Архивная публикация 2005 года: "Почтенная старина"

С 21 по 26 сентября в Москву съедутся ведущие мировые арт-дилеры: в Манеже во второй раз пройдет Международный салон изящных искусств. В прошлом году они только показывали свои предметы. А сейчас везут их продавать. Салон может стать началом серьезных изменений в топ-секторе российского антикварного рынка.Ставки сделаны

— В российских галереях могут спокойно всучить подделку или убедить клиента, что диван эпохи Наполеона III, за который просят тысяч так двадцать, сейчас — последний писк моды. А на самом деле в Париже за него не дадут и пятисот, — возмущался известный ресторатор, с любопытством рассматривая комод Людовика XV и столик Людовика XVI. По выражению его лица было понятно, что он прикидывает, как они будут смотреться в его загородном доме.

— Интересно, а сколько стоит эта мебель? — спросил бывший министр.

— Это как с таможней договоритесь, — отозвался проходивший мимо депутат.

Этот разговор состоялся в прошлом году на закрытии первого Международного салона изящных искусств во дворце князей Долгоруких.

Событий такого масштаба, как открывающийся в столице Салон изящных искусств, в мире не так уж много: Антикварная биеннале в Париже и Европейская ярмарка искусств и антиквариата в голландском Маастрихте. В прошлом году ведущие мировые антиквары показали во дворце князей Долгоруких предметы, которые они готовы предложить российским коллекционерам. На продажу их не выставляли. Все желающие могли забронировать понравившиеся раритеты, а после закрытия Салона приобрести их уже в Европе. Однако стало ясно, что западные антиквары готовы торговать с Россией и завозить сюда ценности. «Прошлогодний Салон изящных искусств прозвучал, как удар колокола, для тех игроков, кто настроен на лидерство на российском антикварном рынке, — считает гендиректор Государственного музейно-выставочного центра РОСИЗО Евгений Зяблов. — Приехали люди, у которых безмерное количество денег и предметов высочайшего уровня. У нас же за любой предмет идет битва. Ведь в основном у российских антикваров остались лишь художники второго ряда в ценовой нише до $100 тыс.».

Этой осенью десятки элитных европейских и американских галерей с безупречной репутацией — лондонские Marlborough Fine Art (европейское искусство ХIХ—ХХ веков), Feigen Aaron (европейское искусство и мебель ХIV—ХХ веков) и Marks Antiques (старинное серебро, работы Фаберже), парижские Schmit (французские художники XIX—XX веков), Boccara (ковры и гобелены), нью-йоркская Ariadne (античность), дюссельдорфская Burkhard—Eikelmann (модерн и современное искусство) — обещают буквально завалить восстановленный после пожара Манеж раритетами, о которых российские коллекционеры и не мечтали. «Мы проводим Салон в Москве для того, чтобы открыть новые возможности для российских коллекционеров», — уверяет президент ArtCultureStudio (компании—организатора Салона) Ив Бувье.

На осеннем Салоне уже обещают несколько сенсаций: британская Helly Nahmad Gallery привезет «Любовников» Марка Шагала, Schmit — «Купальщицу» Огюста Ренуара, Feigen Aaron — миниатюру «Распятие со святыми» и картину «Святое семейство с младенцем Иоанном Крестителем» Питера Пауля Рубенса, а Marlborough Fine Art — «Натюрморт с ананасом» Фрэнсиса Бэкона. Все эти и многие другие предметы, в отличие от прошлогоднего Салона, будут продаваться. О ценах антиквары, как обычно, умалчивают. Поскольку неразбериха с налогами на ввоз и вывоз предметов искусства все еще продолжается, поддерживающее Салон Министерство культуры договорилось с таможней и налоговиками, что с каждой покупки коллекционеры отчислят в бюджет 18% (примерно столько и составляет налог на сделки по искусству во всем мире). По словам Сикстин Кратчфилд, открытые продажи вкупе с подобной налоговой политикой удвоят число посетителей — минимум 50 тыс. человек против 25 тыс. в 2004 году. На прошлом Салоне (на котором продажи были запрещены) общая стоимость предметов (точная стоимость является коммерческой тайной), по оценкам экспертов, оценивалась примерно в $250—300 млн. Благодаря системе ввоза-вывоза «наторговали» предположительно на 20% от стоимости. Общую стоимость предметов, которые выставят в Манеже в этом году, организаторы не сообщили. Но, по прикидкам «Профиля», эта сумма составляет более чем полмиллиарда долларов. Ожидается, что на Салоне заключат сделки на $150—200 млн. С одной стороны, на фоне годового объема мирового рынка антиквариата ($27 млрд.) это ничтожно мало. С другой — ежегодному Российскому антикварному салону редко удавалось выручить более $10 млн.

Равнение на Запад

Не вся выручка уйдет на Запад, кое-что осядет и в карманах российских галеристов. На Салоне нашлось место и для восьми российских галерей, среди которых «Турандот», «Старые мастера», «Первые имена», Art Deco, «Гелос» и Stella Art Gallery. Правда, по мнению экспертов, тягаться с иностранцами им будет тяжело. И не только потому, что в России почти не осталось достойного антиквариата, — его еще надо умело предложить. Председатель Российского клуба коллекционеров и директор галереи «Новый Эрмитаж» Валерий Дудаков поясняет: «У них великолепная методология подготовки предметов искусства к продаже. Все «тяжелые», то есть наиболее ценные предметы антиквариата, имеют сертификацию — набор документов, позволяющих проследить провенанс картины (ее историю с момента создания) и оценить ее ценность. Например, огромная марина (морской пейзаж. — «Профиль») Ивана Айвазовского, написанная в основном учениками художника, менее ценна, чем крохотный пейзаж, относящийся к его раннему творчеству. Оценить работу могут только специалисты. Чтобы помочь обычному покупателю, у всех мало-мальски ценных художников имеются каталоги-резоне (полный список работ, фиксация появления произведений на выставках и тому подобное). В России ничего подобного почти нет. Также у нас нет методологии, которая определяет подлинность с помощью химического анализа».

Управляющий директор Салона изящных искусств Сикстин Кратчфилд, однако, уверена, что глобальные перемены рынку не грозят: «Цены на искусство, скорее всего, не взлетят. Может быть, даже в каких-то областях и снизятся. Просто ваш рынок станет более профессиональным». А значит, и более прозрачным, что хорошо для рынка и для коллекционеров, но чего так не хотят многие российские антиквары, привыкшие ловить рыбку в мутной воде. «Все, что происходит сейчас, делается во имя прогресса. Влияние, которое оказывает Запад с помощью Салона, не губит наш рынок, а в жестком режиме требует его развития и роста, оставляя самых сильных игроков, — поясняет Зяблов. — На самом деле отсев произошел немного раньше. Пример этому — восемь российских участников Салона. Можно смело сказать, что сегодня именно они стремятся к цивилизованному ведению бизнеса и являются лидерами на рынке искусства». С ним согласен президент аукционного дома «Гелос» Олег Стецюра: «Салон окажет кардинальное влияние на ситуацию с антиквариатом и составит большую конкуренцию игрокам на российском рынке. Господин Бувье создает в России структуру, рассчитанную на самого кредитоспособного зрителя, наподобие антикварных ярмарок в Монте-Карло, Флориде, Carrousel du Louvre или ярмарки в Маастрихте». По его словам, на каждое из этих мероприятий галереи привозят предметы искусства в общей сложности на $1 млрд. Похоже, Москве недолго ждать подобных ставок. «Вне всякого сомнения, что кто-то из отечественных галеристов выпадет в осадок, а кто-то воспримет западный подход», — резюмирует Стецюра.

Однако не все игроки берутся делать однозначные выводы. Валерий Дудаков считает: «Наш рынок, как кот Васька: слушает да ест. Пока очевидно, что у покупателей расширяются возможности для приобретений: иностранцы привозят искусство Возрождения, Китай, импрессионистов, этого у нас почти нет. Выгоден Салон и российским дилерам, которым есть чему поучиться у Запада. Но не стоит переоценивать западную цивилизацию. И криминала в бизнесе, и подделок у них тоже хватает».

«Русское искусство еще недооценено»

Президент компании «Люкс-Холдинг» и сопредседатель инвестиционного фонда AURORA коллекционер Владимир Воронченко уверен, что инвестиции в русское искусство чрезвычайно выгодны.

— Что вы коллекционируете?

— Иконы и живописные произведения русских мастеров, а мое собрание икон в эмалевых окладах, вероятно, одно из крупнейших. Наряду с Виктором Вексельбергом я являюсь одним из создателей и вхожу в совет директоров первой и единственной организации в России — «AURORA» Fine Art Investments Fund, цель которой — зарабатывать с помощью целевых инвестиций в русское искусство XIX и начала XX века. Фонд будет собирать выдающиеся предметы русского искусства высшего качества.

— Какие направления в искусстве наиболее перспективны с точки зрения инвестиций?

— Сегодня очень заметен повышенный спрос на русских художников первого ряда, полотна которых за несколько лет резко выросли в цене. Некоторые картины, за которые десять лет назад давали максимум $50—100 тыс., сегодня спокойно перешагивают отметку в один миллион долларов, и это еще не предел. Традиционно растет интерес к иконам и эмали. Рост цен связан с тем, что художественный рынок сейчас крайне беден: на нем практически не происходит ротации коллекций, и первоклассные вещи из частных собраний очень редко появляются на аукционах. Поэтому собирать выдающиеся произведения и самые лучшие имена — безусловно, очень перспективное вложение.

— Вы работаете в России или по всему миру?

— Сейчас около 80% русского антиквариата мирового уровня находится за рубежом, поэтому AURORA начала мощную рекламную кампанию в крупнейших антикварных изданиях Европы и США, информируя о готовности приобрести лучшие образцы русского искусства — как коллекции, так и отдельные предметы. Впрочем, цель фонда не только получение прибыли, но и формирование отечественного рынка искусства, а также возвращение художественных шедевров на родину. В тот промежуток времени, пока предметы искусства будут находиться на балансе фонда, мы планируем издавать каталоги, устраивать выставки, а в перспективе даже создать музей частных коллекций.

— Не приведет ли активность вашего фонда к повышению цен?

— Вряд ли. Рынок искусства мало чем отличается от других сегментов рынка. На формирование спроса, цен и приток инвестиций влияют множество факторов, в первую очередь — политических и экономических и только во вторую очередь — субъективных. У русского искусства есть отличные перспективы — на рынке оно еще просто недооценено.

— А во что не стоит вкладывать деньги?

— Предостерегу от приобретения низкокачественной живописи, даже если она и является антиквариатом. Например, десять лет назад на аукционах за бешеные деньги раскупался достаточно известный, но низкосортный художник ХIХ века Андрей Чистовский, который специализировался на обнаженной натуре. Сегодня интереса к нему практически нет. Зато заслуженно растет в цене русский авангард.

— Какие основные риски сопутствуют коллекционированию?

— Главная и основная проблема — подделки. Помимо живописи я собираю иконы в эмалевых окладах. Это достаточно дорогостоящий вид коллекционирования, так как каждый подобный оклад представляет собой произведение ювелирного искусства. Например, икона в эмалевом окладе работы Фаберже может стоить и полмиллиона долларов. При этом среди подобных икон подделок не меньше, чем в живописи, а вот экспертов по ним мало. Лет десять назад я купил икону у одного опытного российского дилера, который был уверен, что продает подлинник. Не скрою, у меня были сомнения, и я собрал консилиум, на котором мнения разделились, но большинство все же решили, что она подлинная. Я купил икону за огромные по тем временам деньги. И вот недавно я встретил в Питере человека, который ее сделал. Мне было очень обидно, тем не менее я не стал от нее избавляться — уж больно хороша. Теперь это единственная подделка в моей коллекции.

Кстати, подделки тоже бывают разные. Сейчас на рынке есть сборные вещи, то есть сделанные из трех-четырех оригиналов. Фальсификаторы берут сломанные старинные вещи одного и того же автора, делают из них одну и продают. Но несмотря на фактическую подлинность — и кантик, и цветочки, и рамка явно работы известного художника — ценности эти предметы для коллекционеров не представляют. В них нет присущей подлинным работам органики.

— Можно ли защититься от подделок?

— Если нет большого опыта, то предметы искусства стоит покупать на известных аукционах, например лондонских Sotheby's и Christie's или парижском Drouot. Если вещь оказывается не подлинной, то аукцион обязан вернуть деньги. Правда, с аукционом Christie's у меня один раз были проблемы. Я как-то купил картину Шишкина, которую они поместили на обложку каталога русского сейла в Нью-Йорке. Мне и в голову не пришло, что лицом каталога может быть подделка, поэтому я купил картину по телефону (тогда она обошлась мне в $100 тыс., а сейчас оригинал потянул бы на миллион). Но оказалось, что это не подлинник. Естественно, я решил вернуть лже-Шишкина, но представители Christie's бегали от меня целый год. Потом, правда, вопрос уладился, но неприятный осадок остался. При покупке любых предметов искусства необходимо обращаться к помощи экспертов и покупать предметы искусства, у которых есть провенанс, то есть официальная история, позволяющая проследить жизнь картины и переходы от одного владельца к другому с момента ее создания.