Архивная публикация 2011 года: "Причуды истории"

МЕТЕЛКА ДЛЯ ШЛЯП
ЕЛЕНА ЛАВРЕНТЬЕВА
БЕЗДЕЛЮШКИ: ПРЕДМЕТЫ ДОМАШНЕГО ОБИХОДА В ФОТОГРАФИЯХ И ВОСПОМИНАНИЯХ КОНЦА ХIХ - НАЧАЛА ХХ ВЕКА
ЭТЕРНА
От прошлого не остается ничего, кроме памяти и вещей. Живая память стирается, тает вместе с уходящими поколениями, а вещи остаются. И по ним можно восстановить многое, к примеру, аромат и обаяние канувшего в Лету времени. Вещица, которая когда-то была пустячком, мелочью, на которую никто не обращал внимания, вдруг обретает значимость, о которой современники и подумать не могли. Не зря же сейчас в антикварных заведениях особый спрос на такие вот безделицы. А киношники, если снимают ретро, душу готовы продать за крупный план не бутафорского, а настоящего предмета. Культуролог и коллекционер Елена Лаврентьева давно собирает такие штучки. В альбоме их сотни - утварь, посуда, модные аксессуары, письменные принадлежности. Названия многих диковинок - уже почти шарады. Кто теперь скажет, что такое "копоушко" или "паж для трена", а лет сто назад они были совершенно необходимы. Как и метелка для шляп, вилка для жаркого с пружиной или выемкой для вырезания из картофеля маленьких шариков в стиле ар деко… Когда-нибудь на айфоны, блендеры и компьютерные мыши будут смотреть точно так же.

НАШЕ ВСЕ
БОРИС РОДИОНОВ
ПРАВДА И ЛОЖЬ О РУССКОЙ ВОДКЕ. АНТИ-ПОХЛЕБКИН
АСТ
Наш национальный напиток? Водка. Отец водки? Менделеев. Пили, пьем и пить будем. Это стереотипы, настолько укоренившиеся в общественном сознании, что воспринимаются, как истина, не подлежащая проверке. Однако, по версии автора скандальной книги, содержимое бутылок с надписью "водка" на этикетке, которые последние сто лет продаются в России, так же похоже на настоящую водку, как живой слон на вымершего мамонта. Знаменитая "История водки" Вильяма Похлебкина, вышедшая двадцать лет назад, - грандиозная мистификация, не имеющая никакого отношения к реальному положению вещей. Ну, и самое главное. Утверждение, что наша русская водка самая "правильная" с научной точки зрения и потому самая безвредная из всех алкогольных напитков в мире, по сути, миф. Чистота в данном случае - сомнительное достоинство: по механизму действия водка сродни "чистым" наркотикам, на которые подсаживаются гораздо быстрее, чем на "грязные". С документами и результатами новейших исследований Родионов говорит всю правду о водке, которую мы бы хотели, но боимся узнать. И, кстати, предлагает, альтернативу.

УСТАМИ МЛАДЕНЦА
ТАТЬЯНА ЛАЗАРЕВА
МИР С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
МАХАОН
Все мы знаем незабвенную книгу Корнея Чуковского "От двух до пяти", многие перлы из нее цитируют до сих пор: "Клянусь я первым днем варенья, клянусь его последним днем!" Удивительно, что идея собрать под одной обложкой рассуждения ребят начала нового тысячелетия пришла издателям в голову только сейчас. И пусть для привлечения публики простых детей разбавили звездными, общего впечатления это совсем не портит. "Мысли и выражения" довольно четко делятся на три категории. Просто филологические забавности, когда ребенок играет в слова. Наши дети мыслят глубоко: "Нельзя говорить Нефертити, надо - Нефергруди". Философские, можно сказать, онтологические, в которых явно сказывается раннее развитие: "Рассвет - это раннее солнце. Закат - это позднее солнце, это фиолетовые, синие и розовые краски. Я думаю о следующем дне". Это выдал, на минуточку, пятилетний ребенок. До самых продвинутых: "Папа, поставь рот на паузу, я пойду пописаю", "Посмотрите в Интернете, как в садик не ходить".

УНИЧТОЖЕННАЯ ТЕТРАДКА
УМБЕРТО ЭКО
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ "ИМЕНИ РОЗЫ"
АСТРЕЛЬ: CORPUS
История создания большинства культовых произведений обрастает легендами и в результате становится мифом, в котором правду от выдумки не отличишь. Автор "Имени розы" рассказал обо всем сам. Почти филологические, по существу, заметки похожи на современный блог: короткие микросюжеты, написанные будто на бегу. Что стало отправной точкой - тетрадка со списком монахов несуществующего монастыря, затерявшаяся в ящике письменного стола. Ну а потом почтенному профессору, философу, историку-медиевисту и, разумеется, убежденному гуманисту, захотелось… отравить монаха. И не просто так, а довольно изощренным способом: яд должен был действовать постепенно, переходя с предмета на кожу рук. Эко решил посоветоваться со знающими друзьями. "Письмо, где приятель-биолог сообщал, что не знает яда, подходящего к моему случаю, я уничтожил сразу же по прочтении, ибо документ такого характера, воспринятый в другом контексте, может подвести под высшую меру". Редкий случай, когда "Заметки на полях…" читать не менее интересно, чем саму "Розу".