нравственного закона внутри вас? Александр Архангельский, интеллигент: Нет, дорогой мой шутник. Не понимаю двух вполне земных и более чем актуальных вещей. Во-первых, почему с такой страстью, таким информационным пафосом наши СМИ рассказывают о смерти югославского диктатора Милошевича. И, во-вторых, почему мы продолжаем поддерживать белорусского диктатора Лукашенко, по которому тоже плачет Гаага.
Архангельский Александр, интеллектуал: Вообще-то Гаага плачет по Карле дель Понте; то она пытается спасти российского генпрокурора Скуратова, то засадить Милошевича, а все выходит как-то боком. По виду такая авантажная женщина-вамп, немного лесбийского типа; по сути типичная неудачница. А Лукашенко может оказаться в Гааге только в одном случае. Если Белоруссия будет завоевана какой-либо из западных стран. И то вряд ли. Потому что идея Гаагского трибунала рухнула в тот миг, когда мир узнал о смерти Милошевича.
Александр Архангельский, интеллигент: Стойте, стойте; вы что ж, получается, защищаете тиранов? Хорошенькая эволюция. И главное — как быстро. Только-только поменялся вектор нашего собственного движения, а вы уже переменили отношение к соседним диктаторским режимам…
Архангельский Александр, интеллектуал: Ладно, ладно; будем считать, что обменялись колкостями, а теперь по существу. В отношении лично к Александру Григорьевичу и Слободану Батьковичу мы с вами не расходимся. Ну, почти не расходимся: я бы предпочел не называть авторитарных правителей типа Милошевича диктаторами; слова имеют свои значения. Когда я узнаю о том, что белорусский КГБ в преддверии воскресных выборов обвинил оппозицию в подготовке терактов, я с такой же интеллигентской горечью думаю о неизлечимости советских спецслужб, разница только в степени маразма. Ну зачем Луке такое чекистское обеспечение, а? Он же и так выигрывает в первом туре… Для таких тем мне моего интеллектуального хладнокровия не хватает. Но вот в чем мы с вами были, остаемся и, боюсь, останемся оппонентами, так это в вопросе о Гааге. Вы спрашиваете, почему в России так волнуются о Милошевиче, подразумеваете при этом — народ дик, любит вождей, элиты смертельно боятся, что их тоже свергнут и посадят… Может, оно и так — отчасти. Но давайте не забывать и об оскорбленном чувстве справедливости, которое было пробуждено в наших согражданах в 1999-м, когда западные союзники бомбили Югославию, чтобы свергнуть Слободана и обвинить его в этнических чистках косоваров и боснийцев. А как только цель была достигнута, под присмотром европейских наблюдателей косовские албанцы еще более жестоко выдавили сербов с их земель. Милошевича обвиняют в преступлениях против боснийских мусульман. А боснийские мусульмане, выселившие двести тысяч сербов из Краины, они кто, не преступники?
Александр Архангельский, интеллигент: Преступники. И косовская армия освобождения была сбродом головорезов, кто ж спорит?
Архангельский Александр, интеллектуал: Так почему тогда на скамье подсудимых сидел один только Слободан? Почему считается, что его смерть разрушает надежду на вынесение справедливого исторического приговора, а смерть хорватского вампира Туджмана и боснийского убийцы Изетбеговича не разрушала? Почему он умер в тюрьме (против чего я лично не возражаю), а они — дома, в своих постелях? Потому что Хорватию опекают Германия с Италией, а Боснию — американцы? Только поэтому? Победило, увы, право сильного. А не право как таковое. И в этом смысле Гаагский трибунал во главе с его пламенеющей Карлой нанес вред идеям демократии куда больший, чем Милошевич с Лукашенкой, вместе взятые.
Александр Архангельский, интеллигент: Ну, насчет смерти в камере у меня есть свои соображения. Никак не забуду одно телевизионное интервью, в котором генерал Ивашов по наивности признался, что возил Слободану таблеточки, поскольку тот, дескать, не доверял гаагским врачам. Ивашов, положим, искренне верил, что помогает сербскому вождю лечиться. Но мы-то с вами догадываемся, в чьей игре он невольно участвовал? И кто помогал Милошевичу гасить, блокировать действие лекарств, прописанных местными врачами? Помогал — чтобы вывезти его под предлогом ухудшения здоровья в Россию. Откуда бы он в Гаагу не вернулся. Вместе со всеми своими лишними знаниями о том, кто из наших соотечественников, что и за сколько сделал в Сербии во время чужой гражданской войны.
Архангельский Александр, интеллектуал: Ну, это уже отдает манией преследования, теорией заговора. Хотя кто знает; с них станется. Я же говорю, маразм крепчал. И не только в Гааге, Белграде и Минске…
*Ведущий программы «Тем временем» («Культура»),
литературный критик, многодетный отец.
**Обозреватель газеты «Известия», политический публицист, историк.
Читайте на смартфоне наши Telegram-каналы: Профиль-News, и журнал Профиль. Скачивайте полностью бесплатное мобильное приложение журнала "Профиль".
