29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2006 года: "Скудный мир соцбыта"

Архивная публикация 2006 года: "Скудный мир соцбыта"

В Государственном Историческом музее открылась выставка «По волнам нашей памяти», рассказывающая о горожанах 1920—1960-х годов. Вплоть до 31 марта 2007 года посетители музея смогут приобщиться к советскому быту, всплакнуть о былом и поразмышлять о будущем.В начале времен советский мир быта был бескрайним и холодным. Как в космосе — а там, как известно, много пространства и всегда дефицит объектов. Да и время там бежит по кругу. На то указывает палец маршала Жукова, направленный в сторону от Исторического музея: здесь из недр котлована вырос отель «Москва», полная копия той гостиницы, что в 1935 году утвердил генеральный архитектор страны товарищ Сталин. Реинкарнация «Москвы» от социалистического модернизма через пустоту ямы обратно к социалистическому модернизму настаивает на закругленности горизонта нашей мысли. «Товарищей» не стало, но ни черта не меняется — из пустоты родилось то самое нечто, какое и было. От утопии советской жизни к антиутопии какой-то другой. И так по кругу.

Именно об этом и рассказывает выставка в Историческом музее. Есть поступательная динамика: предметы, следы жизни людей, слой советского быта становятся толще и разнообразнее, в конце концов меняя и содержание эпохи. Просеивая быт, время действует на пару с таким регулятором, как деньги: больше времени — меньше денег, меньше времени — больше денег.

В Советском Союзе было много времени. Вот, допустим, была коммуналка на Бронной, а в ней общие предметы: санки, фарфоровая чашка, работающий на углях утюг, сервант, раскладушка, швейная машинка, позволявшая женщинам даже в условиях минимума формировать и поддерживать моду. Потом был пятиэтажный рай конструктивистских идей в Кузьминках. Советский человек к тому моменту повзрослел, ему дозволили чуть больший выбор предметов для владения. К функциональности предметов добавились их наследственные качества от индивидуальных владельцев. В собственной квартире — собственный утюг. Обнаружился собирательный рефлекс и место для хранения накопленного наследства коммуналки: чашка — память о прошлом, утюг — не функционален, но еще пригодится. Наконец человеку разрешили добывать деньги. Был осознан дефицит предметов, началась охота за вещами в советском вакууме, а затем и за его границами. Тут и понеслась новая история с новым бытом: старый утюг на свалке, машинка не нужна, и только чашка жива, если она из ценного фарфора. Эпоха старого, рахитичного быта погребена волной нового разнообразия.

Но не прошло и десяти лет, как оказалось, что советский утюг и швейная машинка тоже могут стать раритетным экспонатом. Человек пресытился охотой за вещами, пошла рутина потребления, а вернувшись, допустим, обратно на Бронную владельцем собственных апартаментов, познав большой мир выбора, он расширил свои эстетические рамки и посмотрел на утюг глазами следующей эпохи. Любовь к «отеческим сервантам» давно превзошла пределы моды, это похоже на восстановление некогда порушенной досоветской гармонии жизни. Не новость и то, что и классическое советское искусство получило свое почетное место на аукционе, да и советский антиквариат резвыми темпами растет в цене. Возвращается простой советский быт, правда, пока он присутствует как китч в эстетике соц-арта. Но, возможно, он вернет свое место в массовой культуре, ведь возрождается монументальный соцреализм в архитектуре (почему бы не вернуть «Москве» мебель и столовые приборы, заново выполненные в том же дизайне, но с новыми сюжетами?).

Однако пока советский быт заново не осмыслен и остается уделом отдельных коллекций. Из таких как раз и собрана экспозиция Исторического: люди сами приносят какие-то вещи — правда, это и есть доказательство того, что советский быт становится объектом массового интереса.

Многих предметов не удается обнаружить вовсе. Как, например, полного набора духов «Красная Москва», первых ученических парт или хорошо известной старшему поколению книжки «Первоклассница». Зато представлена совершенно уникальная коллекция послевоенных украшений, сделанных по образцу дореволюционных, но с имитацией драгоценных металлов ординарными, а камней — стеклом. Основа выставки составлена как бы из нескольких квартир. В первой — жилье нэпмана, городского мещанина 20-х. Там атмосфера барахолки. Вторая — реконструкция обстановки квартиры знаменитого «Дома на набережной». Здесь обитали другие люди — старые большевики и красные командиры, находившиеся почти на геостационарной высоте власти, жили они аскетично и как бы из общего котла (в квартире почти не было кухни). «Дом на набережной» архитектора Иофана мыслился как социалистическая коммуна — конструктивистская общага. По замыслу создателей, владелец этого престижного жилья не должен был покидать пределы конструкции: химчистка, театр, столовая, магазин — все внутри и все вместе. Даже мебель общая — она сделана специально для этого дома и имеет инвентарные номера. Въезжаете с минимумом личных вещей и выезжаете, так и не обзаведясь мещанским барахлом. Так и было: почти 80% первых жителей элитного дома выехали на расстрел или в лагерь.

Есть на выставке и комната военного периода, и комната офицера, вернувшегося с трофеями: немецким патефоном и всякими «излишествами», неприличными для красного командира 30-х. Затем обычная коммуналка, потом хрущевка, та самая, в Кузьминках... Уже и модные журналы пошли, а женщина все шьет и шьет сама по неведомым выкройкам недоступные для легкой промышленности вещи. Вот таков быт.

Замыкает экспозицию достопамятная общага главного здания МГУ. Тоже, кстати, интересно: например, было запланировано, чтобы в каждой комнате был телефон. И он действительно был до каких-то лет. Тут хорошо бы воспеть полноту и разнообразие социалистического вуза и виды из окна высотки, но в нос ударяет какая-то вонь, въевшаяся в эти стены и дубовый паркет, видимо, навсегда. Наверняка так пахнут страдания: действительно, на столе в комнате лежит настоящий конспект аккуратно, мелким почерком, переписанной истории КПСС. Быт, то есть мир вещей, угнетает коммунистическую метафизику и в конце побеждает ее, разрушая советский космос. Остается эстетика. Возможно, сейчас мы движемся от нигилизма потребителей различных форм и многообразных предметов к аскетичному идеализму монументальной эстетики большевиков. Просто пока не замечаем этого. Но очистить форму от содержания добела вряд ли возможно. Поэтому возвращение советского быта и дизайна таит в себе опасность неприятных последствий и неприятного запаха.

В Государственном Историческом музее открылась выставка «По волнам нашей памяти», рассказывающая о горожанах 1920—1960-х годов. Вплоть до 31 марта 2007 года посетители музея смогут приобщиться к советскому быту, всплакнуть о былом и поразмышлять о будущем.В начале времен советский мир быта был бескрайним и холодным. Как в космосе — а там, как известно, много пространства и всегда дефицит объектов. Да и время там бежит по кругу. На то указывает палец маршала Жукова, направленный в сторону от Исторического музея: здесь из недр котлована вырос отель «Москва», полная копия той гостиницы, что в 1935 году утвердил генеральный архитектор страны товарищ Сталин. Реинкарнация «Москвы» от социалистического модернизма через пустоту ямы обратно к социалистическому модернизму настаивает на закругленности горизонта нашей мысли. «Товарищей» не стало, но ни черта не меняется — из пустоты родилось то самое нечто, какое и было. От утопии советской жизни к антиутопии какой-то другой. И так по кругу.

Именно об этом и рассказывает выставка в Историческом музее. Есть поступательная динамика: предметы, следы жизни людей, слой советского быта становятся толще и разнообразнее, в конце концов меняя и содержание эпохи. Просеивая быт, время действует на пару с таким регулятором, как деньги: больше времени — меньше денег, меньше времени — больше денег.

В Советском Союзе было много времени. Вот, допустим, была коммуналка на Бронной, а в ней общие предметы: санки, фарфоровая чашка, работающий на углях утюг, сервант, раскладушка, швейная машинка, позволявшая женщинам даже в условиях минимума формировать и поддерживать моду. Потом был пятиэтажный рай конструктивистских идей в Кузьминках. Советский человек к тому моменту повзрослел, ему дозволили чуть больший выбор предметов для владения. К функциональности предметов добавились их наследственные качества от индивидуальных владельцев. В собственной квартире — собственный утюг. Обнаружился собирательный рефлекс и место для хранения накопленного наследства коммуналки: чашка — память о прошлом, утюг — не функционален, но еще пригодится. Наконец человеку разрешили добывать деньги. Был осознан дефицит предметов, началась охота за вещами в советском вакууме, а затем и за его границами. Тут и понеслась новая история с новым бытом: старый утюг на свалке, машинка не нужна, и только чашка жива, если она из ценного фарфора. Эпоха старого, рахитичного быта погребена волной нового разнообразия.

Но не прошло и десяти лет, как оказалось, что советский утюг и швейная машинка тоже могут стать раритетным экспонатом. Человек пресытился охотой за вещами, пошла рутина потребления, а вернувшись, допустим, обратно на Бронную владельцем собственных апартаментов, познав большой мир выбора, он расширил свои эстетические рамки и посмотрел на утюг глазами следующей эпохи. Любовь к «отеческим сервантам» давно превзошла пределы моды, это похоже на восстановление некогда порушенной досоветской гармонии жизни. Не новость и то, что и классическое советское искусство получило свое почетное место на аукционе, да и советский антиквариат резвыми темпами растет в цене. Возвращается простой советский быт, правда, пока он присутствует как китч в эстетике соц-арта. Но, возможно, он вернет свое место в массовой культуре, ведь возрождается монументальный соцреализм в архитектуре (почему бы не вернуть «Москве» мебель и столовые приборы, заново выполненные в том же дизайне, но с новыми сюжетами?).

Однако пока советский быт заново не осмыслен и остается уделом отдельных коллекций. Из таких как раз и собрана экспозиция Исторического: люди сами приносят какие-то вещи — правда, это и есть доказательство того, что советский быт становится объектом массового интереса.

Многих предметов не удается обнаружить вовсе. Как, например, полного набора духов «Красная Москва», первых ученических парт или хорошо известной старшему поколению книжки «Первоклассница». Зато представлена совершенно уникальная коллекция послевоенных украшений, сделанных по образцу дореволюционных, но с имитацией драгоценных металлов ординарными, а камней — стеклом. Основа выставки составлена как бы из нескольких квартир. В первой — жилье нэпмана, городского мещанина 20-х. Там атмосфера барахолки. Вторая — реконструкция обстановки квартиры знаменитого «Дома на набережной». Здесь обитали другие люди — старые большевики и красные командиры, находившиеся почти на геостационарной высоте власти, жили они аскетично и как бы из общего котла (в квартире почти не было кухни). «Дом на набережной» архитектора Иофана мыслился как социалистическая коммуна — конструктивистская общага. По замыслу создателей, владелец этого престижного жилья не должен был покидать пределы конструкции: химчистка, театр, столовая, магазин — все внутри и все вместе. Даже мебель общая — она сделана специально для этого дома и имеет инвентарные номера. Въезжаете с минимумом личных вещей и выезжаете, так и не обзаведясь мещанским барахлом. Так и было: почти 80% первых жителей элитного дома выехали на расстрел или в лагерь.

Есть на выставке и комната военного периода, и комната офицера, вернувшегося с трофеями: немецким патефоном и всякими «излишествами», неприличными для красного командира 30-х. Затем обычная коммуналка, потом хрущевка, та самая, в Кузьминках... Уже и модные журналы пошли, а женщина все шьет и шьет сама по неведомым выкройкам недоступные для легкой промышленности вещи. Вот таков быт.

Замыкает экспозицию достопамятная общага главного здания МГУ. Тоже, кстати, интересно: например, было запланировано, чтобы в каждой комнате был телефон. И он действительно был до каких-то лет. Тут хорошо бы воспеть полноту и разнообразие социалистического вуза и виды из окна высотки, но в нос ударяет какая-то вонь, въевшаяся в эти стены и дубовый паркет, видимо, навсегда. Наверняка так пахнут страдания: действительно, на столе в комнате лежит настоящий конспект аккуратно, мелким почерком, переписанной истории КПСС. Быт, то есть мир вещей, угнетает коммунистическую метафизику и в конце побеждает ее, разрушая советский космос. Остается эстетика. Возможно, сейчас мы движемся от нигилизма потребителей различных форм и многообразных предметов к аскетичному идеализму монументальной эстетики большевиков. Просто пока не замечаем этого. Но очистить форму от содержания добела вряд ли возможно. Поэтому возвращение советского быта и дизайна таит в себе опасность неприятных последствий и неприятного запаха.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама