Архивная публикация 2006 года: "Посмотреть монстру в глаза"
«Страх — важнейшее из всех чувств», — говорят психологи Маргот и Михаэль Шмиц. За десять сеансов они учат подверженных фобиям людей брать свое внутреннее смятение под контроль.Лифт — не лучшее место для тех, кто страдает клаустрофобией: этот узкий ящик, отделанный декоративным пластиком, напоминает шкафчик для швабр. Металлическая дверь автоматически задвигается и — щелк! — фиксируется. Потом наступает мертвая тишина. Несколько мгновений спустя лифт с гудением возносит посетителя, заключенного в нем, словно в гробу, на самый верх. Там, в студии, что расположена под самой крышей, находится ординаторская Маргот и Михаэля Шмиц. Ординаторской в Австрии называется приемная частного врача. Шмицы работают в Четвертом районе Вены, где повсюду можно увидеть дома с потрескавшимися фасадами и откуда пешком можно дойти до дома, где умер Франц Шуберт.
Посетители проходят мимо зияющего колодца лестничной клетки (среди них есть такие, кто не может одолеть эти два метра, если не протянуть им руку), и дверь перед ними открывается. За ней — светлые просторные помещения, на стенах — картины современных художников. В приемной строгие кожаные кресла, над коробкой с косметическими салфетками Kleenex на приставном столе возвышается фикус.
По словам Михаэля Шмица, боязнь ограниченных пространств — очень распространенное явление. Бывает, что он с обливающимся потом клиентом раз десять проезжает на лифте вверх и вниз, пока тот не осознает: лифт не грозит ему смертью. «Потом мы начинаем разбираться, какой более глубокий страх за этим стоит», — говорит Шмиц.
Михаэль является зарубежным корреспондентом немецкой телекомпании Zweites Deutsches Fernsehen и, так сказать, по совместительству психологом и «тренером» по избавлению от страхов. Его жена Маргот — профессор психиатрии и неврологии. Совместно они написали книгу — своего рода справочник, доступный каждому*. Несколько недель она занимала первое место в австрийских списках бестселлеров. Став «героем» и других публикаций, например «Книги страха» Борвина Банделоу или работы «Страх — главное чувство жизни» Вольфганга Шмидбауэра, страх — эта нелюбимая эмоция — занял ведущее место и в потоке специализированной литературы по психологии.
Маргот Шмиц это не удивляет: «Страх — важнейшее из чувств, основная пища души. Его может испытывать каждый, и в этом нет ничего извращенного или болезненного. Люди просто хотят узнать, как к нему относиться». Страх, по ее словам, это «первая помощь» человеку в установлении отношений с другими людьми, он позволяет ему лучше сориентироваться: проявить симпатию или антипатию, бороться или бежать, а главное — доверять или не доверять?
Кроме того, страх — это также и рынок: примерно каждый четвертый хотя бы раз в жизни страдал каким-либо расстройством, связанным со страхом, начиная с аблютофобии (страх мыться) и заканчивая зоофобией (страх перед животными). Практически все может вызывать страх. Врачи в основном различают панические расстройства, которые имеют характер приступа и возникают без видимого повода; специфические фобии, скажем страх перед использованием лифта или боязнь пауков; социальные фобии, то есть страх перед другими людьми, и обобщенные, связанные с постоянным страхом жертв, что с ними может произойти что-то плохое.
Народная болезнь «страх» — причина каждой второй депрессии. Немало пострадавших пытаются самостоятельно лечить себя алкоголем или медикаментами. Многие совсем не отдают себе отчета в том, что их внутреннее беспокойство или фантазии о надвигающейся катастрофе — это отклонение от нормы. Они фиксируют свое сознание на физических недомоганиях — приступах потливости, удушье, нарушениях сна или учащенном сердцебиении — и бегают от одного врача-специалиста к другому. Но редко кто из медиков ставит правильный диагноз.
Пациенты, в конце концов попадающие в приемную психиатра, зачастую имеют за плечами целую одиссею. Большинство из них давно знают, что степень испытываемого страха не зависит от повода, из-за которого он возник. Тем не менее многие не притрагиваются к приготовленной чужими людьми еде, переживают в кино приступы паники, в ожидании сердечного инфаркта дважды на неделе вызывают неотложку, не отваживаясь спуститься в метро или просто выйти из дома.
Этим утром под фикусом Шмицев сидит учительница с покрытым красными пятнами лицом. По ее словам, она 30 лет борется против своего страха, но угроза птичьего гриппа бросила ее в бездонную пропасть. Она ощущает себя беззащитной. Учительница бросила работу, потому что стала представлять себе своих учеников мертвыми.
Такое вполне можно лечить посредством подробных бесед, но Маргот и Михаэль хотят сократить курс лечения. Их метод — «тренировка» против страха, позволяющая за десять сеансов улучшить симптомы по меньшей мере наполовину.
Вопреки догмам Шмицы используют элементы из различных школ терапии и поэтому не имеют права называть свой метод лечением. В любом случае «тренировка» (Coaching) звучит лучше, как-то по-спортивному. Езда в лифте, например, эффективный классический метод поведенческой терапии: пациент так долго должен смотреть в глаза монстру внутри себя, пока тот не разрушится сам по себе.
Но и на когнитивном пути — то есть с помощью рациональных аргументов — клиент должен разобраться в мире своих иррациональных чувств и научиться вмешиваться в работу его механизмов. Сначала решаются самые неотложные проблемы, какие — должен определить сам пациент. Каждый отдельный сеанс имеет конкретную цель. При этом «тренер» в меньшей степени касается слабостей пациента, а в большей — его сильных сторон. Ими могут быть, допустим, удачная социальная жизнь или высокий интеллект.
В венском «хорошем обществе» кабинет супругов Шмиц давно считается местом конфиденциальной помощи: сюда приходят за советом банкиры и зубные врачи, режиссеры и художники. Когда какая-нибудь пугливая знаменитость заходит в приемную, там обязательно проследят за тем, чтобы она не столкнулась с другим клиентом. К числу пациентов Маргот и Михаэля относится, например, Нил Шикофф, один из самых знаменитых теноров мира. Его проблема — стремление к «немыслимому совершенству». Так, когда Шикофф впервые выступал в Метрополитен-опера, его обуял такой страх спеть небезукоризненно, что он буквально утратил способность ориентироваться во времени и пространстве. Совершенно потерянный, сидел он в своей гримерной, пока не осознал, что уже успешно исполнил свою арию.
Своему сыну, знаменитому пловцу Маркусу Рогану, родители помогают избавиться от страха перед стартом; недавно Роган поставил мировой рекорд. Маргот Шмиц работает также с одной сравнительно известной писательницей, которая страдает от страхов. Но вряд ли кто-то из знаменитостей захочет «засветиться» в качестве пациента. «Для какого-нибудь менеджера это было бы равносильно социальному самоубийству», — говорит Маргот.
Между тем без этой элементарной эмоции человечество не выжило бы. Страх возникает в амигдале — структуре в лимбической системе, которую ученые-неврологи считают местом возникновения чувств. Вызванное страхом раздражение способствует выделению серотонина и допамина: мышечное напряжение и уровень адреналина повышаются, учащенное дыхание снабжает организм увеличенным количеством кислорода — все готово для бегства или атаки.
Как правило, мозг соотносит эту реакцию страха с системой памяти в гиппокампе или с лобной долей мозга, которая помогает рационально упорядочить чувства. В большинстве случаев после этого следует отбой тревоги: мы понимаем, что испугавшее нас шуршание в кустах произведено всего лишь кошкой, а взрывы, показанные в новостях, не означают угрозы для нашей жизни.
Однако мозг людей, которые страдают фобиями, находится в биохимическом состоянии постоянной тревоги. Уровень серотонина все время понижен, а активность амигдалы повышена. «Достаточно безобидного раздражения, — говорит Маргот Шмиц, — и страх затопляет мозг».
Учительница, пришедшая на прием, может разразиться плачем даже при виде безобидных голубей. «Но я еще не опустилась настолько, чтобы принимать лекарства», — тем не менее утверждает она. Однако Маргот Шмиц убеждает ее некоторое время использовать фармацевтический «костыль».
Так называемые ингибиторы обратного захвата серотонина могут настолько успокоить накрученный страхом мозг, что он снова работает без нарушений. Этот медикамент не лечит, он лишь смягчает симптомы.
Правда, у некоторых пациентов любая терапия наталкивается на определенные границы. Господин В., к примеру, посещает Маргот Шмиц уже много лет. В результате этот бледный худой человек избавлен от необходимости жить в закрытом стационаре. Лекарства же ничего не меняют в том, что все существование господина В. практически состоит из страха. Так, для защиты от птичьего гриппа он купил семь дорогих специальных масок с биохимическим фильтром. Пока пациент Маргот все еще обедает в китайском ресторанчике, но если начнется эпидемия, говорит он, из амбулатории ему должны будут приносить еду, ставить ее под дверь, звонить и немедленно уходить. Если, конечно, человечество вообще еще будет существовать...
«Лечась у меня, — объясняет Маргот Шмиц после того, как любитель масок уходит с новым рецептом в руках, — господин В. не будет кричать на полицейских, не убьет свою мать и не станет шокировать публику своими масками. Большего сделать для него нельзя».
Страх господина В., вероятно, заложен и в его генах: только недавно исследователи из группы лауреата Нобелевской премии Эрика Канделя обнаружили, что ген под названием «статмин» особенно активен у боязливых индивидов. Подопытные мыши, которые методами генной инженерии были лишены статмина, вели себя абсолютно бесстрашно.
Однако людям совершенно невыгодно идти по жизни, не испытывая страха. Невролог из США Антонио Дамаско описывает пациентку, которая вследствие повреждения амигдалы потеряла способность чувствовать страх. Она доверчиво завязывала знакомства с мужчинами и все время нарывалась на мерзавцев. Выход из строя функции тревоги нарушил ее социальную навигацию. Маргот Шмиц приводит и другой пример: менеджер, не обладающий чутьем на опасность, может быстро довести свое предприятие до краха.
Именно те, кто ведет себя особенно круто, в действительности зачастую хотят лишь скрыть свою глубокую неуверенность в себе. Они тоже находят дорогу в приемную психиатра. У Шмицев есть один такой пациент — член высшего руководства международного концерна, проницательный, умный человек. «Собственно говоря, в этом его сила. Но есть и другая сторона: он видит себя изношенным, боится потерять власть и спуститься вниз по социальной лестнице. Он зарабатывает миллионы, но посылает свою жену работать за гроши. Он перестал спать, потому что боится стать бедным».
Некоторые страхи нужно просто озвучить. Поэтому Маргот спрашивает: сколько у вас денег на счету? На какое время вам этого хватит? Нужна ли вам вторая квартира? А дом на Сардинии? Менеджерам нравится энергичная манера Маргот Шмитц. Она не позволяет человеку почувствовать себя тряпкой. В конце-то концов и в наши дни есть что терять не только богатым.
Усиливается ли от этого чувство страха? «Страх — это антропологическая константа, — говорит Михаэль Шмиц, — но уровень страха внутри каждого общества подвержен колебаниям. И здесь есть доля вины средств массовой информации, которые все катастрофы мира «доставляют» людям на дом».
В качестве репортера Шмиц сам занимался такой «доставкой». Во время войны в Хорватии он неоднократно подвергал свою жизнь риску. Постоянный выброс адреналина привел его в состояние эйфории. Не было более острого ощущения, чем преодолеть страх смерти. Но потом страшные картины приобрели самостоятельную жизнь. Он стал пугаться, когда захлопывалась дверь автомобиля.
Михаэль начал снова изучать психологию, вспоминая страхи своего детства: «Воспитывать в те годы значило держать детей в страхе. Я думал, что черт живет в камине». Часто родители оставляли его одного дома, он боялся, разучился читать и писать, считал себя слишком глупым. Сегодня он говорит: «Одна из причин страха — неуверенность в себе».
От этого страдает и госпожа С. Ей под сорок, она замужем и имеет сына. Без лекарств, рассказывает госпожа С., она сегодня ни за что не села бы в поезд. Машину она давно уже не водит. Но поезд мог сойти с рельсов, или в закрытом купе у нее случился бы приступ страха. «Если я не могу в любой момент уйти, я начинаю нервничать. Даже в церкви».
Госпожа С. испытывает страх перед страхом. Она предполагает, что это связано с ее семейными проблемами и с импотенцией мужа. «Он делает вид, будто ничего не случилось, и виноватой чувствую себя я. А о моих страхах он совсем ничего не знает».
«Что может произойти в худшем случае, если вы с ним откровенно поговорите?» — спрашивает Михаэль Шмиц. Госпожа С. пытается представить себе это: «Хуже, собственно, стать уже не может». Она принимает решение рассказать мужу о том, что чувствует.
Следующая клиентка, госпожа Д., молодая руководительница отдела, боится не справиться с работой. Одно воспоминание о том, как она по поручению шефа выступала перед партнерами по бизнесу с докладом о маркетинговых стратегиях, заставляет ее сердце учащенно биться. Наверное, в панике сообщает она, шеф понял, что она не доросла до своей должности; скорее всего, коллеги уже плохо говорят о ней. В следующий раз она упадет в обморок у микрофона, это точно.
— А что конкретно сделал шеф после вашего доклада? — спрашивает Шмиц.
— Ну, — говорит госпожа Д., помедлив, — мне недавно повысили зарплату.
— И вы уверены, что это абсолютно не связано с вашими достижениями на работе?
Госпожа Д. не может сдержать смеха.
По словам Маргот, большинство пациентов рассказывают, что в детстве их недостаточно любили. «Это давно известно психологам: если в вашей жизни было мало поводов испытывать к кому-то доверие, это оседает в душе. Как и то, что вы пережили насилие, бедность, разрушенные связи и помните пьющего и дерущегося отца...»
Практически все факторы риска, говорит Маргот Шмиц в ответ на вопрос о ее собственном опыте, относятся и к ней самой. Но еще в юности она открыла для себя, что страх может быть и движущей силой: «Он концентрирует всю энергию в одной точке. Ко всему новому нам приходится пробиваться, преодолевая страх. Если мы этому не научимся, все остановится».
«Страх — важнейшее из всех чувств», — говорят психологи Маргот и Михаэль Шмиц. За десять сеансов они учат подверженных фобиям людей брать свое внутреннее смятение под контроль.Лифт — не лучшее место для тех, кто страдает клаустрофобией: этот узкий ящик, отделанный декоративным пластиком, напоминает шкафчик для швабр. Металлическая дверь автоматически задвигается и — щелк! — фиксируется. Потом наступает мертвая тишина. Несколько мгновений спустя лифт с гудением возносит посетителя, заключенного в нем, словно в гробу, на самый верх. Там, в студии, что расположена под самой крышей, находится ординаторская Маргот и Михаэля Шмиц. Ординаторской в Австрии называется приемная частного врача. Шмицы работают в Четвертом районе Вены, где повсюду можно увидеть дома с потрескавшимися фасадами и откуда пешком можно дойти до дома, где умер Франц Шуберт.
Посетители проходят мимо зияющего колодца лестничной клетки (среди них есть такие, кто не может одолеть эти два метра, если не протянуть им руку), и дверь перед ними открывается. За ней — светлые просторные помещения, на стенах — картины современных художников. В приемной строгие кожаные кресла, над коробкой с косметическими салфетками Kleenex на приставном столе возвышается фикус.
По словам Михаэля Шмица, боязнь ограниченных пространств — очень распространенное явление. Бывает, что он с обливающимся потом клиентом раз десять проезжает на лифте вверх и вниз, пока тот не осознает: лифт не грозит ему смертью. «Потом мы начинаем разбираться, какой более глубокий страх за этим стоит», — говорит Шмиц.
Михаэль является зарубежным корреспондентом немецкой телекомпании Zweites Deutsches Fernsehen и, так сказать, по совместительству психологом и «тренером» по избавлению от страхов. Его жена Маргот — профессор психиатрии и неврологии. Совместно они написали книгу — своего рода справочник, доступный каждому*. Несколько недель она занимала первое место в австрийских списках бестселлеров. Став «героем» и других публикаций, например «Книги страха» Борвина Банделоу или работы «Страх — главное чувство жизни» Вольфганга Шмидбауэра, страх — эта нелюбимая эмоция — занял ведущее место и в потоке специализированной литературы по психологии.
Маргот Шмиц это не удивляет: «Страх — важнейшее из чувств, основная пища души. Его может испытывать каждый, и в этом нет ничего извращенного или болезненного. Люди просто хотят узнать, как к нему относиться». Страх, по ее словам, это «первая помощь» человеку в установлении отношений с другими людьми, он позволяет ему лучше сориентироваться: проявить симпатию или антипатию, бороться или бежать, а главное — доверять или не доверять?
Кроме того, страх — это также и рынок: примерно каждый четвертый хотя бы раз в жизни страдал каким-либо расстройством, связанным со страхом, начиная с аблютофобии (страх мыться) и заканчивая зоофобией (страх перед животными). Практически все может вызывать страх. Врачи в основном различают панические расстройства, которые имеют характер приступа и возникают без видимого повода; специфические фобии, скажем страх перед использованием лифта или боязнь пауков; социальные фобии, то есть страх перед другими людьми, и обобщенные, связанные с постоянным страхом жертв, что с ними может произойти что-то плохое.
Народная болезнь «страх» — причина каждой второй депрессии. Немало пострадавших пытаются самостоятельно лечить себя алкоголем или медикаментами. Многие совсем не отдают себе отчета в том, что их внутреннее беспокойство или фантазии о надвигающейся катастрофе — это отклонение от нормы. Они фиксируют свое сознание на физических недомоганиях — приступах потливости, удушье, нарушениях сна или учащенном сердцебиении — и бегают от одного врача-специалиста к другому. Но редко кто из медиков ставит правильный диагноз.
Пациенты, в конце концов попадающие в приемную психиатра, зачастую имеют за плечами целую одиссею. Большинство из них давно знают, что степень испытываемого страха не зависит от повода, из-за которого он возник. Тем не менее многие не притрагиваются к приготовленной чужими людьми еде, переживают в кино приступы паники, в ожидании сердечного инфаркта дважды на неделе вызывают неотложку, не отваживаясь спуститься в метро или просто выйти из дома.
Этим утром под фикусом Шмицев сидит учительница с покрытым красными пятнами лицом. По ее словам, она 30 лет борется против своего страха, но угроза птичьего гриппа бросила ее в бездонную пропасть. Она ощущает себя беззащитной. Учительница бросила работу, потому что стала представлять себе своих учеников мертвыми.
Такое вполне можно лечить посредством подробных бесед, но Маргот и Михаэль хотят сократить курс лечения. Их метод — «тренировка» против страха, позволяющая за десять сеансов улучшить симптомы по меньшей мере наполовину.
Вопреки догмам Шмицы используют элементы из различных школ терапии и поэтому не имеют права называть свой метод лечением. В любом случае «тренировка» (Coaching) звучит лучше, как-то по-спортивному. Езда в лифте, например, эффективный классический метод поведенческой терапии: пациент так долго должен смотреть в глаза монстру внутри себя, пока тот не разрушится сам по себе.
Но и на когнитивном пути — то есть с помощью рациональных аргументов — клиент должен разобраться в мире своих иррациональных чувств и научиться вмешиваться в работу его механизмов. Сначала решаются самые неотложные проблемы, какие — должен определить сам пациент. Каждый отдельный сеанс имеет конкретную цель. При этом «тренер» в меньшей степени касается слабостей пациента, а в большей — его сильных сторон. Ими могут быть, допустим, удачная социальная жизнь или высокий интеллект.
В венском «хорошем обществе» кабинет супругов Шмиц давно считается местом конфиденциальной помощи: сюда приходят за советом банкиры и зубные врачи, режиссеры и художники. Когда какая-нибудь пугливая знаменитость заходит в приемную, там обязательно проследят за тем, чтобы она не столкнулась с другим клиентом. К числу пациентов Маргот и Михаэля относится, например, Нил Шикофф, один из самых знаменитых теноров мира. Его проблема — стремление к «немыслимому совершенству». Так, когда Шикофф впервые выступал в Метрополитен-опера, его обуял такой страх спеть небезукоризненно, что он буквально утратил способность ориентироваться во времени и пространстве. Совершенно потерянный, сидел он в своей гримерной, пока не осознал, что уже успешно исполнил свою арию.
Своему сыну, знаменитому пловцу Маркусу Рогану, родители помогают избавиться от страха перед стартом; недавно Роган поставил мировой рекорд. Маргот Шмиц работает также с одной сравнительно известной писательницей, которая страдает от страхов. Но вряд ли кто-то из знаменитостей захочет «засветиться» в качестве пациента. «Для какого-нибудь менеджера это было бы равносильно социальному самоубийству», — говорит Маргот.
Между тем без этой элементарной эмоции человечество не выжило бы. Страх возникает в амигдале — структуре в лимбической системе, которую ученые-неврологи считают местом возникновения чувств. Вызванное страхом раздражение способствует выделению серотонина и допамина: мышечное напряжение и уровень адреналина повышаются, учащенное дыхание снабжает организм увеличенным количеством кислорода — все готово для бегства или атаки.
Как правило, мозг соотносит эту реакцию страха с системой памяти в гиппокампе или с лобной долей мозга, которая помогает рационально упорядочить чувства. В большинстве случаев после этого следует отбой тревоги: мы понимаем, что испугавшее нас шуршание в кустах произведено всего лишь кошкой, а взрывы, показанные в новостях, не означают угрозы для нашей жизни.
Однако мозг людей, которые страдают фобиями, находится в биохимическом состоянии постоянной тревоги. Уровень серотонина все время понижен, а активность амигдалы повышена. «Достаточно безобидного раздражения, — говорит Маргот Шмиц, — и страх затопляет мозг».
Учительница, пришедшая на прием, может разразиться плачем даже при виде безобидных голубей. «Но я еще не опустилась настолько, чтобы принимать лекарства», — тем не менее утверждает она. Однако Маргот Шмиц убеждает ее некоторое время использовать фармацевтический «костыль».
Так называемые ингибиторы обратного захвата серотонина могут настолько успокоить накрученный страхом мозг, что он снова работает без нарушений. Этот медикамент не лечит, он лишь смягчает симптомы.
Правда, у некоторых пациентов любая терапия наталкивается на определенные границы. Господин В., к примеру, посещает Маргот Шмиц уже много лет. В результате этот бледный худой человек избавлен от необходимости жить в закрытом стационаре. Лекарства же ничего не меняют в том, что все существование господина В. практически состоит из страха. Так, для защиты от птичьего гриппа он купил семь дорогих специальных масок с биохимическим фильтром. Пока пациент Маргот все еще обедает в китайском ресторанчике, но если начнется эпидемия, говорит он, из амбулатории ему должны будут приносить еду, ставить ее под дверь, звонить и немедленно уходить. Если, конечно, человечество вообще еще будет существовать...
«Лечась у меня, — объясняет Маргот Шмиц после того, как любитель масок уходит с новым рецептом в руках, — господин В. не будет кричать на полицейских, не убьет свою мать и не станет шокировать публику своими масками. Большего сделать для него нельзя».
Страх господина В., вероятно, заложен и в его генах: только недавно исследователи из группы лауреата Нобелевской премии Эрика Канделя обнаружили, что ген под названием «статмин» особенно активен у боязливых индивидов. Подопытные мыши, которые методами генной инженерии были лишены статмина, вели себя абсолютно бесстрашно.
Однако людям совершенно невыгодно идти по жизни, не испытывая страха. Невролог из США Антонио Дамаско описывает пациентку, которая вследствие повреждения амигдалы потеряла способность чувствовать страх. Она доверчиво завязывала знакомства с мужчинами и все время нарывалась на мерзавцев. Выход из строя функции тревоги нарушил ее социальную навигацию. Маргот Шмиц приводит и другой пример: менеджер, не обладающий чутьем на опасность, может быстро довести свое предприятие до краха.
Именно те, кто ведет себя особенно круто, в действительности зачастую хотят лишь скрыть свою глубокую неуверенность в себе. Они тоже находят дорогу в приемную психиатра. У Шмицев есть один такой пациент — член высшего руководства международного концерна, проницательный, умный человек. «Собственно говоря, в этом его сила. Но есть и другая сторона: он видит себя изношенным, боится потерять власть и спуститься вниз по социальной лестнице. Он зарабатывает миллионы, но посылает свою жену работать за гроши. Он перестал спать, потому что боится стать бедным».
Некоторые страхи нужно просто озвучить. Поэтому Маргот спрашивает: сколько у вас денег на счету? На какое время вам этого хватит? Нужна ли вам вторая квартира? А дом на Сардинии? Менеджерам нравится энергичная манера Маргот Шмитц. Она не позволяет человеку почувствовать себя тряпкой. В конце-то концов и в наши дни есть что терять не только богатым.
Усиливается ли от этого чувство страха? «Страх — это антропологическая константа, — говорит Михаэль Шмиц, — но уровень страха внутри каждого общества подвержен колебаниям. И здесь есть доля вины средств массовой информации, которые все катастрофы мира «доставляют» людям на дом».
В качестве репортера Шмиц сам занимался такой «доставкой». Во время войны в Хорватии он неоднократно подвергал свою жизнь риску. Постоянный выброс адреналина привел его в состояние эйфории. Не было более острого ощущения, чем преодолеть страх смерти. Но потом страшные картины приобрели самостоятельную жизнь. Он стал пугаться, когда захлопывалась дверь автомобиля.
Михаэль начал снова изучать психологию, вспоминая страхи своего детства: «Воспитывать в те годы значило держать детей в страхе. Я думал, что черт живет в камине». Часто родители оставляли его одного дома, он боялся, разучился читать и писать, считал себя слишком глупым. Сегодня он говорит: «Одна из причин страха — неуверенность в себе».
От этого страдает и госпожа С. Ей под сорок, она замужем и имеет сына. Без лекарств, рассказывает госпожа С., она сегодня ни за что не села бы в поезд. Машину она давно уже не водит. Но поезд мог сойти с рельсов, или в закрытом купе у нее случился бы приступ страха. «Если я не могу в любой момент уйти, я начинаю нервничать. Даже в церкви».
Госпожа С. испытывает страх перед страхом. Она предполагает, что это связано с ее семейными проблемами и с импотенцией мужа. «Он делает вид, будто ничего не случилось, и виноватой чувствую себя я. А о моих страхах он совсем ничего не знает».
«Что может произойти в худшем случае, если вы с ним откровенно поговорите?» — спрашивает Михаэль Шмиц. Госпожа С. пытается представить себе это: «Хуже, собственно, стать уже не может». Она принимает решение рассказать мужу о том, что чувствует.
Следующая клиентка, госпожа Д., молодая руководительница отдела, боится не справиться с работой. Одно воспоминание о том, как она по поручению шефа выступала перед партнерами по бизнесу с докладом о маркетинговых стратегиях, заставляет ее сердце учащенно биться. Наверное, в панике сообщает она, шеф понял, что она не доросла до своей должности; скорее всего, коллеги уже плохо говорят о ней. В следующий раз она упадет в обморок у микрофона, это точно.
— А что конкретно сделал шеф после вашего доклада? — спрашивает Шмиц.
— Ну, — говорит госпожа Д., помедлив, — мне недавно повысили зарплату.
— И вы уверены, что это абсолютно не связано с вашими достижениями на работе?
Госпожа Д. не может сдержать смеха.
По словам Маргот, большинство пациентов рассказывают, что в детстве их недостаточно любили. «Это давно известно психологам: если в вашей жизни было мало поводов испытывать к кому-то доверие, это оседает в душе. Как и то, что вы пережили насилие, бедность, разрушенные связи и помните пьющего и дерущегося отца...»
Практически все факторы риска, говорит Маргот Шмиц в ответ на вопрос о ее собственном опыте, относятся и к ней самой. Но еще в юности она открыла для себя, что страх может быть и движущей силой: «Он концентрирует всю энергию в одной точке. Ко всему новому нам приходится пробиваться, преодолевая страх. Если мы этому не научимся, все остановится».
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
