Барак Обама объявил, кто займет ведущие посты в его администрации. Многие эксперты сомневаются, что новому президенту США удалось создать эффективную антикризисную команду, которая будет напоминать администрацию Франклина Рузвельта. Эпоха Обамы и команда соперников
Известный политолог Фрэнсис Фукуяма, тот самый Фукуяма, который после крушения Советского Союза провозгласил «конец истории», сейчас пытается уверить американцев, что на смену эпохе Рейгана пришла эпоха Обамы. По его словам, демократическая администрация Клинтона в свое время «не смогла осуществить переворот: она сохранила основные идеи рейганизма, лишь немного сдвинув политический курс влево». Обама же будет вынужден полностью поменять американское мировоззрение. И к этому его обязывает не только риторика перемен, но и такие объективные факторы, как финансовый кризис и изменение баланса сил на мировой арене.
В результате кризиса, который угрожает гегемонии доллара и ставит под сомнение жизнеспособность американской экономической модели, Соединенным Штатам, похоже, придется поумерить свои амбиции. В этом смысле заслуживает внимания доклад Национального совета по разведке, приуроченный к приходу в Белый дом новой администрации. Четыре года назад в аналогичном документе утверждалось, что США сохранят свое доминирующее положение до 2020 года, в нынешнем докладе уже говорится о многополярном мире, в котором не менее важную роль будут играть такие страны, как Китай, Россия, Индия, Бразилия и Иран.
Придя к власти в столь непростое для Америки время, Обама обращается к опыту своих предшественников, управлявших Соединенными Штатами в период кризиса. Прежде всего, речь идет об Аврааме Линкольне, который был президентом в эпоху Гражданской войны, и Франклине Рузвельте, находившемся у власти во время Великой депрессии. Эти лидеры использовали при формировании своей администрации похожий принцип: они создавали «команду соперников», в которую входили не простые исполнители, а яркие политики, отстаивающие разные точки зрения и всегда готовые вступить в противоборство. Президент возвышался над схваткой и принимал решения после ожесточенной дискуссии в кабинете министров. В недавнем интервью телекомпании CBS Обама говорил, что собирается взять эту модель на вооружение.
Вперед в прошлое
Вопрос только в том, где найти подходящие кадры. Политическая сцена США, к сожалению, не изобилует яркими фигурами, и выбор у нового президента невелик. В теории он, конечно, может рассуждать о «команде соперников», но за исключением умеренного республиканца, нынешнего руководителя Пентагона Роберта Гейтса, ему некого противопоставить старой клинтоновской гвардии. И несмотря на то, что во время предвыборной кампании Обама позиционировал себя как критик вашингтонской политической элиты, при формировании администрации он, не мудрствуя лукаво, предложил ключевые посты партийным бонзам, связанным с четою Клинтонов. Главой администрации Белого дома он сделал бывшего советника Клинтона Рама Эмануэля, а министром юстиции — Эрика Холдера, который в предыдущей демократической администрации занимал пост заместителя генпрокурора. На важнейшую в период кризиса должность главы Минфина назначен Тимоти Гейтнер, который при Клинтоне был заместителем министра финансов. Его бывший начальник Лоренс Саммерс в администрации Обамы станет главой Национального экономического совета. Грег Крейг, старинный друг Хиллари Клинтон, который представлял интересы ее супруга во время импичмента, займет пост советника Белого дома по юридическим вопросам. Ну и, наконец, сама Хиллари возглавит Государственный департамент. «К чему все наши усилия последних лет, — спрашивает один из партийных активистов, участвовавших в движении Обамы за перемены, — если сейчас мы наблюдаем реставрацию Клинтонов?»
Конечно, призывая оставить в прошлом партийные противоречия, Обама имеет в виду не только противостояние с республиканцами, но и соперничество в рядах Демократической партии, которое особенно ярко проявилось во время праймериз. После поражения на предварительных выборах Хиллари Клинтон стала агитировать избирателей в пользу своего бывшего соперника, и, возможно, это сыграло решающую роль в победе Обамы. Как известно, долг платежом красен, однако значит ли это, что курс на перемены должны проводить люди, вызывающие стойкие ассоциации с прошлой эпохой?
Существует версия, что Обама — это политический проект клинтоновской элиты, разработанный на случай провала бывшей первой леди. Этот проект позволил демократам сохранять интригу на праймериз и приковывать к себе внимание прессы на протяжении всей предвыборной кампании. Когда стало очевидно, что Обама имеет больше шансов, чем Клинтон, в борьбе с республиканским кандидатом, его бросили на амбразуру, однако, по сути, это ничего не меняло. Так или иначе, к власти должны были вернуться представители клинтоновской гвардии, которые в экономике придерживаются консервативно-центристских взглядов, а во внешней политике ратуют за проведение гуманитарных интервенций.
Левое крыло Демократической партии воспринимает поведение Обамы как предательство общих интересов. Во время праймериз советник темнокожего кандидата Саманта Пауэр назвала Хиллари Клинтон монстром. Конечно, после этого ей пришлось принести извинения и покинуть команду сенатора от Иллинойса, однако ее слова во многом отражали настроения, царившие в предвыборном штабе Обамы. Поэтому происходящая реставрация Клинтонов вызывает недоумение в лагере сторонников радикальных перемен. Как заявил один из активистов антивоенного движения Том Гайдн, «я не понимаю, что происходит. Это даже не сдвиг в сторону центра, это возврат в прошлое». «Как назначение министров и советников, выступающих за продолжение войны, может быть оправдано их компетентностью и опытом?» — задается вопросом другой пацифист, Гленн Гринвальд. По словам The Nation, издания, которое считается библией левых радикалов, «ни один прогрессивно мыслящий политик не был даже упомянут во время формирования кабинета Обамы».
Перемены или традиция?
Финансовый блок был отдан на откуп консервативным центристам. Саммерс и Гейтнер считаются протеже легендарного секретаря казначейства Роберта Рубина и сторонниками системы дерегулированного капитализма, которая, по словам самого Обамы, привела к финансовому коллапсу. В 1999 году именно Саммерс, занимавший тогда пост министра финансов, добился отмены закона Гласса—Стигалла, принятого администрацией Франклина Рузвельта для обеспечения контроля над банковской системой. Эта мера предоставила неограниченную свободу действий инвестиционным и хедж-фондам, которые начали раздувать финансовые пузыри. Среди главных нововведений своей команды Саммерс и Гейтнер называли практику обмена долговых обязательств на акции и развитие рынка деривативов. Как известно, эти нововведения и спровоцировали катастрофу на Уолл-стрит. В тот момент, когда она разразилась, Гейтнер находился на ключевом посту президента Федерального резервного банка Нью-Йорка, и его антикризисная программа мало чем отличалась от проектов администрации Буша. Многие эксперты отмечают, что, поставив разгребать последствия кризиса его главных архитекторов, Обама загоняет себя в тупик. Однако сам избранный президент США оправдывает свое решение тем, что в 1990-е годы политика Саммерса и Гейтнера привела «к самому продолжительному экономическому росту в истории Америки, в результате которого было создано более 20 млн рабочих мест, а доходы граждан достигли рекордной отметки». Однако, как пишет The Economist, «взяв в свою администрацию представителей команды Клинтона, Обама не сможет вернуть эпоху экономического роста и низкого уровня безработицы».
Еще одним аргументом Обамы в защиту бывших клинтоновских финансистов является их опыт в борьбе с финансовыми кризисами конца 1990-х — в Мексике, Восточной Азии, России и Латинской Америке. Только в чем заключался этот опыт? Сторонники Вашингтонского консенсуса, они сыграли важнейшую роль в разработке пакета реформ шоковой терапии, введенного в разгар азиатского кризиса 1997 года в Южной Корее, Таиланде и Индонезии. Если таким же способом они собираются бороться с нынешним кризисом, можно забыть о «новом курсе» Обамы. Маловероятно, что назначенные им чиновники согласятся на изменения в финансовой архитектуре мира. Оба экономиста работали в международных финансовых институтах, Гейтнер — в МВФ, Саммерс — во Всемирном банке, и заинтересованы в сохранении нынешней системы.
Стоит ли ждать перемен во внешней политике? Все более иллюзорным представляется обещание Обамы вывести войска из Ирака в течение 16 месяцев после прихода к власти. 27 ноября иракский парламент согласился продлить срок пребывания американского воинского контингента до 2011 года. По словам профессора политологии Багдадского университета Хамида Хасана, «это должно убедить Барака Обаму в том, что премьер-министр Ирака Нури Малики — сильный политик, которого не стоит бросать на произвол судьбы».
Назначения в состав «военного» кабинета доказывают, что Обама и сам не хочет прослыть пораженцем. Республиканец Роберт Гейтс, который сохранил за собой пост министра обороны, всегда отвергал идею точного расписания вывода американских войск из Ирака, и, если бы Обама настаивал на выполнении своих предвыборных обещаний, убедить главу Пентагона остаться на своем посту было бы крайне сложно. Не менее показательным является назначение на должность советника по национальной безопасности сторонника Маккейна генерала Джеймса Джонса, бывшего командующего силами НАТО. Хиллари Клинтон, которая возглавит Госдепартамент, также не обещает быстрого вывода войск с Ближнего Востока и на демократических праймериз не раз осуждала радикальную позицию Обамы.
Утешительный приз Хиллари
Некоторые эксперты продолжают настаивать, что назначение Клинтон объясняется желанием Обамы сформировать «команду соперников» и заручиться поддержкой демократов, голосовавших за нее на предварительных выборах. Хиллари все чаще сравнивают с госсекретарем рузвельтовской администрации Корделлом Халлом, который обладал большим влиянием в Демократической партии и поэтому получил свой пост, однако так и не сумел войти в ближний круг президента и постепенно превратился в маргинальную фигуру в кабинете министров. Вспоминают и о негласной традиции в политической жизни США, существующей еще со времен Джона Квинси Адамса и Генри Клея, согласно которой проигравший на предварительных выборах кандидат получает Госдепартамент в качестве утешительного приза.
По словам Майкла Ханта, историка из университета Северной Каролины, «трения между Госдепом и Белым домом являются лейтмотивом американской истории». Однако, как утверждает колумнист The NewТомас Фриман, успехи во внешней политике зависят от того, сложились ли отношения президента и госсекретаря. Примером для подражания он называет сотрудничество Ричарда Никсона и Генри Киссинджера, а также Джорджа Буша-старшего и Джеймса Бейкера. «Такое понимание не может возникнуть между недавними соперниками, которые принадлежат к разным поколениям и политическим традициям», — заключает Фриман. Тем не менее в новом кабинете министров вряд ли возникнут философские разногласия наподобие тех, что существовали в первой администрации Буша между «голубями» Колина Пауэлла и «ястребами» Дика Чейни.
В подходах Клинтон и Обамы к внешней политике, безусловно, есть точки пересечения: оба они стремятся улучшить репутацию Америки в мире, выступают за увеличение численности воинского контингента в Афганистане. Правда, Хиллари прославилась своими жесткими заявлениями по иранскому вопросу и вряд ли смогла бы представлять Америку на переговорах с Тегераном, к проведению которых призывал Обама. К тому же она занимает чересчур произраильскую позицию, что во многом объясняется влиянием еврейского лобби в ее избирательном округе — штате Нью-Йорк.
Несмотря на то, что во время праймериз Обама заявлял, что внешнеполитический опыт Клинтон ограничивается фуршетами с иностранными послами, это не совсем так. Конечно, ей всегда хотелось преувеличить свою роль во внешней политике, и в данном случае хрестоматийным примером стал ее рассказ об обстреле, которому она подверглась в Боснии, тут же опровергнутый всеми мировыми СМИ. Однако, будучи первой леди, Клинтон сумела выстроить отношения со многими мировыми лидерами. Стоит вспомнить, например, что она принимала в Белом доме находившуюся в изгнании Беназир Бхутто, муж которой Асиф Зардари стал сейчас президентом Пакистана. В 1990-е годы Хиллари посетила 80 стран и запомнилась всем дипломатическим тактом и изяществом. Кроме того, за последние пять лет она приобрела определенные внешнеполитические навыки в Сенате, где являлась членом комитета по вооруженным силам и занималась проблемами, связанными с военными действиями в Ираке и Афганистане. Ее избирательную кампанию поддерживали ведущие американские дипломаты из обеих партий, в том числе Генри Киссинджер и Ричард Холбрук. Многие из них могли бы войти в ее мини-кабинет в составе Госдепартамента.
С другой стороны, по словам некоторых экспертов, Хиллари может не справиться со своими новыми обязанностями, поскольку не обладает управленческими талантами: она потерпела поражение на праймериз, хотя считалась абсолютным фаворитом, а в 1990-е годы полностью провалила реформу здравоохранения. К тому же у нее могут возникнуть проблемы с вице-президентом Джо Байденом, который возглавлял сенатский комитет по международным отношениям и является признанным специалистом в этой области. Да и с президентом ей, скорее всего, не избежать разногласий. Возможно, Обама еще пожалеет о своем решении назначить главой Госдепа такую независимую фигуру. По словам The Washington Post, «внешняя политика — это та сфера, в которой Обама мог бы проявить себя, и в высшей степени неразумно делить лавры с Хиллари и ее свитой».
