Архивная публикация 2011 года: "Советы президенту"

России мешают развиваться правовой нигилизм, безответственность чиновников и пережитки тоталитаризма. В начале февраля в Екатеринбурге состоялось заседание Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Это было, пожалуй, первое столь крупное мероприятие совета после того, как в октябре прошлого года его возглавил известный юрист Михаил ФЕДОТОВ. Он выступил с большим и весьма либеральным докладом. А участвовавший в заседании президент Дмитрий Медведев поручил членам совета подготовить экспертное заключение по ряду резонансных дел, в частности, по делам Ходорковского и Магнитского. О поручении президента, о суде присяжных и о воспитании правовой культуры Михаил Федотов рассуждает в интервью "Профилю".

- Михаил Александрович, президент поручил вам проанализировать и представить экспертную оценку уголовного дела в отношении бывшего главы компании "ЮКОС" Михаила Ходорковского. Что именно вы собираетесь делать?
- Как вы понимаете, никаких комментариев по поводу не вступившего в законную силу приговора суда с моей стороны быть не может. Что же касается подготовки экспертного доклада, то этим займется наша рабочая группа по гражданскому участию в судебной реформе. Это группу возглавляет профессор, бывший зампредседателя Конституционного суда РФ Тамара Морщакова. Вместе с ней над подготовкой экспертного доклада будут работать крупнейшие специалисты в области уголовного права, уголовного процесса, предпринимательского и налогового права, современной микроэкономики, то есть экономики предприятий. Ни адвокаты Ходорковского и Лебедева, ни прокуроры, ни помогавшие им ученые-правоведы в эту группу приглашены не будут. Мы намерены привлечь в экспертную группу людей абсолютно независимых, не имеющих никакого отношения ни к ЮКОСу, ни к Ходорковскому, ни к Генпрокуратуре. Самое главное - речь идет не о проверке законности приговора, а об экспертной оценке правовой позиции суда по конкретным правовым вопросам, связанным с этим уголовным делом.
- Но в чем же все-таки будет суть экспертного доклада? Виновен Ходорковский или нет?
- Этот вопрос решает суд. Экспертная группа его подменять не может. Но в подготовленном ею докладе будет говориться о том, как правовая позиция суда выглядит с точки зрения теории уголовного права и процесса. Что же касается законности самого судебного решения, то такую оценку может дать только вышестоящий суд и только в рамках процессуального законодательства. Но эксперты могут проверить обоснованность той или иной правовой позиции. Ее фундаментальность, ее соответствие российскому законодательству и международному праву, сложившейся судебной практике. В том числе практике Европейского суда по правам человека. Речь идет не о том, чтобы экспертная группа сказала, Ходорковский виновен или наоборот, и какое наказание, если действительно виновен, было бы справедливым. Задача экспертов иная - показать, нет ли ошибок в правовой квалификации судом действий подсудимых. Причем это экспертное заключение может быть подготовлено только после того, как приговор вступит в законную силу. Я надеялся, что экспертная группа сможет передать его президенту раньше, но мои коллеги по совету полагают, что необходимо дождаться вступления приговора в силу.
- Но если президент, по его же словам, на приговор повлиять не вправе, в чем же тогда смысл вашего доклада?
- Президент прямо сказал, что он не специалист в области уголовного права и процесса, кстати, как и я. Он хотел бы познакомиться с мнением людей, которые являются признанными гуру в этих областях правоведения. Наш доклад нужен ему для того, чтобы принять те решения, которые он посчитает нужным. Речь не идет о помиловании Ходорковского, но президент, согласившись с мнением экспертов, сможет, к примеру, поручить Генпрокуратуре проверить это дело еще раз. Прокуратура, в свою очередь, сможет внести надзорное представление, которое может послужить поводом для пересмотра приговора в порядке надзора. Возможен такой сценарий? Возможен. Является ли он единственно возможным? Конечно, нет. Но для всех нас принципиально важно, чтобы судебные решения были понятны обществу, соответствовали его представлениям о справедливости и не вызывали сомнений в независимости суда. Но, к сожалению, именно этой уверенности в обществе нет. Хотя формально гарантии независимости судьи у нас в стране очень серьезные: любая попытка давления на суд - уголовное преступление. Но много ли мы знаем судебных дел, связанных с давлением на суд? Я, например, не знаю ни одного, хотя слышал много рассказов о случаях давления на судей.
- Недавно президент предложил вывести из-под юрисдикции суда присяжных дела коррупционного характера. На протяжении последних лет суд присяжных постоянно лишали права выносить решения по тем или иным статьям УК, связанным в основном с экстремизмом и терроризмом. Одобряете ли вы подобные ограничения?
- Президент объяснил свою позицию тем, что коррупционные преступления очень трудно расследовать, с большим трудом собираются доказательства. Ведь коррупция - это преступление, в котором заинтересованы и взяткодатель, и взяткополучатель, а потерпевшим является общество. И если государство не поборет коррупцию, коррупция поборет его. Она уже сейчас наносит не меньший вред, чем террористы. Ибо террористы чувствуют себя особенно вольготно именно там, где они уверены в продажности представителей власти.
- Но вы не боитесь, что приговоры, вынесенные узким составом профессиональных судей, станут инструментом для расправы с неугодными бизнесменами и чиновниками?
- Не боюсь. Если мы добьемся того, что у нас будет независимый суд, невиновные смогут не волноваться. И в этом вопросе позиция президента абсолютно четкая - он за независимый суд. В то же время судьи не должны отгораживаться от общества. Здесь необходимы уважительный диалог и постоянный мониторинг деятельности судебной власти. К сожалению, сейчас ментальность нашего общества не подготовлена к правовым решениям: даже среди юристов редко встретишь человека, который мыслит правовыми категориями.
- Вы предложили преподавать в общеобразовательных школах основы правовой культуры. О каких правах должен знать каждый ребенок?
- Весь процесс воспитания и образования подрастающего поколения должен быть нацелен на формирование правовой культуры. Чтобы уважение к праву, к правам других людей, к собственным правам стало тем воздухом, которым дышит человек. Нужно объяснять детям, что есть право каждого человека на свое мнение, на свободу слова, на личную безопасность, на уважение его человеческого достоинства. Конечно, речь не идет о специальных учебных курсах в начальной школе. Гораздо важнее, чтобы в общении учителя с учениками эта тема все время звучала.
- Но ведь, выходя из школы, каждый ребенок будет понимать, что те права, о которых ему рассказывал учитель, подчас не соблюдаются. И что тогда?
- Да, у нас очень многие права не соблюдаются. В свое время была даже выпущена книжка, в которой специальным шрифтом выделялись те положения Конституции, которые не соблюдаются. Но отсюда не следует, что бесправие - наш выбор. Напротив, ребенок должен знать, как свои права осуществлять и как защищать. И не с палкой или с булыжником, а в независимых судах, которые еще предстоит создать. А для этого нужно, чтобы в суд пришли юристы, которые, еще будучи детьми, были воспитаны на уважении к праву.
- Вы неоднократно подчеркивали, что нельзя проводить модернизацию России, не преодолев пережитки тоталитаризма. То есть вы полагаете, что мы до сих пор с ними не расстались?
- Боюсь, что нас ждет еще очень долгое расставание с тоталитаризмом, которое потребует много времени и много сил от всех нас. В том числе и от государства, от его руководителей. Потому что тоталитаризм все еще сидит в наших практиках повседневных. Возьмем историю с митингами на Триумфальной площади. Два года запрещали проведение митингов по 31-м числам. Два года людей разгоняли дубинками. И только с октября прошлого года начала формироваться нормальная практика, когда люди заявляют, что они намерены провести митинг, и власти против этого не возражают. И проходит абсолютно нормальный митинг. Все последующее, что случилось 31 декабря с Немцовым и другими, происходило уже за пределами митинга. Я лично не разбирался в этой ситуации, но этим занимался Общественный совет при ГУВД Москвы, у них есть свои выводы. Они опирались на видеозаписи, и я думаю, эта история еще не окончена.
- На встрече с президентом вы подняли вопрос о медленной работе по рассекречиванию архивов. С чем это связано?
- Проблема не в том, что кто-то что-то скрывает, а в том, что эта работа идет очень медленно. У нас на секретном хранении находится порядка 5 млн дел. Это очень немного по сравнению с общей массой. Но там есть документы, которые остаются засекреченными, непонятно, почему. Так, например, о производстве презервативов в 1930-х годах. Возможно, 80 лет назад считали, что по этим данным можно судить о потенциале российской резиновой промышленности. Но в прошлом у нас вся система была построена на максимальной закрытости. И по большому счету вопрос стоит о том, чтобы сделать процедуру рассекречивания архивов оптимальной. Тем более что это даст возможность россиянам узнать свою историю, так как закрытые архивы - это лазейка для фальсификации истории. Вспомните трагедию Катыни. Пока скрывали архивные документы, неминуемо возникали подозрения, что России есть что скрывать. Открыли архивы - и сомнений не осталось. Конечно, должны быть секретные документы, секретная дипломатическая переписка, но всегда устанавливается срок, когда секретность заканчивается. И он не должен быть 80 лет, как в истории с презервативами. Это неправильно.
{PAGE}
- Борьба с коррупцией стала одним из лейтмотивов президентского срока Дмитрия Медведева. Однако пока мы не видим ощутимых результатов. Почему?
- Потому что коррупция начинается с ментальности и воспитания. Нужно понимать, что любые жесткие или бюрократические меры по борьбе с коррупцией не дадут никакого результата, пока само общество не начнет следить за чиновниками. Пока не будет сформирован институт репутации, который заставит чиновника уволиться, если о нем появилась компрометирующая заметка в СМИ. А у нас сейчас про чиновников пишут, что они берут взятки, что они участвуют в коррупционных схемах, но никто не реагирует. Я думаю, что будет правильным вернуться к указу Бориса Ельцина 1996 года, согласно которому на критику в СМИ ответ должен последовать не позднее, чем через две недели. Если редакция ошиблась - публикуется опровержение; если нет - принимаются меры по отношению к виновному лицу.
- Вы возглавляете совет при президенте с октября. Удалось ли добиться конкретных результатов и переломить ситуацию, существовавшую при Элле Памфиловой, когда членов совета выслушивали, но к ним не прислушивались?
- Повысится ли эффективность работы совета, мы увидим в ближайшее время. Но уже сейчас могу сказать, что среди первых результатов - нормальное проведение митингов на Триумфальной площади по 31-м числам. Это реальность. С нашей подачи президент наложил вето на проект федерального закона о митингах и демонстрациях. Нам удается находить решения еще по целому ряду вопросов. Я не могу сравнивать работу совета сейчас и при Элле Памфиловой. Она прекрасно возглавляла совет на протяжении восьми лет, и я считаю себя ее учеником и продолжателем ее благородного дела.