В начале этого года Сергей и Татьяна Беляевы отметили 20-летие совместной жизни.Татьяна Беляева: Все началось с клюквы в сахаре.
Мы познакомились на всесоюзных соревнованиях по спортивному ориентированию. Я выступала за сборную Московской области, Сергей -- за Ленинград. Он учился в политехническом институте на 4-м курсе, я заканчивала школу. Наши команды были вечными соперниками, но неожиданно все заметили, что самый симпатичный мальчик из Питера постоянно крутится среди москвичей. Все наличные деньги Сергей тратил на клюкву в сахаре для меня и моих подружек.
Сразу после первенства он приехал ко мне в Долгопрудный с лыжами в руках. Это при том, что никаких координат я ему не давала. Родителям он сказал, что едет на соревнования в Москву.
Его поездки из Питера в Москву продолжались три года. Сергей просто-таки изощренно ухаживал: письма, песни, шоколад, цветы... Как потом уже рассказала мне Сережина сестра, они специально держали тюльпаны в холодильнике, чтобы он мог подарить мне любимые цветы в любой момент.
Светлана Смирнова: Свадьба была такой же романтичной?
Т.Б.: Мы расписывались в самом красивом загсе Петербурга. Правда, когда ехали на церемонию, чуть не врезались в трамвай.
С.С.: Вы не восприняли это как предупреждение свыше?
Т.Б.: Я не очень-то верю в приметы. Я даже свадебное платье шила сама, хотя по народным поверьям этого делать нельзя.
Как только поженились, фактически сразу же и расстались. Сергей уехал по распределению в Армению, я поселилась в Питере. Пришлось приспособиться к чужому городу, чужой семье. Почти четыре года мы жили в 3-комнатной квартире вместе с родителями Сережи и семьями его сестер. Всего 11 человек!
Первую дочку я рожала, когда он был в командировке. Мне было страшно обидно, не хватало его поддержки. Сергей бывал дома наездами. Три года он строил электростанции то в Армении, то в Грузии, то в Прибалтике. По специальности он инженер-гидротехник.
С.С.: Выходили замуж за романтика, а в результате остались один на один с бытовыми проблемами...
Т.Б.: Когда Сергей бывал дома, все мои обиды улетучивались: я всегда невольно поддавалась его обаянию и оптимизму. Серьезных конфликтов у нас не было даже тогда. Постепенно я научилась относиться к проблемам с юмором.
Но ведь и романтику никто в нашей жизни не отменял. Свадебное путешествие у нас состоялось через четыре месяца после регистрации в загсе. Я приехала навестить Сергея в Свирь, где он работал. Мы жили вдвоем в маленьком домике на острове между плотиной и шлюзом. По утрам собирали на завтрак землянику.
Или вот помню романтическую поездку в Ригу. В гостинице была почти минусовая температура. Заснуть просто невозможно. Придумали накрываться тремя матрасами.
С.С.: Все это, скорее, напоминает подвиг жен декабристов.
Т.Б.: Я просто видела, как любит свою работу Сергей. Он частенько повторяет: "Жизнь -- это прежде всего пахота".
С.С.: Когда у него возникают какие-то проблемы, он делится с вами, советуется?
Т.Б.: О многих вещах я узнаю постфактум. В Армении при испытании трубопровода случился гидравлический удар -- прорвало плотину. Сергей оказался в самом эпицентре. Его все считали погибшим.
По иронии судьбы, на вступительном экзамене в аспирантуру ему достался вопрос по гидравлическому удару.
С.С.: Вы не возражали против научной карьеры мужа?
Т.Б.: Нет, но энтузиазма она у меня не вызывала. Работая мастером на стройке, Сергей по тем временам получал очень неплохие деньги. Такие никогда не заплатили бы в институте. Впрочем, вскоре он приспособился -- подрабатывал где только можно.
Сергей Беляев: Мы с товарищами сколотили бригаду -- в выходные рубили лес, работали на заводе, летом шабашили в Карелии, Мурманской области.
В родном политехническом я был и доцентом кафедры, и заместителем декана факультета. От института в 1990 году меня избрали депутатом Ленинградского горсовета.
С.С.: Вы родились в год Лошади. Определение "рабочая лошадка" про вас?
С.Б.: Все мы немного лошади. Некоторые лошади, как известно, не терпят седла -- сбрасывают наездника и уходят на волю.
С.С.: Вы имеете в виду ваш уход с поста председателя фракции НДР?
С.Б.: И это в том числе. А что касается "рабочих лошадок", то сегодня вы вряд ли найдете министра или вице-премьера, который прошел бы такой путь, как я: ступеньку за ступенькой от прораба до вице-премьера.
Т.Б.: У Сергея была достаточно ровная карьера. Все время вверх, без падений, и на производстве, и в науке, и в политике. Но, если продолжать ассоциацию, то он, скорее, "белая ворона". Не может интриговать. Сергей считает, что каждый идет своим путем и не надо никого расталкивать локтями.
С.Б.: У меня напрочь отсутствует стадное чувство.
Мой отец был военным, несколько лет я учился в интернате. Там без самоутверждения и чувства собственного достоинства было просто не выжить.
В интернате все друг за друга переживали, были очень дружными. Мы ходили в школу строем, за что "городские" дразнили нас "инкубаторскими". Дрались не на шутку.
Но настоящие враги у меня появились, лишь когда в 1991 году я возглавил Комитет по управлению имуществом Петербурга. В политике существует негласное правило: если ты делаешь добро одному, то это зло для другого.
С.С.: Как складывались ваши отношения с Собчаком?
С.Б.: Непросто. С одной стороны, я был одним из тех депутатов, кто предложил выбрать Собчака мэром. С другой, вел я себя крайне независимо, и Собчак увидел во мне некую опасность. Начал обвинять, что я, дескать, не по назначению использую бюджетные средства, раздаю дружкам квартиры. Потом, правда, извинялся. Даже предлагал сделать это публично, но я отказался. Хотя многие мои коллеги не поняли такого жеста. Но я считаю, главное -- оставаться мужиком.
Позже у нас с Собчаком установились "сдержанно-уважительные" отношения, я даже стал его замом по вопросам собственности. Но все же, когда в 1993 году меня пригласили в Москву, Собчак вздохнул с облегчением.
Вообще, на мой взгляд, г-на Собчака лучше всего характеризует название его первой книги -- "Хождение во власть". Этакий "ходок", который стремительно вошел в политику и так же быстро из нее вышел.
С.С.: В Москву вас пригласил Анатолий Чубайс?
С.Б.: Нет, это была инициатива Гайдара. Я создавал управление по банкротству. В здании Госкомимущества мне выделили комнату, шесть компьютеров и четырех помощниц. Добавьте к этому, что в правительстве никто и слышать не хотел о банкротстве. Приходилось самому искать кадры, создавать соответствующие нормативы и акты.
Но мне было интересно. Хотя к системе взаимоотношений во власти я так и не привык.
Премьер назначил меня директором управления по банкротству, но он даже не поинтересовался, как я собираюсь создавать это абсолютно новое подразделение. Через два года президент сделал меня председателем Госкомимущества, вице-премьером -- и опять же без единого вопроса, чем, собственно, я собираюсь заниматься. Для меня до сих пор загадка, как выстраиваются взаимоотношения во власти.
В 1995 году Виктор Степанович предложил мне руководить избирательной кампанией НДР. Для меня это было полнейшей неожиданностью, поскольку до этого мы практически не общались. Постепенно у нас установились более-менее близкие человеческие отношения. Но потом я понял, что людям, наделенным властью, верить нельзя. Здесь ценится прежде всего "чего изволите?", собственная позиция не поощряется.
С.С.: В авторы истории приватизации вы почему-то не попали...
С.Б.: Вы имеете в виду нашумевшее "дело писателей"? Я единственный из председателей Госкомимущества, кого не взяли в соавторы. Но это опять же к вопросу о клановости. Сейчас я работаю над книгой, которую в отместку всем назвал "Очерки истории приватизации".
С.С.: Татьяна, а вы рисковая женщина?
Т.Б.: Не так чтобы очень. Но я, например, люблю необычные путешествия. В 1996 году мы с Сергеем побывали на Северном полюсе, в прошлом -- ездили в Монголию смотреть на затмение солнца.
С.С.: Вы из тех женщин, которые полностью посвящают свою жизнь супругу?
Т.Б.: По большому счету, да. Хотя у меня всегда была интересная работа -- модельер-конструктор.
С.Б.: Был период, когда я выглядел чрезвычайно экстравагантно. Не без участия Тани, разумеется. В Ленсовете у меня были самые стильные костюмы. Я очень люблю галстуки. Таня шила, вязала их для меня. У нас на даче сохранилась занавеска, сделанная из моих старых галстуков.
СВЕТЛАНА СМИРНОВА
