20.10.2008 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2008 года: "Спасти или погубить"

Сколько это продлится? Масштабный кризис затягивает в свою орбиту и Китай, и Россию, и даже страны Персидского залива. Правительства закачивают в рынок миллиарды, но пока без ощутимых результатов. Неизвестными величинами в этой игре остаются государственные фонды Пекина и Абу-Даби, способные крупными вложениями ликвидировать напряженность.На телеэкране в зале приемов двухэтажного дворца в Москве сменяют друг друга все новые сообщения о неприятностях, происходящих в мировой экономике. Московская биржа упала на 19%, индекс ценных бумаг снизился по сравнению с рекордным месяцем, маем, на 66%. Российские фондовые рынки испытали от кризиса капитализма более мощное потрясение, чем их собратья в других странах. «Захворали» в России и банки, экспансия российских гигантов пока приостановилась.
Александр Лебедев входит в зал приемов с широкой улыбкой. Среди российских олигархов он — Freak, фанат своего стиля в моде: всегда в черных джинсах, черных кроссовках, черной кожаной жилетке, надетой поверх белой сорочки.
Forbes оценивает его состояние в $3,1 млрд. Лебедев держит акции «Аэрофлота», ему удалось превратить Национальный резервный банк в процветающее предприятие, даже сейчас производящее впечатление вполне ликвидного. Ему принадлежит критикующая правительство «Новая газета». Есть у Лебедева вложения и в Германии: за ним числится 48% акций авиакомпании Blue Wings, а 76% туроператора Oeger Tours он собирается купить.
Newи другие американские газеты недавно сообщали, что за последние недели олигарх потерял половину своего состояния. Лебедев улыбается: «Здесь у них ошибка вышла. Я уже многие годы больше вкладываю в реальные активы, чем в ценные бумаги на бирже». К кризису он относится без драматизма: потрясения полезны, именно они превратили его, бывшего сотрудника КГБ, в богатого человека. Было это еще в годы, когда в ельцинской России бушевал дикий капитализм.
«В России кризис биржевой, не экономический», — приветливо разъясняет предприниматель. Способствует этому более или менее стабильный рубль, на это работают и 380 млрд евро в золотовалютном резерве страны, оставшиеся после того, как российское государство уже потратило 65 млрд евро на спасение банков.
Во дворце, где находится головной офис его холдинга, при царе останавливались придворные аристократы, когда приезжали из Петербурга в Москву. Кабинет Лебедева наверху. На письменном столе нет папок с документами на подпись. Компьютер связывает его с рушащимися рынками на всех континентах. Газеты сообщают, что у двух его конкурентов из числа олигархов — Михаила Фридмана и Петра Авена — возникли проблемы с обслуживанием полуторамиллиардного кредита, взятого у Deutsche Bank. Алюминиевому магнату Олегу Дерипаске, числящемуся самым богатым среди россиян, приходится вернуть акции канадского поставщика автомобильных деталей Magna, приобретенные с помощью внешнего кредита.
Лебедев по-прежнему излучает бодрость: «Говорите, олигархи проиграли деньги на бирже? Опустились на более скромные места в миллиардерской табели о рангах? Это не проблема», — говорит он. Ну, купят меньше на одну яхту, или на один замок, или на один частный самолет.
Всемирный экономический кризис? Для правительства, для России это пустяки. Капитализм — это вопиющий бардак на рынках в Европе, Америке и Азии — в общем, в других частях света. А в России по-другому. Кремль рекомендовал трем главным телевизионным каналам избегать таких слов, как финансовый кризис или коллапс, при анализе ситуации в России.
Есть какая-то мистика в том, что такая страна, как Россия, делает вид, будто бы глобальный экономический кризис пронесся мимо нее, как мягкий осенний ветерок. Может быть, это странное нежелание воспринимать реальность связано с тем, что Владимир Путин действительно верил, будто сырьевое богатство и огромный золотовалютный запас делают Россию невосприимчивой к тому вирусу, что скачет с одного континента на другой, охватывает одну страну за другой, вызывая обвалы на фондовых рынках и проблемы в банковской сфере, каковых мир не переживал со времен мирового экономического кризиса 1929 года. Сходные иллюзии руководили, вероятно, и людьми, пытавшимися превратить Китай сначала в экономическую, а потом и в политическую сверхдержаву. Но если капитализм глобален, то крупный кризис может увлечь за собой в пучину всех.
Свободно дрейфующий по миру кризис показал, насколько сблизились различные системы: государственный капитализм стал реальностью в России и Китае, а Англия и Америка, где зарождалось свободное предпринимательство, теперь идут по их стопам, национализируя некоторые банки и сектора экономики. Прочие западные государства пока оставили за собой право на совершение таких неотложных операций. Самый тяжелый удар потряс Исландию: взяв под свой контроль всю финансовую отрасль, государство оказалось на грани дефолта, чего не было со времен Второй мировой войны.
Брокеры с Уолл-стрит придумали поговорку, описывающую нелепость происходящего: The West is down and the state is up — «Запад побежден, государство торжествует».
Эти удручающие тенденции подтверждает и Международный валютный фонд. По его оценкам, самая тяжелая фаза нарастающего кризиса еще впереди. Потому большинство промышленных стран будут иметь минимальные показатели роста или даже войдут в фазу рецессии. Более того, по реальной экономике — предприятиям, производящим товары или услуги, — со всей своей мощью кризис ударит несколько позже. Как это отразится на потреблении, рынке труда и пенсионерах, никто не отваживается даже предполагать.
В одном аналитическом документе о положении разных стран МВФ пишет, что спад охватит всю планету. Это, впрочем, уже произошло. Хотя на росте экономики он сказывается по-разному. В наиболее развитых промышленных странах цифры колеблются между нулевыми показателями и двумя процентами. В Китае рост замедлится с 12% до 8%, в Бразилии — с 5,5% до 3,5%, в России — с 8% до 5%.
В эту картину вписывается и то, что отчаянные меры разных правительств до недавнего времени практически не давали результатов. Крупные биржи в Нью-Йорке, Лондоне, Токио и Франкфурте к состоянию покоя не приблизились, скорее, наоборот. Акции всемирно известных фирм Chrysler, Ford и Daimler сейчас можно купить за очень небольшие деньги.
Неизвестными величинами в этой безумной игре остаются государственные фонды Китая, Сингапура и стран Персидского залива с их огромными капиталами. Им остается решать, вмешаться в ход событий или переждать: быть может, курсы упадут еще ниже. Это они являются глобальными игроками, мысли которых сегодня хотели бы знать многие.
Если смотреть на события с политической стороны, то по планете шагает революция, волнами шока омывающая земной шар. Экономика США слабеет, претендовать на роль единственной сверхдержавы становится все труднее. Если Китай, Индия и Россия смогут в конце концов выйти из мирового кризиса с относительно небольшими потерями, то центр мировой экономики в ХХI веке действительно сместится к Востоку: рост будет происходить в Азии, а накопление долгов — на Западе.
На позапрошлой неделе семь эмиссионных банков, в том числе американский ФРС, китайский и банк ЕС, предприняли попытку внести хоть какое-то благоразумие в безудержное колебание финансовых рынков, чтобы ослабить удары по реальной экономике. Они снизили процентные ставки, чтобы укрепить доверие на рынке. То же было сделано и после 11 сентября 2001 года. Вот ведь какая аналогия: как тогда рухнули башни Всемирного торгового центра, так могут сейчас подломиться устои мировой экономики.
Страны Персидского залива — регион постоянного бума. Ежесуточно там добывается 25 млн баррелей сырой нефти. Объединенные Арабские Эмираты гребут золото тоннами: в 2007 году они получили его на сумму $63 млрд — тогда средняя цена на нефть составляла $69, а в 2008-м она приблизилась к $100. Примерно $1200 млрд находится во владении государственных фондов ОАЭ и Саудовской Аравии. Самым капиталооснащенным в мире фондом является Abu Dabi Investment Authority, располагающий $875 млрд. Его головной офис находится в стеклянной башне о 38 этажах, в архитектуре которой мягкие волны залива гармонируют с плавными линиями песчаных дюн аравийской пустыни.
Не представляется возможным понять, каков состав этих фондов, на какие акции и рынки капитала они ориентируются и какими валютами спекулируют, пишет экономическая служба Roubini.
Фонды и финансовые институты в Персидском заливе работают преимущественно на внутренних рынках. Например, лишь несколько банков имели контакты с инвестиционным банком Lehman Brothers. Тем не менее курсы акций существенно упали и на биржах в Абу-Даби и Дубае. Тенденция к падению курса, зародившаяся в Азии, Европе и Америке, коснулась и стран Залива.
Постепенно начинают сказываться косвенные последствия кризиса. Уходит иностранный капитал, поскольку он нужнее в других местах. Международные банки придерживают средства, предназначавшиеся для кредитования проектов, отдающих гигантоманией, — в фазе проектирования или строительства находятся объекты общей стоимостью $2300 млрд. Во всем Персидском заливе на биржах «сгорело», по оценкам специалистов, $158 млрд. «У стран Персидского залива есть достаточная подушка безопасности, которая смягчит удар, — полагает главный экономист исследовательского центра Guld Research Centre Эккарт Вёртц. — Только у Дубая дела плохи: денег нет, нужно брать займы».
В отличие от Абу-Даби Дубай берет внешние кредиты для финансирования своих роскошных небоскребов, храмов торговли и новых городских кварталов. Нередко при этом используется технология, которую один банкир назвал Quick-Flip-Modell — моделью быстрых щелчков: 10% вносится в качестве аванса до первого удара лопаты, 10% — в начале строительства, 10% — к моменту подведения под конек, а остальное — по завершении проекта. Все средства берутся взаймы, все финансируют банки, страхующие себя другой недвижимостью, которая финансируется аналогичным образом. «Может наступить такой день, когда шейхи Дубая будут стоять перед дверью своих богатых нефтью соседей из Абу-Даби и клянчить деньги», — размышляет Вёртц.
Когда на позапрошлой неделе мировой экономический кризис приближался к своему нынешнему апогею, в Стокгольме были объявлены имена лауреатов Нобелевской премии по физике. Получили ее трое ученых из Японии и Америки за теорию, звучащую как комментарий к нынешним событиям: речь в ней идет о нарушении равновесия в мельчайших частицах материи, то есть о том несовершенстве, из которого рождается жизнь. «Наш мир представляет собой нарушенную или несовершенную симметрию», — объясняет американский физик Гейнц Пагельс основной принцип теории.
Нарушенная симметрия, отсутствие равновесия — это все проблемы Запада, Азии они не касаются. Она как бы отделилась, изолировалась. Этой иллюзии Япония и Китай предавались долго. Теперь с этим покончено. На позапрошлой неделе токийские газеты в спецвыпусках сообщали, что индекс Nikkei пережил падение, которое в процентном выражении стало третьим по масштабам за всю историю биржи. В Сеуле и Шанхае маклеры и инвесторы растерянно глазели на световые табло, показывавшие, как в их жизнь врывается кризис, уничтожая их состояния. В Джакарте биржа была настолько перегружена операциями по продаже, что торги временно пришлось остановить.
Насколько сильно кризис бьет по Японии, демонстрирует пример Toyota, крупнейшего в мире автоконцерна. Он действительно глобальный — у него более 500 дочерних предприятий и свыше 300 тыс. работников. В США, являющихся для Toyota крупнейшим рынком сбыта, недавно на нескольких заводах были остановлены конвейеры. В 2007 году оборот Toyota составил $230 млрд, в текущем же году прибыли, вероятнее всего, сократятся на целых 40%.
Япония уже пережила один банковский и ипотечный кризис в 90-е годы. Фирмы и частники брали дешевые кредиты и на них покупали акции и недвижимость. Когда эмиссионный банк поднял процентные ставки, красивая комбинация срабатывать перестала. Сначала рухнула биржа, за ней провалился рынок недвижимости. Государство, как и сейчас, качало миллиарды за миллиардами в экономику и быстро вновь понизило процентные ставки. Ничего не помогало, поскольку правительство долгое время не давало банкам разориться, но и не национализировало их.
Длилось это десять лет, пока «плохие» кредиты не ушли с рынка. Тогда же закончились стагнация и дефляция. Из 21 крупного коммерческого банка после слияний остались три. Резко сократившись, зато освободившись от долгов, торгующий ценными бумагами банк Nomura сегодня скупил существенную часть активов разорившегося инвестиционного банка Lehman Brothers.
Для японской экономики нарастающий глобальный кризис — это катастрофа, потому что она как раз соскальзывает в рецессию. Только в сентябре в Японии разорилось 217 фирм. Тяжким грузом оказывается сейчас зависимость страны от экспорта, поскольку рынки сбыта в Америке и Европе серьезно просели.
В связи с финансовым кризисом инвесторы обменивают евро и доллары на иены, что приводит к повышению курса японской валюты, прежде всего по отношению к доллару. А это удорожает экспорт. Воздействие этого тут же почувствовалось на бирже: акции японских экспортирующих концернов в больших количествах стали поступать на рынок и резко подешевели.
Япония сегодня — главный кредитор США, а сразу после нее идет Китай. Его центральный банк входит в число самых крупных индивидуальных вкладчиков как раз в ипотечных фондах Fannie Mae и Freddie Mac. Оба этих концерна, специализирующихся на ипотечном кредитовании для небогатых людей, правительство Буша спасло, быстро их национализировав. Говорят, президент Джордж Буш лично по телефону объяснял руководству Китая, что он намерен делать для того, чтобы два этих ипотечных банка с солидными традициями не разорились.
К числу самых больших тайн последних дней следует отнести то, оказывала ли Компартия Китая давление — и если да, то в какой форме, — ради сохранения своего долевого участия в фондах Fannie Mae и Freddie Mac. Китай — большая сила, в том числе и в Соединенных Штатах. У него имеются валютные резервы, составляющие примерно $1,7 трлн, и, по слухам, треть этих резервов вложена в гособлигации США.
По виду Лоу Цзивэй ничем не отличается от большинства китайских функционеров: строгий пробор, очки в тонкой оправе, манеры тихого бюрократа. Он возглавляет государственный инвестиционный фонд CIC. Он купил на $5 млрд акций одного из ведущих инвестиционных банков США, Morgan Stanley. Еще $3 млрд он истратил на бумаги хедж-фонда Blackstone.
Фонд CIC получает средства из китайского валютного резерва и подчинен правительству. Через специальную инвестиционную ветвь фонд контролирует большинство китайских государственных банков, помогая им избавляться от «плохих» кредитов, и готовит их к выходу на биржу. CIC — огромный загадочный спрут. В точности никто не знает, сколь велики его прибыли и потери в том бизнесе, который он ведет с Америкой.
Когда рухнул американский ипотечный рынок и его главные ценности неожиданно можно было приобрести за весьма небольшие деньги, коммунистический фонд CIC повел себя как дошлый капиталист. Когда индексы бирж резко пошли вниз и долгое время не переставали падать, CIC, как и другие китайские инвесторы, вероятно, потерял огромное количество денег. Банку Morgan Stanley пришлось капитулировать, и он утратил свой особый статус среди инвестиционных банков. Blackstone за один год потерял более половины своей биржевой ценности.
Китай уже сейчас представляет собой заметную силу в Америке. Удастся ли финансовому рынку США прийти в себя, среди прочего зависит и от CIC — или же стоящих за ним китайского Центрального банка и China Development Bank: пожелает ли CIC спасти или погубить финансовый рынок США. Нужно, однако, учитывать и то, что Китай оказался глубоко вовлеченным в кризис капитализма — дружили в радости, приходится быть вместе и в беде.
Остается лишь гадать, насколько тесно сотрудничают нынешняя сверхдержава и сверхдержава завтрашнего дня в этом кризисе — по чистой необходимости и из собственных корыстных интересов.
Недавно китайский президент Ху Цзиньтао в Большом Народном зале чествовал героев, отличившихся во время землетрясения в Сычуани. Шла обычная помпезная церемония, во время которой партия восхваляет свой народ и прежде всего — самою себя. Но слова Ху звучали так, будто он готовит свой народ к тяжелым временам.
Они уже наступили. Их символизируют зеленые демонстрационные доски на Шанхайской бирже. Ее индекс упал почти на две трети. И ВВП Китая в 2008 году вырастет всего лишь на 8%. Конечно, западные капиталисты о таких показателях могут только мечтать. Но китайские реформаторы охвачены тревогой: из года в год им нужно находить рабочие места для 10 млн кочующих и сезонных рабочих.
Джек Ма — самый удачливый интернет-предприниматель в Китае. На своем портале Alibaba он ведет биржу контактов для мелких и средних фирм. Он далек от оптимизма: «Мне кажется неизбежным, что экспорт в США резко сократится, — говорит он. — Придет зима, и, возможно, она будет холодной».
Карлос Слим среди самых богатых людей планеты на втором месте. Мексиканский мультимиллиардер владеет банками и инвестиционными домами, страховыми компаниями и горнодобывающими предприятиями, строительными концернами и автомобильными фирмами, фирмой, выпускающей мобильные телефоны, и сетью ресторанов. «Пару лет все это продлится», — комментирует он ситуацию с кризисом. Он считает, что те страны, у которых большие золотовалютные резервы, справятся с кризисом лучше, чем другие, тесно вовлеченные в экономические связи с экономикой США. Последнее касается Мексики и Канады, чей экспорт в основном идет через границу к соседу. Чтобы оздоровить экономику, нужно восстанавливать внутренние рынки и снижать зависимость от экспорта.
В сравнительно благоприятном положении находится Бразилия. Большая часть ее экспорта идет в Европу, Китай и Латинскую Америку. Бразилия — страна быстро развивающаяся, как Китай, Индия и Россия, богатая полезными ископаемыми. В последнее время ей посчастливилось иметь правительство, умеющее использовать во благо сильные стороны своей экономики. Кажется, прошли те времена, когда Бразилии не хватало серьезности, как однажды в крайнем возбуждении заявил Шарль де Голль. Если все будет складываться благоприятно, Бразилия продолжит движение к высшему кругу развитых промышленных государств.
Но будет ли все складываться благоприятно? Крупные банки в основном избегали брать рискованные займы за рубежом, и потому Бразилия оказалась практически не затронута теми потрясениями, что произошли на финансовых рынках. Тем не менее биржа в Сан-Паулу потери понесла — ее индекс с начала октября упал на 15%, торги, как и в России, неоднократно останавливались. Некоторым мелким и средним банкам пришлось тяжело. Местные и зарубежные вкладчики попытались уйти в американскую валюту. Владелец одного обменного пункта в Рио говорит: «Народ уже смёл почти все доллары!»
Бразильский реал за месяц подешевел на одну треть. На позапрошлой неделе правительство Лулы впервые за пять лет продало часть валютных резервов — приблизительно $200 млрд. Сейчас Бразилия снова скатывается к инфляции, которая в 80-е годы была для страны кошмаром. Дорожают импортные товары — от автомобилей до компьютеров и мобильных телефонов. Поднимаются цены и на хлеб, потому что на рынке пшеницы торговля идет по долларовым ценам. В 2009 году рост ВВП ожидается около 3,5%.
Наиболее тяжелый удар кризис наносит по сельскому хозяйству, которое играло ведущую роль в подъеме экономики. Стоящие у въезда в местечко Нова Мутум в штате Мату-Гросу зернохранилища выглядят как оборонительные укрепления. Магазины пусты, несколько служащих моют и полируют свои джипы, которые для здешних фермеров — символ статуса. «У большинства из нас большие долги», — рассказывает Наильду да Сильва Лопес, как и все местные жители разводящий сою. В Нова Мутум этим промыслом занято около 1000 крестьян. Урожай будущего года они профинансировали из расчета 1,68 реала за доллар. Теперь курс на одну треть упал, а цена одной тонны удобрений поднялась с $650 до $800. Если правительство не поможет им получить переходные кредиты, около 800 крестьян из тысячи окажутся на грани разорения.
Президент Лула удачлив и любим народом. Но он оказался плохим пророком. Он обещал бразильцам, что можно будет и дальше ни в чем себе не отказывать. Ведь центр кризиса находится на севере, в США и Европе. Однако волны кризиса докатились и до Бразилии.
За спиной банкира Лебедева в аристократическом московском дворце висит одна из 6000 картин Ивана Айвазовского, на которой море и корабль, борющийся со штормом. Лебедев с радостью соглашается: «Конечно, это метафора нашего времени — волны огромные, однако корабль не тонет».
В зале заседаний собрались директора фирм, входящих в холдинг Лебедева. На стене — карта России с множеством красных флажков. Это объекты, в которые Лебедев вкладывает деньги. Сейчас он хочет знать, чем грозят его небольшой империи мировой финансовый кризис и снижение темпов экономического роста.
Глава нефтяного подразделения докладывает, что на Волге он ведет разведку нового богатого месторождения и уверен в успехе, поскольку «Владимир Путин нефтяной промышленности обещал поддержку, если она потребуется». В начале июля выручка России за нефть и газ составляла 830 млн евро в сутки. Сейчас она упала до 660 млн. Государственный бюджет вот уже пять лет закрывается с профицитом в 3% от ВВП, а в основу расчета бюджета заложена средняя цена $70 за баррель. Если цена упадет ниже этого уровня, России придется влезать в долги.
Глава подразделения, занимающегося в холдинге Лебедева недвижимостью, сообщает, что муниципалитеты тормозят государственные программы по строительству доступного жилья. Шеф туристического подразделения рассказывает, что рынок туризма сократился на 20%, но билеты на рейсы авиакомпании Лебедева на периоды каникул и отпусков пока распродаются полностью. Средний класс России, похоже, надеется, что кризис его не коснется.
Олигарх уезжает домой незадолго до полуночи, на шоссе, ведущем за город, тем не менее пробка. По радио передают очередные устрашающие новости: медийный концерн РБК вынужден увольнять сотрудников, треть всех приемов и вечеринок в городе отменена, на текущей неделе продана всего одна машина марки Porsche вместо восьми, как обычно.
Мания роскоши. Переходя на серьезный тон, Лебедев замечает, что кризисы имеют и свою положительную сторону. Если все пройдет удачно, капитализм избавится от отжившей оболочки и станет более устойчивым.
Если все пройдет удачно.