29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2003 года: "Ну а мальчики? А мальчики -- потом"

Архивная публикация 2003 года: "Ну а мальчики? А мальчики -- потом"

Летчик-космонавт и депутат Госдумы Светлана Савицкая на многие вещи смотрит сверху вниз. И это не удивительно: первая женщина, совершившая выход в открытый космос, имеет особый взгляд на земные проблемы.Светлана Савицкая: Начнем с того, что я себя "второй половиной" не считаю и вообще не люблю разделения человечества на половины. Большой вопрос, какая из них вторая.
Наталья Щербаненко: То есть с феминистками вам по дороге?
С.С.: Нет, я не феминистка. Просто уверена в том, что неправильно говорить, будто кто-то по определению сильнее или слабее.
Мои родители, например, никогда не воспитывали меня, что называется, как "девочку". Мой папа, Евгений Яковлевич, в детстве был беспризорником. Он считал, что любой человек должен уметь сам себя обслуживать. Так что у них с мамой не возникало вопросов, кто убирает квартиру или идет в магазин за продуктами. Моя мама, по образованию учитель, занималась организационной партийной работой, с утра до вечера, а часто и в выходные тоже, была на работе. Отец это понимал и принимал. То, что человек в принципе может не работать, в нашей семье даже не обсуждалось.
Н.Щ.: Как-то с трудом можно представить себе вашего отца, летчика-истребителя, маршала авиации, который сам бы мыл посуду.
С.С.: Это в самом деле было так. У нас в доме не было разделения на мужские и женские дела. Другой вопрос, что ты можешь делать что-то лучше, а что-то хуже.
Мне часто говорили, будто я занимаюсь "мужским делом". Сначала парашютным спортом -- я установила три мировых рекорда в групповых прыжках с парашютом из стратосферы и 15 мировых рекордов на реактивных самолетах. Потом входила в сборную команду Союза по высшему пилотажу, стала абсолютной чемпионкой мира. В команде мужчин и женщин было поровну, и женщины бывало выигрывали.
Как летчик, я была приучена следить за здоровьем, раз в год мы проходили комиссию, медицинский справочник знали наизусть. Разумеется, женская физиология отличается от мужской, поэтому сейчас, когда вижу, как женщины поднимают штангу или боксом занимаются, понять этого не могу. Кроме того, это еще и неэстетично выглядит. У летчика, правда, во время полета тоже лицо расплющивает, но со стороны пилотаж выглядит очень красиво.
Н.Щ.: Как складывались отношения девушек-спортсменок с юношами?
С.С.: Я уже сказала, что в сборной команде Союза юношей и девушек было поровну. Это была наша работа, мы занимались одним делом, причем делом небезопасным, что очень сплачивало. Работа, полеты были превыше всего. Как говорится, первым делом самолеты, ну а мальчики -- потом.
Н.Щ.: Летные костюмы девушкам были к лицу?
С.С.: Костюмы в пилотаже -- это спецодежда, которая должна быть безопасной и удобной, у всех она одинаковая. Я обычно брала костюм на размер больше, чтобы одежда движений не сковывала.
После полетов мы с удовольствием ходили в спортивных костюмах: синих, с воротником на молнии в белую полосочку. На сборах жили в гостиницах, ужинать приходилось в ресторане. Нас предупреждали: "Спортсменам на ужин переодеваться!" В ресторане ведь было много людей, которые пришли туда отдохнуть, время провести, а мы приходили просто поесть. Поэтому очень быстро переодевались в цивильное платье. Говорят, манекенщицы быстро переодеваются, а я думаю, что мы им не уступали в этом.
Н.Щ.: Когда вы пришли в Школу летчиков-испытателей, какое отношение было к женщине, рискнувшей на такое дело?
С.С.: Там я была единственной женщиной. Петр Васильевич Дементьев, министр авиационной промышленности, говорил: "У меня женщин нет и никогда не будет". Он был категорически против женских полетов. Но я, несмотря на сопротивление, занималась по полной программе, и в конце концов меня зачислили.
Н.Щ.: У вас был карт-бланш?
С.С.: Что вы, наоборот! Со всей страны раз в два года набирали 10--15 летчиков -- вы себе представьте, какой жесткий был отбор. Один промах -- и мне пришлось бы уйти. То, что могли простить мужчине, женщине никогда бы не сошло с рук. Так что я всегда ставила себе задачи на порядок выше.
Когда я пришла в отряд космонавтов, о том, что женщина может летать, уже забыли: прошло 20 лет после полета Терешковой. Если бы американцы не стали готовить своих женщин-космонавтов, думаю, и у нас бы женщины больше не летали. Хотя руководитель советской космической программы академик Валентин Петрович Глушко считал, что женщина может летать не хуже, а лучше мужчины. Но до последней минуты нельзя было быть уверенной, что ты полетишь. Я знала, что отрицательного результата у меня быть не должно. Слишком велика была ответственность.
Н.Щ.: В чем разница между женским космическим снаряжением и мужским?
С.С.: Женский санузел другой формы. В остальном разницы нет.
Н.Щ.: В космос разрешено брать какие-либо вещи по уходу за собой?
С.С.: Можно брать один килограмм личный вещей. Я взяла пудреницу и флакончик с жидкой пудрой, он у меня до сих пор хранится. Во второй полет взяла еще и гигиеническую помаду, оказалось, что губы в космосе очень сильно пересыхают.
Н.Щ.: Как женщина выглядит в условиях невесомости?
С.С.: Невесомость одинаково действует и на мужчин, и на женщин. Происходит перераспределение жидкости в организме, кровь приливает к лицу, и глаза становятся несколько монголоидными. Я хорошо переносила невесомость. Но знаю, что у многих бывают определенные проблемы, например лицо становится очень красным, появляются признаки морской болезни, спина болит.
Н.Щ.: А что вы ели?
С.С.: Система питания четко отработана. В основном это сублиматы: суп, пюре, творог заливаешь водой и получается нормальная еда. Во всяком случае, можно быть уверенной, что не отравишься и живот болеть не будет. Очень вкусные десерты -- курага, чернослив с орехами. Во время полета из организма выводятся полезные вещества, и нам готовили так, чтобы полезное было вкусным. За неделю до полета мы питались только космической едой, выбирая, что больше нравится. Исходя из наших предпочтений и составлялся продуктовый набор. Но в космосе вкусы меняются: даже самые заядлые "кофейники", например, пьют только чай, шоколад тоже не идет. По земной еде я соскучится не успевала, хотя от горячей картошечки с малосольным огурцом не отказалась бы.
Н.Щ.: Космическая закалка сейчас помогает вам держать в руках мужчин в Государственной думе?
С.С.: Зачем мне держать их в руках? У меня есть свое дело, свои избиратели. Как у космонавтов или в Большом театре, в политике каждый солист. Хотя, правда, в последней Думе "солистов" стало гораздо меньше. Когда я была депутатом Верховного Совета СССР, вокруг было больше ярких индивидуальностей. Сейчас в думском комитете по обороне я единственная женщина. Я долго думала, прежде чем вновь, после развала Союза, заняться политикой, но считаю, что если есть хоть какая-то возможность на что-то повлиять, что-то изменить в стране, эту возможность надо использовать.
Н.Щ.: Вот вы говорили, что для летчиц -- мальчики потом. А как вы с мужем познакомились?
С.С.: Мы познакомились в сборной СССР по высшему пилотажу. Виктор работал летчиком-инструктором в Минске. Мне было около 20 лет, он на четыре года старше.
Н.Щ.: Вы не боялись, что замужество лишит вас свободы?
С.С.: Нет. Авиация больше, чем профессия, -- это образ жизни. Мы с мужем говорили на одном языке, у нас было общее дело, общие потери -- на наших глазах погибали друзья. Мы с мужем из одного мира, авиационного, и это очень помогает.
Н.Щ.: Быт вас не заедал?
С.С.: Долгое время быта как такового и не было. Я жила в Москве, Виктор в Минске. Общая квартира у нас появилась лишь несколько лет спустя. Месяцами мы находились на сборах, в разлуке. Зато не заскучаешь!
Н.Щ.: То есть классический набор проблем молодой семьи -- обустройство квартиры, горячий ужин к возвращению мужа домой и так далее -- не ваш случай?
С.С.: Проблем с питанием у нас не было: мы ели в летной столовой. Иногда, в выходные, уходили на пруд, ловили карасей и жарили их. Обстановка в квартире тоже была своеобразная. Тогда, в начале 70-х, появилась сборная мебель, я специально слетала в Таллин, купила мебель. Ее доставили в Москву в контейнерах, мы разгрузили ее дома и... два года полированная мебель так и пролежала у нас в разобранном виде, как дрова. Времени ее собрать не было.
Н.Щ.: Какими словами муж провожал вас в космос?
С.С.: В первый раз он меня не провожал: за месяц до этого он попал в серьезную авиакатастрофу и лежал в больнице. Второй раз провожал, но никаких особых слов мы друг другу не говорили. Для летчиков полет -- это не событие, а работа.
Н.Щ.: Когда вы ждали ребенка, от обычных занятий пришлось отойти?
С.С.: Я тогда готовилась к третьему полету, но были определенные проблемы с техникой, полет откладывался, и тогда решила, что пора переключаться на семейные дела. Разумеется, я очень серьезно к этому относилась, все-таки мне было 38 лет. Беременность переносила легко, все те проблемы, про которые обычно говорят будущие мамы, обошли меня стороной.
Н.Щ.: Вы баловали сына?
С.С.: Личный состав баловать нельзя. Вот папа иногда готов был на поводу пойти, он по натуре более мягкий, чем я.
Н.Щ.: Чем сейчас сын занимается?
С.С.: В этом году школу заканчивает, я не хочу вперед забегать и говорить, чем он будет заниматься дальше. Учится Костя, как и большинство мальчишек, не хорошо и не плохо. Много спортом занимается -- в нашем родном ДОСААФе стрельбой и теннисом.
Н.Щ.: Самолетами он не болеет?
С.С.: К самолетам он привык. Летом мы живем за городом, в районе захода на посадку самолетов в Шереметьево, так что он хорошо разбирается в типах самолетов. Мы брали его с собой на авиашоу в Тушино и Жуковский.
Н.Щ.: И только? Неужели в кабине не катали?
С.С.: Нет. Я не сторонница катания. Это противоречит правилам безопасности.
Н.Щ.: Вашему сыну помогает имя его знаменитой мамы?
С.С.: Он носит фамилию мужа, мы так решили, чтобы у ребенка не было лишнего груза.
Н.Щ.: Как вы думаете, кто у вас в семье глава?
С.С.: В любой семье есть ведущий и ведомый: если двое ведущих, они тянут в разные стороны. Но и ведущий должен понимать и чувствовать ведомого, как и в авиации. В авиации я умела быть, когда надо, ведомой, но, думаю, это не моя роль.
Н.Щ.: Вы требовательная мать и жена?
С.С.: Я педантичный человек. Многое, мимо чего могут пройти мои мужчины, я пройти не могу. Несобранность очень не люблю и стараюсь сына так воспитывать. Хотя и говорят, что к пяти годам закладывается характер, который изменить нельзя, по собственному опыту знаю, что человек может себя изменить. Просто надо работать над собой, а не разбрасываться.
Н.Щ.: Что вы любите готовить?
С.С.: Я люблю не готовить, хотя и все умею. А вот сын блины хорошо печет. И муж у нас -- кормилец и поилец. Я могу что-нибудь вкусное испечь, но не часто, я всю жизнь боролась с полнотой. Мне в детстве говорили: "Не ешь!" Приходили знакомые и спрашивали: "Ну, как аппетит?" Выходил такой колобок, то есть я, и говорил: "Не жалуюсь!" Я не высчитываю каждую калорию, но излишеств себе не позволяю. Вся наша семья не ест острого, жирного, соленого. Это вредно для здоровья.
Н.Щ.: Я слышала, вы всегда ходите с одной прической?
С.С.: Почему? Челку действительно носила всегда. Раньше у меня были длинные волосы, я делала хвостик -- в полете это было удобно, он не мешал под шлемом. Когда родился сын, подстриглась. У меня всю жизнь была прическа по принципу "меньше возиться".
Н.Щ.: Косметикой вы пользуетесь?
С.С.: Я пользуюсь средствами по уходу, а декоративную косметику не люблю. Это не мое.
Н.Щ.: Светлана Евгеньевна, а слабости у вас есть?
С.С.: Мои слабости останутся при мне.

Летчик-космонавт и депутат Госдумы Светлана Савицкая на многие вещи смотрит сверху вниз. И это не удивительно: первая женщина, совершившая выход в открытый космос, имеет особый взгляд на земные проблемы.Светлана Савицкая: Начнем с того, что я себя "второй половиной" не считаю и вообще не люблю разделения человечества на половины. Большой вопрос, какая из них вторая.

Наталья Щербаненко: То есть с феминистками вам по дороге?

С.С.: Нет, я не феминистка. Просто уверена в том, что неправильно говорить, будто кто-то по определению сильнее или слабее.

Мои родители, например, никогда не воспитывали меня, что называется, как "девочку". Мой папа, Евгений Яковлевич, в детстве был беспризорником. Он считал, что любой человек должен уметь сам себя обслуживать. Так что у них с мамой не возникало вопросов, кто убирает квартиру или идет в магазин за продуктами. Моя мама, по образованию учитель, занималась организационной партийной работой, с утра до вечера, а часто и в выходные тоже, была на работе. Отец это понимал и принимал. То, что человек в принципе может не работать, в нашей семье даже не обсуждалось.

Н.Щ.: Как-то с трудом можно представить себе вашего отца, летчика-истребителя, маршала авиации, который сам бы мыл посуду.

С.С.: Это в самом деле было так. У нас в доме не было разделения на мужские и женские дела. Другой вопрос, что ты можешь делать что-то лучше, а что-то хуже.

Мне часто говорили, будто я занимаюсь "мужским делом". Сначала парашютным спортом -- я установила три мировых рекорда в групповых прыжках с парашютом из стратосферы и 15 мировых рекордов на реактивных самолетах. Потом входила в сборную команду Союза по высшему пилотажу, стала абсолютной чемпионкой мира. В команде мужчин и женщин было поровну, и женщины бывало выигрывали.

Как летчик, я была приучена следить за здоровьем, раз в год мы проходили комиссию, медицинский справочник знали наизусть. Разумеется, женская физиология отличается от мужской, поэтому сейчас, когда вижу, как женщины поднимают штангу или боксом занимаются, понять этого не могу. Кроме того, это еще и неэстетично выглядит. У летчика, правда, во время полета тоже лицо расплющивает, но со стороны пилотаж выглядит очень красиво.

Н.Щ.: Как складывались отношения девушек-спортсменок с юношами?

С.С.: Я уже сказала, что в сборной команде Союза юношей и девушек было поровну. Это была наша работа, мы занимались одним делом, причем делом небезопасным, что очень сплачивало. Работа, полеты были превыше всего. Как говорится, первым делом самолеты, ну а мальчики -- потом.

Н.Щ.: Летные костюмы девушкам были к лицу?

С.С.: Костюмы в пилотаже -- это спецодежда, которая должна быть безопасной и удобной, у всех она одинаковая. Я обычно брала костюм на размер больше, чтобы одежда движений не сковывала.

После полетов мы с удовольствием ходили в спортивных костюмах: синих, с воротником на молнии в белую полосочку. На сборах жили в гостиницах, ужинать приходилось в ресторане. Нас предупреждали: "Спортсменам на ужин переодеваться!" В ресторане ведь было много людей, которые пришли туда отдохнуть, время провести, а мы приходили просто поесть. Поэтому очень быстро переодевались в цивильное платье. Говорят, манекенщицы быстро переодеваются, а я думаю, что мы им не уступали в этом.

Н.Щ.: Когда вы пришли в Школу летчиков-испытателей, какое отношение было к женщине, рискнувшей на такое дело?

С.С.: Там я была единственной женщиной. Петр Васильевич Дементьев, министр авиационной промышленности, говорил: "У меня женщин нет и никогда не будет". Он был категорически против женских полетов. Но я, несмотря на сопротивление, занималась по полной программе, и в конце концов меня зачислили.

Н.Щ.: У вас был карт-бланш?

С.С.: Что вы, наоборот! Со всей страны раз в два года набирали 10--15 летчиков -- вы себе представьте, какой жесткий был отбор. Один промах -- и мне пришлось бы уйти. То, что могли простить мужчине, женщине никогда бы не сошло с рук. Так что я всегда ставила себе задачи на порядок выше.

Когда я пришла в отряд космонавтов, о том, что женщина может летать, уже забыли: прошло 20 лет после полета Терешковой. Если бы американцы не стали готовить своих женщин-космонавтов, думаю, и у нас бы женщины больше не летали. Хотя руководитель советской космической программы академик Валентин Петрович Глушко считал, что женщина может летать не хуже, а лучше мужчины. Но до последней минуты нельзя было быть уверенной, что ты полетишь. Я знала, что отрицательного результата у меня быть не должно. Слишком велика была ответственность.

Н.Щ.: В чем разница между женским космическим снаряжением и мужским?

С.С.: Женский санузел другой формы. В остальном разницы нет.

Н.Щ.: В космос разрешено брать какие-либо вещи по уходу за собой?

С.С.: Можно брать один килограмм личный вещей. Я взяла пудреницу и флакончик с жидкой пудрой, он у меня до сих пор хранится. Во второй полет взяла еще и гигиеническую помаду, оказалось, что губы в космосе очень сильно пересыхают.

Н.Щ.: Как женщина выглядит в условиях невесомости?

С.С.: Невесомость одинаково действует и на мужчин, и на женщин. Происходит перераспределение жидкости в организме, кровь приливает к лицу, и глаза становятся несколько монголоидными. Я хорошо переносила невесомость. Но знаю, что у многих бывают определенные проблемы, например лицо становится очень красным, появляются признаки морской болезни, спина болит.

Н.Щ.: А что вы ели?

С.С.: Система питания четко отработана. В основном это сублиматы: суп, пюре, творог заливаешь водой и получается нормальная еда. Во всяком случае, можно быть уверенной, что не отравишься и живот болеть не будет. Очень вкусные десерты -- курага, чернослив с орехами. Во время полета из организма выводятся полезные вещества, и нам готовили так, чтобы полезное было вкусным. За неделю до полета мы питались только космической едой, выбирая, что больше нравится. Исходя из наших предпочтений и составлялся продуктовый набор. Но в космосе вкусы меняются: даже самые заядлые "кофейники", например, пьют только чай, шоколад тоже не идет. По земной еде я соскучится не успевала, хотя от горячей картошечки с малосольным огурцом не отказалась бы.

Н.Щ.: Космическая закалка сейчас помогает вам держать в руках мужчин в Государственной думе?

С.С.: Зачем мне держать их в руках? У меня есть свое дело, свои избиратели. Как у космонавтов или в Большом театре, в политике каждый солист. Хотя, правда, в последней Думе "солистов" стало гораздо меньше. Когда я была депутатом Верховного Совета СССР, вокруг было больше ярких индивидуальностей. Сейчас в думском комитете по обороне я единственная женщина. Я долго думала, прежде чем вновь, после развала Союза, заняться политикой, но считаю, что если есть хоть какая-то возможность на что-то повлиять, что-то изменить в стране, эту возможность надо использовать.

Н.Щ.: Вот вы говорили, что для летчиц -- мальчики потом. А как вы с мужем познакомились?

С.С.: Мы познакомились в сборной СССР по высшему пилотажу. Виктор работал летчиком-инструктором в Минске. Мне было около 20 лет, он на четыре года старше.

Н.Щ.: Вы не боялись, что замужество лишит вас свободы?

С.С.: Нет. Авиация больше, чем профессия, -- это образ жизни. Мы с мужем говорили на одном языке, у нас было общее дело, общие потери -- на наших глазах погибали друзья. Мы с мужем из одного мира, авиационного, и это очень помогает.

Н.Щ.: Быт вас не заедал?

С.С.: Долгое время быта как такового и не было. Я жила в Москве, Виктор в Минске. Общая квартира у нас появилась лишь несколько лет спустя. Месяцами мы находились на сборах, в разлуке. Зато не заскучаешь!

Н.Щ.: То есть классический набор проблем молодой семьи -- обустройство квартиры, горячий ужин к возвращению мужа домой и так далее -- не ваш случай?

С.С.: Проблем с питанием у нас не было: мы ели в летной столовой. Иногда, в выходные, уходили на пруд, ловили карасей и жарили их. Обстановка в квартире тоже была своеобразная. Тогда, в начале 70-х, появилась сборная мебель, я специально слетала в Таллин, купила мебель. Ее доставили в Москву в контейнерах, мы разгрузили ее дома и... два года полированная мебель так и пролежала у нас в разобранном виде, как дрова. Времени ее собрать не было.

Н.Щ.: Какими словами муж провожал вас в космос?

С.С.: В первый раз он меня не провожал: за месяц до этого он попал в серьезную авиакатастрофу и лежал в больнице. Второй раз провожал, но никаких особых слов мы друг другу не говорили. Для летчиков полет -- это не событие, а работа.

Н.Щ.: Когда вы ждали ребенка, от обычных занятий пришлось отойти?

С.С.: Я тогда готовилась к третьему полету, но были определенные проблемы с техникой, полет откладывался, и тогда решила, что пора переключаться на семейные дела. Разумеется, я очень серьезно к этому относилась, все-таки мне было 38 лет. Беременность переносила легко, все те проблемы, про которые обычно говорят будущие мамы, обошли меня стороной.

Н.Щ.: Вы баловали сына?

С.С.: Личный состав баловать нельзя. Вот папа иногда готов был на поводу пойти, он по натуре более мягкий, чем я.

Н.Щ.: Чем сейчас сын занимается?

С.С.: В этом году школу заканчивает, я не хочу вперед забегать и говорить, чем он будет заниматься дальше. Учится Костя, как и большинство мальчишек, не хорошо и не плохо. Много спортом занимается -- в нашем родном ДОСААФе стрельбой и теннисом.

Н.Щ.: Самолетами он не болеет?

С.С.: К самолетам он привык. Летом мы живем за городом, в районе захода на посадку самолетов в Шереметьево, так что он хорошо разбирается в типах самолетов. Мы брали его с собой на авиашоу в Тушино и Жуковский.

Н.Щ.: И только? Неужели в кабине не катали?

С.С.: Нет. Я не сторонница катания. Это противоречит правилам безопасности.

Н.Щ.: Вашему сыну помогает имя его знаменитой мамы?

С.С.: Он носит фамилию мужа, мы так решили, чтобы у ребенка не было лишнего груза.

Н.Щ.: Как вы думаете, кто у вас в семье глава?

С.С.: В любой семье есть ведущий и ведомый: если двое ведущих, они тянут в разные стороны. Но и ведущий должен понимать и чувствовать ведомого, как и в авиации. В авиации я умела быть, когда надо, ведомой, но, думаю, это не моя роль.

Н.Щ.: Вы требовательная мать и жена?

С.С.: Я педантичный человек. Многое, мимо чего могут пройти мои мужчины, я пройти не могу. Несобранность очень не люблю и стараюсь сына так воспитывать. Хотя и говорят, что к пяти годам закладывается характер, который изменить нельзя, по собственному опыту знаю, что человек может себя изменить. Просто надо работать над собой, а не разбрасываться.

Н.Щ.: Что вы любите готовить?

С.С.: Я люблю не готовить, хотя и все умею. А вот сын блины хорошо печет. И муж у нас -- кормилец и поилец. Я могу что-нибудь вкусное испечь, но не часто, я всю жизнь боролась с полнотой. Мне в детстве говорили: "Не ешь!" Приходили знакомые и спрашивали: "Ну, как аппетит?" Выходил такой колобок, то есть я, и говорил: "Не жалуюсь!" Я не высчитываю каждую калорию, но излишеств себе не позволяю. Вся наша семья не ест острого, жирного, соленого. Это вредно для здоровья.

Н.Щ.: Я слышала, вы всегда ходите с одной прической?

С.С.: Почему? Челку действительно носила всегда. Раньше у меня были длинные волосы, я делала хвостик -- в полете это было удобно, он не мешал под шлемом. Когда родился сын, подстриглась. У меня всю жизнь была прическа по принципу "меньше возиться".

Н.Щ.: Косметикой вы пользуетесь?

С.С.: Я пользуюсь средствами по уходу, а декоративную косметику не люблю. Это не мое.

Н.Щ.: Светлана Евгеньевна, а слабости у вас есть?

С.С.: Мои слабости останутся при мне.

НАТАЛЬЯ ЩЕРБАНЕНКО

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама