07.09.2009 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2009 года: "РУССКОЕ ВАРЕНЬЕ"

Говорят, наши люди не созданы для бизнеса и не умеют зарабатывать деньги. Чепуха! Пусти нас в Европу, и мы ей покажем - научим ее жить по нашим правилам. У меня есть приятель-француз Андре. Лет двадцать пять назад мы познакомились с ним, не смейтесь, в "Артеке". Старая дружба не ржавеет.
Но новая любовь блестит сильнее. Этой весной Андре встретил женщину своей жизни. Он прилетел в Санкт-Петербург по турпутевке - смотреть мосты и Зимний дворец. В одном из залов Эрмитажа он заметил девушку, потерянно бродившую среди античных статуй. Андре спросил, чем ей помочь. Неожиданно девушка ответила на плохом французском (а вы еще ругаете наше образование!), что она заблудилась и ищет выход. Выход они нашли вместе, потом гуляли по городу и целовались ночь напролет.
У Алены была своя история. В Питер она приехала в гости к подружке. В родном Таганроге Алена сидела в школьной библиотеке и выдавала подросткам учебники, подклеивала растрепавшиеся корешки и отслеживала посление новости на сайте "Готовим.ру". И вот - Андре. Француз, красавец, финансист…
В начале лета Андре забрал Алену во Францию. Неделю он водил невесту по Парижу, а потом увез в родовое гнездо в Прованс. Там в небольшой деревушке стоял дом прапрадеда Андре - большой, крестьянский, полупустой. Дом был окружен огромным садом, под огромным абрикосом во дворе стоял деревянный стол, который, как рассказал Андре, смастерил еще его прадед, когда кончилась Вторая мировая война и вся родня собралась вместе и праздновала новую жизнь.
Андре сгрузил здесь Алену отдыхать и учить французский, вооружив дисками и учебниками, а сам свинтил в Париж - в банке была горячая пора, шла большая аудиторская проверка, и наш герой дневал и ночевал на работе. Алена осталась одна в чужой стране, в чужой деревне и в чужом доме. Через несколько дней она осмотрелась, протоптала дорожку на местный рынок, начала здороваться с соседями - их она видела, впрочем, редко. Сад был большим, и целыми днями она была предоставлена сама себе. Она пересмотрела все семейные фотографии в тяжеловесных кожаных альбомах, вытерла всюду пыль, слазила даже на чердак - из окошка под самой крышей открывался чудной красоты вид. Пробовала заниматься фитнесом - но во французской глуши долго качать пресс не смогла. Она смотрела телевизор - и довольно скоро начала въезжать, что к чему.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды Алена не вышла во двор и не увидела, что абрикос над прадедушкиным столом усыпан золотистыми пушистыми плодами. Ветки гнулись под их тяжестью, и плоды уже начали падать на землю. Алена прошлась по саду - в траве сияли боками абрикосы. Она попробовала - м-м-м! Нежная сладкая мякоть таяла во рту. Тогда Алена отыскала в прадедушкином сарае корзинку и начала подбирать валяющийся под ногами урожай. Набрала неожиданно килограмм пятнадцать. Ну не выбрасывать же! В Таганроге абрикосов тоже было завались, и она впервые с ностальгией подумала о родном городе. Вспомнила, как они с мамой покупали на рынке абрикосы, варили пятиминутку и забивали желтыми банками холодильник. Эврика! Это была идея!
Алена быстренько завела старенький "Ситроен" папы Андре и поехала в местную лавочку - за сахаром и банками. На обратном пути заглянула на местный рыночек - чего там только не было! Развалы овощей и фруктов, домашних сыров, домашнего же вина, старинной утвари и сувениров, исполненных местными мастерами. И, конечно, соленья-варенья. Алена с незаинтересованным лицом прошла мимо батарей банок, которые на солнце сияли всеми оттенками желтого, зеленого и красного. За стеклом томились золотистые груши, рубиновые вишни и малина.
"И не таких бобров кололи", - неожиданно вслух произнесла Алена, вспомнив любимую поговорку директора школы, где она раньше работала. Хозяйка варенья, у прилавка которой она разразилась непонятной репликой, кинулась было к ней - может, покупательница что-то хочет? Но Алена замахала руками и ретировалась. Главное она уже знала - банка варенья стоила на прованском рыночке 30-40 евро. Девушкой она была работящей - к вечеру фрукты были промыты, очищены. Медная кастрюля на длинной ручке извлечена из прадедушкиного сарая. И Алена принялась за дело.
Рано утром большой деревянный стол прадедушки украшала батарея банок с русской "пятиминуткой", отливающей золотым янтарем. Магазинные крышки Алена прикрыла кружевными бумажными салфетками и перевязала красным шнурком. Аккуратненько загрузив банки в багажник "Ситроена" и переложив их полотенцами, чтоб не побились, Алена на первой скорости двинулась на рыночек, где заняла место рядом со вчерашней женщиной. Выставила свои баночки
на прилавок, а одну открыла на пробу. И даже дала попробовать соседке. Та подняла большой палец- блеск!
Тридцать евро за банку, решила про себя Алена. Не надо задирать цену.
Это был фурор! Такого успеха Алена не знала с детского сада, где сразила всех мальчиков костюмом снежинки из маминого свадебного платья. Сначала на ее варенье набежали заезжие туристы, потом подтянулись местные. Короче, часа через три багажник, еще недавно забитый банками с вареньем, был пуст.
Звенящей от успеха походкой она дошла от гаража до дома и только потом вывернула на кухонный стол полиэтиленовый пакет с деньгами - мама дорогая! Это было состояние.
- Андре, дорогой, - проворковала она вечером по телефону жениху, - я тут умираю
от тоски. Что ты скажешь, если ко мне приедет на пару недель мама?
Андре не возражал, и мама, которая предусмотрительно обзавелась шенгеном, стартовала из города Таганрога. Медлить было нельзя - абрикосы поспевали со страшной скоростью и осыпались на землю. Но надо сказать, у них был достойный противник - две работящие русские женщины, прошедшие перестройку, девальвацию и инфляцию.
Они вкалывали как проклятые. С шести утра Алена собирала фрукты, потом закидывала их на кухню, где ее мама Лариса Григорьевна их мыла, чистила, варила и закатывала в банки дымящийся ароматный джем. Сама Алена тем временем успевала смотаться за сахаром и банками. Но потрясла она французскую глубинку не этим. А ноу-хау, завезенным из наших благословенных мест. Прихватив в супермаркете деревянный ящик, она уселась на деревенской площади, где останавливались все рейсовые автобусы и местная электричка. Как и полагается, за спиной у нее был раззявленный багажник "Ситроена", забитый банками с вареньем. На ящике, покрытом салфеткой, стояла открытая банка с "пятиминуткой" - на пробу. Прибавьте сюда короткие шорты и длинные ноги.
Алена не успевала давать сдачу и отпускать товар. Банки мелькали у нее в руках, как шарики у фокусника. По вечерам, валясь с ног, она пересчитывала выручку и удивлялась - до чего же тут во Франции все просто. За десять дней абрикосового бизнеса она похудела, загорела и научилась зазывать покупателей.
Пока однажды…
- Следующий! - сказала она, только что получив деньги за три банки "пятиминутки", которую купили заезжие англичане.
Ей никто не ответил.
Она подняла глаза и оторопела - Андре смотрел на нее с изумлением. Глаза у него были, как у злобного прапрадеда на портрете в гостиной. Алена замялась. О своем абрикосовом бизнесе она ему ничего не говорила, да и на деньги у нее были свои виды. Да и вообще - шестым чувством она понимала, что лучше бы ему об этом не знать. Но теперь деваться уже было некуда.
- Привет, - сказала она. - Попробуешь? - и протянула ему одноразовую ложку.
…Домой они ехали молча. Так же молча вошли на кухню, и Андре выложил на стол два авиабилета - Алене и ее маме. Лариса Григорьевна все поняла и тихонько потрусила собираться, поняв, что выяснять отношения бесполезно.
В самолете Алена рыдала. Я стал невольным свидетелем конца этого романа - Андре попросил меня встретить его бывшую невесту и посадить на поезд до Таганрога. В аэропорту я узнал ее по красным глазам.
- Это сволочи соседи капнули, - сказала она мне на прощание. - Или эта тетка на базаре. Или продавщица в магазине. Позавидовали.
- А что ты на нее взъелся? - спросил я у Андре, когда он рассказал мне эту историю. - Ну, заработала девушка. Ни у кого не украла. Радоваться должен, что хозяйственная.
- Слишком хозяйственная. Я не ожидал такого размаха, - вздохнул он и добавил: - В общем, я решил не пробовать русского варенья.