30.10.2006 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2006 года: "Самообучающаяся машина"

Арнольд Шварценеггер в который раз предстал в новой ипостаси. В то время как его партийные соратники переживают из-за падения популярности президента, он громогласно провозглашает себя спасителем окружающей среды. Избиратели ему доверяют, и в сфере политики он тоже стал брендом.Триумф — мощный источник тестостерона, а Арнольд Шварценеггер нуждается в нем, чтобы двигаться вперед и вверх, все дальше и все выше. И нынче, спустя несколько дней после телевизионных дебатов, проводившихся в рамках предвыборной борьбы за кресло губернатора Калифорнии, Шварценеггер с удовольствием вспоминает то замечательное мгновение, когда задал своему сопернику вопрос: «Какое событие, имеющее отношение к предвыборной кампании, развеселило вас больше всего?»

Вопрос был убийственным. Фил Ангелидес, кандидат от Демократической партии, расплылся в улыбке героя комиксов, издал какой-то тявкающий звук и наконец родил вялую фразу: «Вообще-то у меня каждый день веселый».

Это была идея Арнольда: характер против характера, личность против личности. Никто не одолеет Шварценеггера, когда речь идет о проявлении собственного «я». «Ведь если в такой момент человек не способен припомнить какой-нибудь веселый случай, — утверждает он, — это о многом говорит».

Он сидит в курительной палатке, установленной по его распоряжению во внутреннем дворике губернаторского дворца в Сакраменто, поскольку дымить в собственном кабинете не имеет права. Палатка служит теперь рабочим кабинетом; когда Арнольд здесь, внутрь может зайти любой, кто хотел бы оказаться в его обществе. Отсюда он правит Калифорнией.

Шварценеггер сидит на складном садовом стуле, над ним висит фотография — он изображен на ней чуть наклонившимся вперед, курящим, в облаке сигарного дыма. Это его любимое место — стул под фотографией. Получается, что он парит над самим собой.

Сидит, курит и восхищается собой. Он наверху, его дела идут блестяще.

Его рост 1 м 84 см, все в этом человеке кажется очень уж крупным — руки, голова, рот, только глаза маленькие, как у рептилии. Он прищуривается так, что глаз вообще почти не видно, немного подается вперед и понижает голос, играя излюбленную роль злодея: «Я люблю момент, когда рядом камера. Люди видят твои глаза, видят, как ты моргаешь, глотаешь, потеешь, как двигается вверх-вниз адамово яблоко. В этот момент рождается правда».

7 ноября состоятся выборы губернатора Калифорнии, однако занимающего этот пост Арнольда Шварценеггера можно уже сейчас считать победителем. По результатам опросов, он настолько далеко оторвался от конкурентов, что нагнать его удастся только в том случае, если он допустит какой-нибудь очень уж грубый просчет. Сейчас ему 59 и у него бездна планов.

50% избирателей готовы отдать за Арнольда свои голоса в ноябре. На 17% меньше сторонников у конкурента-демократа, который тотчас после выборов будет забыт, как Круз Бустаманте, осенью 2003 года потерпевший от Шварценеггера сокрушительное поражение. Опять-таки 56% считают его хорошим губернатором — и это говорят о республиканце в Калифорнии, либеральном, демократическом штате. Судьба балует таким триумфом считанное число губернаторов в Америке, и уж точно не тех республиканцев в Вашингтоне, кому приходится ломать себе голову над тем, как сохранить большинство в сенате и палате представителей.

Демократы в Калифорнии утратили главное средство борьбы против Шварценеггера. Ведь многим законам, авторство которых, в сущности, принадлежит им самим, он успел дать ход — например, закону о повышении минимальной заработной платы, уровень которой стал рекордным для всей Америки. Кроме того, он намерен истратить $37 млрд. на реализацию проектов по развитию инфраструктуры — строительство дамб, улиц и портовых сооружений. В планы Шварценеггера входит также закрепление за Калифорнией лидирующей роли в сфере защиты окружающей среды, что тоже можно считать, скорее, заветной мечтой демократов, во всяком случае калифорнийцев, потому что самый населенный штат США всегда хочет быть и самым передовым.

Шварценеггер намерен привлечь к себе как можно больше внимания, поэтому он заключает сенсационные национальные и международные союзы в защиту окружающей среды. С этой целью во время одной из предвыборных встреч он показывает на громадном экране премьер-министра Великобритании Тони Блэра и приглашает мэра Нью-Йорка Майкла Блумберга принять участие в создании фирмы, занимающейся вопросами экологии в Калифорнии. Состоятся другие переговоры, будут заключены другие союзы. После выборов губернатор полетит в Европу, чтобы провести там серию встреч с представителями ЕС.

Арнольд Шварценеггер, «австрийский дуб», «Мистер Америка».

Демократы в отчаянии. Ведь «зеленая Америка», стремящаяся уйти от использования безумно дорогого по тамошним меркам бензина, должна была бы принадлежать им. Несокрушимый Эл Гор только что попытался показать, будто это так и есть, создав документальный фильм о сохранении природы и демонстрируя образ человека, давно обращенного в экологическую веру. Шварценеггер, «зеленый губернатор», борющийся за чистоту окружающей среды, отнимает у демократов их вотчину.

В отношении президента Джорджа Буша он теперь соблюдает определенную дистанцию — не встречается с ним даже когда тот находится в Калифорнии. Президент здесь особенно нелюбим из-за каждодневной гибели людей в Ираке. А ролики, в которых демократы представляли Шварценеггера в карикатурном образе ручной болонки президента, не достигли желаемого результата.

Шварценеггер сидит в своей курительной палатке и посасывает сигару. Одну из особых сигар, доставляемых ему из Доминиканской Республики. Каждая имеет отдельную обертку с надписью «Шварценеггер» золотыми буквами. Такие сигары есть лишь в этой палатке, где он выторговывает самые важные компромиссы. Это цитадель власти, где он принимает влиятельных лиц — сенаторов, парламентариев и авторитетных лоббистов, уже бывших на коне в далеком 1982 году, когда он в одной набедренной повязке снимался в образе Конана-варвара.

Прежде здесь сиживали республиканцы, теперь все чаще заглядывают демократы — те, кто еще годом раньше так сильно ему докучал. За прошедшее время он перетянул всех на свою сторону.

Эта палатка — «оазис греха» посреди зоны, в которой действуют самые строгие в Америке законы против курильщиков, здесь Шварценеггер предается своему маленькому удовольствию. Палатка устлана зеленым пластиковым газоном, есть небольшой шкафчик, хумидор для хранения сигар, в котором поддерживается особый температурный режим, и деревянный столик, на котором выставлено печенье.

Шварценеггер кажется в этой палатке еще крупнее, еще значительнее и неординарнее, чем на самом деле. Накачанный мужчина с дымящейся сигарой в руке на фоне будничной серости.

Недавно его навестила Барбара Аутленд. Она издала мемуары под названием «Арнольд и я». Шварценеггер написал предисловие. Он даже представить себе не мог, какую роль сыграл в ее жизни. Стоя перед ним и качая от изумления головой, она воскликнула: «Как забавно — теперь ты мой губернатор!»

Аутленд шесть лет была его подругой, его первой большой любовью. Девушка из хорошей семьи, она обучила Арнольда английскому языку, манерам и познакомила с азами культуры. Потом они расстались, и ей пришлось пережить три брака, прежде чем окончательно справиться со своими переживаниями. Барбара, преподавательница английского, дает уроки в крохотном кабинете в цокольном этаже здания библиотеки при колледже Moorpark на западной окраине Лос-Анджелеса. После завершения текущего семестра она выйдет на пенсию.

Они познакомились в кафе Zucky’s Delicatessen — популярном месте встреч в городе Санта-Моника. Барбара работала там официанткой.

Шварценеггер сел у буфетной стойки и назначил девушке свидание. Сначала новый знакомый — с его устрашающей фигурой — показался ей странным, но довольно скоро она уже не мыслила своей жизни без него. «У него были большие планы на будущее, — вспоминает Барбара, — я же просто хотела выйти замуж». Они не подходили друг другу.

16 лет спустя Арнольд женился на Марии Шрайвер, племяннице Джона Кеннеди. Семья Кеннеди ввела его в мир политики — огромный мир, в котором он теперь чувствует себя как дома. Его принцип — масштабность, это как в бодибилдинге: все должно быть доведено до превосходной степени.

Шварценеггер многое взял от занятий бодибилдингом: силу, дисциплину, целеустремленность, соревновательный дух. А еще он знает, как можно просчитывать и оптимизировать возможности собственного тела, быть его творцом. Кто занимается бодибилдингом, стремится познать границы возможного.

Он не забыл друзей спортивной молодости, лишь совсем недавно перестал вести собственную колонку в журнале Flex, посвященном бодибилдингу. Раз в год ездит в Колумбус, штат Огайо, где традиционно проводятся самые представительные в мире выступления культуристов, — он сам был инициатором этого турнира двадцать лет назад. Там он всякий раз встречается с Фрэнком Зейни — некогда конкурентом в борьбе за титул «Мистер Олимпия», а ныне другом.

Зейни приобрел себе дом недалеко от Сан-Диего, на холме рядом с автострадой. Остался верен профессии — тренирует молодых культуристов. Его атлетический зал — настоящий музей, паноптикум остановившегося времени. На стене — фотографии, где он запечатлен в пору своей спортивной молодости. На протяжении многих лет, словно желая законсервировать время, Фрэнк вообще не фотографировался. Никогда не стремился к тому, чтобы, подобно Шварценеггеру, развить уже достигнутый успех — лишь бы не утратить того, что уже имеет.

Фрэнк охотно рассказывает спортивные байки своей профессиональной поры — например, как молодые культуристы приходили к Шварценеггеру и спрашивали его, достаточно ли рельефны их формы и внушительны мускулы, чтобы надеяться на победу. Каждому из них Шварценеггер отвечал одно и то же: «Если бы твое тело было у меня, я бы выиграл». Зейни точно помнит эту фразу, потому что Шварценеггер никогда ее не варьировал. «А ведь он не врал, — говорит Зейни. — Арнольд выиграл бы в любом теле».

Семь раз Шварценеггер завоевывал этот титул чемпиона мира — «Мистер Олимпия». Занимаясь операциями с недвижимостью, стал миллионером, а в качестве Терминатора — одним из самых высокооплачиваемых киноактеров в истории Голливуда. Никакой иной мегазвезде не удалось бы удержаться на столь высокой политической должности при столь малом опыте. Рональд Рейган несколько десятилетий занимался политической деятельностью, прежде чем сумел стать сначала губернатором Калифорнии, а затем президентом.

Многие поступки Шварценеггера кажутся заранее спланированными, однако в действительности он всякий раз совершал именно то, на что указывала сама судьба, и исправно слушался ее голоса. «Я что-то вижу внутренним зрением, — говорит он, с удовольствием втягивая в себя дым сигары, — а потом целенаправленно действую. И тогда меня уже никто не может остановить. Даже я сам». Его жизненный путь никогда не был легким, ничто не давалось само в руки, над ним постоянно насмехались, ему приходилось безостановочно двигаться в гору, даже когда казалось, что все катится вниз.

Его новое восхождение в Калифорнии было сродни чуду. Прошел всего год с той поры, когда против него была настроена практически вся Калифорния — мощнейшие лобби, учителя, медсестры, тюремные охранники и полицейские.

Они устраивали пикеты и демонстрации против его реформ, неизменно следовали за ним, куда бы он ни направлялся, даже за пределы Калифорнии — в Нью-Йорк и Огайо. Называли его обманщиком, пустословом, цепным псом капитала и президента. Лишь 37% калифорнийцев считали тогда, что свою работу он делает хорошо.

Шварценеггер хотел осуществить реформы в штате одним махом, убрать наконец с их пути преграды, из-за которых эта территория огромных возможностей погрузилась в экономический кризис, самый тяжелый со времен Великой депрессии. «Это было сродни решающему выходу на помост, — говорит он. — Я бы поднял и 500 фунтов. Я мог проиграть, но мог и выиграть».

Его противники отыскали антигероиню — Лиану Кисмовски, преподавательницу английского языка, выбранную «учительницей года». Она выступала по телевидению против Шварценеггера, стала Жанной д’Арк кампании, направленной против Арни. На осуществление этой кампании профсоюзы и демократы израсходовали более $160 млн. В конечном счете они побили Арнольда его же собственным оружием. «Любой человек обречен на поражение, если на борьбу против него тратится $160 млн., — говорит он и на мгновение-другое задумывается, подыскивая нужные слова. — В такой ситуации не способна выиграть даже мать Тереза».

Теперь он сначала поручает профессионалам тестировать его идеи, предвыборные шансы, степень популярности. На основании опросов целевых групп населения делаются выводы относительно того, считают ли его избиратели левым, правым или умеренным политиком. При желании он может выверять свой имидж в процентах.

Он поручил специалистам установить, как правильней всего реагировать на упреки, что в прошлом ему доводилось бросать женщин. Аналитическое агентство Public Opinion Strategies опросило 800 калифорнийцев, и наиболее частым оказался ответ, что Шварценеггер в своей карьере, подобно большинству кинозвезд, не всегда был джентльменом. Теперь он знает, что ему говорить.

Первый губернаторский срок был для него лишь тренировкой. «Мир — это классная комната», — считает Арнольд. Он — самообучающаяся машина и в самом деле умеет извлекать уроки из поражений. В будущем Шварценеггер намерен проводить реформы осторожнее, не будет пытаться реализовать их разом: «Теперь я отдаю себе отчет в том, что в Калифорнии есть люди, работающие над одним-единственным законом по шесть лет кряду. Мне пришлось привести здесь в движение тяжеловесный товарный состав. А это далеко не «порше», который через шесть секунд способен набрать скорость 100 миль в час».

Сигара превратилась в куцый окурок, пресс-секретарь начинает выказывать признаки беспокойства. Идет предвыборная кампания, нужно ехать в Оранж Каунти, избирательный округ, где его позиции совсем не сильны. Но он приедет и устроит там какую-нибудь природоохранную зону. И люди радуются встрече с ним.

Его загар отливает бронзой, волосы он уже двадцать лет красит в каштановый цвет, его движения энергичны и четки. Личный самолет ждет. Пора опять двигаться вперед. Всегда только вперед.