Архивная публикация 2002 года: "Стрелы Амура"
Почему-то чем заковыристей желание, тем проще добиться от жизни его исполнения. В космос хочется? Да сколько угодно: плати -- и вперед, то есть вверх. Но вы попробуйте в каком-нибудь ресторане допроситься вареной картошки в мундире с соленым огурчиком! Ни за что. Консоме принцесс -- пожалуйста, фуа-гра -- хоть завались, но вареной картошки вам не дадут, причем ни за какие деньги. Впрочем, не в картошке дело -- дело в принципе.Насчет того, что именно считать венцом творения, есть разные мнения. Большинство самоуверенно думают, что это человек. Пусть думают, им так жить приятнее. Писатели Стругацкие предполагали, что высшая ступень эволюции -- это рюмка коньяку с лимоном, а человек существует лишь для того, чтобы осуществить наливание коньяка и нарезывание лимона. Наталья же Васильевна всю жизнь считала, что нет на свете ничего прекраснее и величественнее, чем зрелище заячьих глистов под микроскопом, и что человек создан именно для того, чтобы смастерить микроскоп, положить под него глистов и показать это дело потрясенному миру.
Между прочим, ее можно понять: зайцы оказались счастливыми обладателями каких-то совершенно феерических глистов. Наталья Васильевна как-то позвала меня ими полюбоваться, не предупредив заранее, на кого именно я буду смотреть, -- и мне открылся чудный мир неких сияющих трепетных созданий, завораживающе переливающихся всеми мыслимыми цветами и оттенками. Впрочем, я не возьмусь утверждать, что так хорошо выглядят исключительно заячьи глисты, -- может, остальные глисты ничуть не хуже, может, есть глисты еще эффектнее, просто я их не видела. Но заячьи -- это что-то, и они безусловно стоят того, чтобы ряд ученых-биологов посвятил им свою жизнь без остатка.
Что, собственно, и сделала Наталья Васильевна. С ранней весны до поздней осени она, вся в тренировочных штанах и противоклещевой куртке-энцефалитке, ползала по лесам нашей необъятной родины и собирала заячьи сами понимаете что. А потом возвращалась в Москву, где собранный материал тщательно исследовала и писала про это разные научные работы. Ее имя гремело в среде специалистов по заячьим глистам, карьера шла должным образом, и Наталья Васильевна была абсолютно счастлива. Причем счастью ее ни капельки не мешало отсутствие таких общепризнанных человеческих ценностей, как мужья и дети -- потому что дети определенно не дали бы ей по полгода ползать в кустах, ну а мужчины... Ну какой мужчина может сравниться с богатым внутренним миром, живущим в зайцах?
Ее приятельницы, по осени встречавшиеся с несколько одичавшей Натальей Васильевной, обязательно хотели знать: как это ей не страшно? В лесу! Одна! Ночью! А если медведи?
Действительно, а ведь не было же страшно, хотя по ночам вокруг палатки ходили мрачные кабаны и иногда кто-то невыясненный выл в кустах -- не то он кого-то ел, не то ели его самого, неизвестно. Почему же стало страшно теперь? Наталья Васильевна, вступив в предпенсионный возраст и перестав бродить по лесам, вдруг стала очень пуглива -- она начала бояться ночью ходить по улицам, и это ее удивляло. И еще она стала бояться ночевать на даче, и это тоже ее удивляло, хотя что же в этом удивительного, когда дачи все время грабят, а если под руку подвернется хозяин, то могут прибить и хозяина.
Ну так вот, Наталья Васильевна решила завести собаку, причем не дамскую, а настоящую. И она купила себе кавказца, назвала его Амуром -- в честь реки, на берегах которой она когда-то нашла особо интересные заячьи экскременты, -- и принялась растить сторожевого пса.
Пока Амур был маленький, он спал вместе с Натальей Васильевной. Однако прошло совсем немного времени, и в ее девичьей кровати места для двоих уже не хватало -- и теплый Амур был сослан на коврик. А потом он вырос и заматерел и стал настоящим кавказцем, с которым ничего не страшно, и Наталья Васильевна перестала бояться дачи. Каждую пятницу она загружала Амура в свою "Таврию" и они мчались за город, где Наталья Васильевна благодаря псу наслаждалась безопасностью.
А вот наслаждался ли Амур -- это вопрос: Амур совершенно очевидно не выносил жары, а жарко ему было круглый год. Он плохо спал и мешал спать хозяйке, каждые полчаса расталкивая ее с требованием выпустить его на улицу. А оставлять Амурчика ночевать прямо так во дворе Наталья Васильевна не могла -- жалко. Тем более -- а вдруг дождь пойдет?
Словом, назрел вопрос с собачьей будкой. Казалось бы, что может быть проще? В том-то и беда.
Наталья Васильевна, как женщина самостоятельная, поначалу над этим вопросом не задумалась -- у нее, как и у всякого порядочного дачника, в сарае имелось много полезных вещей, в том числе и доски, лет двадцать ждавшие своего звездного часа, и куски рубероида, и прочие ценности в том же духе. Она отважно принялась пилить и приколачивать, в результате чего получился немного кривой, но вполне домик, похожий на конуру из мультфильмов. Амурчик подошел к будке, привалился к ней боком -- и новостройка в одну секунду превратилась в хаотический набор дощечек и гвоздей.
"Значит, я делаю что-то не так", -- сообразила Наталья Васильевна и решила искать специалиста. Сначала она пошерстила среди подружкиных мужей -- но все мужья как один оказались ботаниками, плохо знакомыми с устройством молотка и даже теоретически не представляющими себе, где водятся загадочные строительные ингредиенты типа гвоздей и всякого такого. Впрочем, один из них припомнил, что будто бы, покупая корм для гуппи, он видел в зоомагазине уже готовую конуру.
Наталья Васильевна поехала в указанный зоомагазин, и конура в нем была. Только, во-первых, поместиться в ней мог разве что средний пудель -- хотя совать пуделей в конуру это, по-моему, извращение. А во-вторых, конура, изготовленная в Италии, стоила больше пятисот долларов, что примерно на четыреста пятьдесят долларов превышало финансовые возможности Натальи Васильевны.
И тогда Наталья Васильевна взяла рекламную строительную газету и стала звонить по фирмам, обещавшим, что для них в деле зодчества нет ничего невозможного.
-- Что? Построить собачью будку? -- одинаково удивлялись в разных строительных компаниях.
-- Да, будку, -- настаивала Наталья Васильевна. -- Если вы умеете строить человеческие дома, наверное, вам не трудно сколотить и конуру?
Строители -- люди прямые и откровенные, честно говорят именно то, что имеют в виду, поэтому большинство их ответов приличному человеку повторить никак невозможно. Но если передать смысл их слов, то он был таким: "Нет, мы такого не делаем, так что пусть мадам идет туда-то и не морочит голову занятым людям".
Лично я тоже не очень понимаю, отчего бы профессионалам, если у них есть свободное время, не заработать немного на строительстве пусть и такой ерунды -- однако, видимо, некий кодекс чести строителя не позволяет им размениваться на всякие мелочи. Как бы то ни было, время шло, Амурчик маялся без личной крыши над головой, и чего делать дальше, Наталья Васильевна не понимала.
И вот так, полная тягостных раздумий, она прогуливалась по дорожкам своего дачного поселка, машинально отмечая, как же мало тут осталось тех, кто жил раньше, и как много появилось новых домов и новых людей. "Вот и еще что-то строят -- значит, Марьстепанна тоже участок продала", -- подумала Наталья Васильевна, пропуская группу рабочих, несущих что-то большое и деревянное...
-- А извините, пожалуйста, -- обратилась Наталья Васильевна к одному из рабочих, несколько поотставшему от общей группы и на вид еще не окончательно озверевшему, может, потому, что он был постарше прочих. -- А вы мне не подскажете, как бы мне быть? Мне нужна конура для собачки, а никто не хочет ее сделать...
-- Давайте я сделаю, -- ответил приятный рабочий. -- Сегодня вечером к вам зайду -- и сделаю!
Приятный рабочий оказался приехавшим с Украины на заработки бывшим инженером по имени Александр Иванович. К сооружению конуры он подошел грамотно: не побоялся измерить грозного Амура в длину и в высоту, чем немедленно растопил сердце Натальи Васильевны; набросал чертежик; сказал, что ее доски не годятся и что надо бы им вместе съездить на рынок и он ей там покажет, что нужно купить...
А потом они пили чай и говорили о жизни. Он -- о том, как плохо стало жить после того, как Украина стала независимой, а еще хуже -- после того, как скончалась его жена. Она рассказывала ему о заячьих глистах и о том, как стало плохо жить с тех пор, как ее институт обеднел и уже не может устраивать экспедиции и публиковать научные труды.
Затем они поехали на рынок и покупали особые доски, и он их как-то так выпиливал, чтобы одна входила в другую -- чтобы щелей не было и собачке не дуло, хотя, конечно, Амура не продул бы и ураган, но все-таки. И еще он стребовал с нее старый коврик и аккуратно прибил его внутри -- чтобы Амурчику было мягко и тепло.
А потом будка была готова, и Амур в ней охотно жил, но Александр Иванович не мог уйти просто так: его хозяйский глаз замечал и провисшие провода, и отодранную доску, и все, что было примотано изолентой, привязано веревочкой, все, что текло, скрипело и падало. Словом, когда его бригада закончила строить тот дом и поехала дальше, Александр Иванович остался у Натальи Васильевны навсегда.
Некоторое время они жили втроем -- он, она и Амур. А потом украинская дочка прислала деду трехлетнюю внучку, и таким вот образом Наталья Васильевна обзавелась совершенно полноценной семьей, с мужем, ребенком и собакой.
То есть вы видите, во что могут вылиться самые нехитрые наши мечты -- человек всего-то и хотел конуру, а получил и конуру, и полный комплект родственников. Так что будьте поосторожнее в своих желаниях, ведь неизвестно, чем обернется их исполнение.
Почему-то чем заковыристей желание, тем проще добиться от жизни его исполнения. В космос хочется? Да сколько угодно: плати -- и вперед, то есть вверх. Но вы попробуйте в каком-нибудь ресторане допроситься вареной картошки в мундире с соленым огурчиком! Ни за что. Консоме принцесс -- пожалуйста, фуа-гра -- хоть завались, но вареной картошки вам не дадут, причем ни за какие деньги. Впрочем, не в картошке дело -- дело в принципе.Насчет того, что именно считать венцом творения, есть разные мнения. Большинство самоуверенно думают, что это человек. Пусть думают, им так жить приятнее. Писатели Стругацкие предполагали, что высшая ступень эволюции -- это рюмка коньяку с лимоном, а человек существует лишь для того, чтобы осуществить наливание коньяка и нарезывание лимона. Наталья же Васильевна всю жизнь считала, что нет на свете ничего прекраснее и величественнее, чем зрелище заячьих глистов под микроскопом, и что человек создан именно для того, чтобы смастерить микроскоп, положить под него глистов и показать это дело потрясенному миру.
Между прочим, ее можно понять: зайцы оказались счастливыми обладателями каких-то совершенно феерических глистов. Наталья Васильевна как-то позвала меня ими полюбоваться, не предупредив заранее, на кого именно я буду смотреть, -- и мне открылся чудный мир неких сияющих трепетных созданий, завораживающе переливающихся всеми мыслимыми цветами и оттенками. Впрочем, я не возьмусь утверждать, что так хорошо выглядят исключительно заячьи глисты, -- может, остальные глисты ничуть не хуже, может, есть глисты еще эффектнее, просто я их не видела. Но заячьи -- это что-то, и они безусловно стоят того, чтобы ряд ученых-биологов посвятил им свою жизнь без остатка.
Что, собственно, и сделала Наталья Васильевна. С ранней весны до поздней осени она, вся в тренировочных штанах и противоклещевой куртке-энцефалитке, ползала по лесам нашей необъятной родины и собирала заячьи сами понимаете что. А потом возвращалась в Москву, где собранный материал тщательно исследовала и писала про это разные научные работы. Ее имя гремело в среде специалистов по заячьим глистам, карьера шла должным образом, и Наталья Васильевна была абсолютно счастлива. Причем счастью ее ни капельки не мешало отсутствие таких общепризнанных человеческих ценностей, как мужья и дети -- потому что дети определенно не дали бы ей по полгода ползать в кустах, ну а мужчины... Ну какой мужчина может сравниться с богатым внутренним миром, живущим в зайцах?
Ее приятельницы, по осени встречавшиеся с несколько одичавшей Натальей Васильевной, обязательно хотели знать: как это ей не страшно? В лесу! Одна! Ночью! А если медведи?
Действительно, а ведь не было же страшно, хотя по ночам вокруг палатки ходили мрачные кабаны и иногда кто-то невыясненный выл в кустах -- не то он кого-то ел, не то ели его самого, неизвестно. Почему же стало страшно теперь? Наталья Васильевна, вступив в предпенсионный возраст и перестав бродить по лесам, вдруг стала очень пуглива -- она начала бояться ночью ходить по улицам, и это ее удивляло. И еще она стала бояться ночевать на даче, и это тоже ее удивляло, хотя что же в этом удивительного, когда дачи все время грабят, а если под руку подвернется хозяин, то могут прибить и хозяина.
Ну так вот, Наталья Васильевна решила завести собаку, причем не дамскую, а настоящую. И она купила себе кавказца, назвала его Амуром -- в честь реки, на берегах которой она когда-то нашла особо интересные заячьи экскременты, -- и принялась растить сторожевого пса.
Пока Амур был маленький, он спал вместе с Натальей Васильевной. Однако прошло совсем немного времени, и в ее девичьей кровати места для двоих уже не хватало -- и теплый Амур был сослан на коврик. А потом он вырос и заматерел и стал настоящим кавказцем, с которым ничего не страшно, и Наталья Васильевна перестала бояться дачи. Каждую пятницу она загружала Амура в свою "Таврию" и они мчались за город, где Наталья Васильевна благодаря псу наслаждалась безопасностью.
А вот наслаждался ли Амур -- это вопрос: Амур совершенно очевидно не выносил жары, а жарко ему было круглый год. Он плохо спал и мешал спать хозяйке, каждые полчаса расталкивая ее с требованием выпустить его на улицу. А оставлять Амурчика ночевать прямо так во дворе Наталья Васильевна не могла -- жалко. Тем более -- а вдруг дождь пойдет?
Словом, назрел вопрос с собачьей будкой. Казалось бы, что может быть проще? В том-то и беда.
Наталья Васильевна, как женщина самостоятельная, поначалу над этим вопросом не задумалась -- у нее, как и у всякого порядочного дачника, в сарае имелось много полезных вещей, в том числе и доски, лет двадцать ждавшие своего звездного часа, и куски рубероида, и прочие ценности в том же духе. Она отважно принялась пилить и приколачивать, в результате чего получился немного кривой, но вполне домик, похожий на конуру из мультфильмов. Амурчик подошел к будке, привалился к ней боком -- и новостройка в одну секунду превратилась в хаотический набор дощечек и гвоздей.
"Значит, я делаю что-то не так", -- сообразила Наталья Васильевна и решила искать специалиста. Сначала она пошерстила среди подружкиных мужей -- но все мужья как один оказались ботаниками, плохо знакомыми с устройством молотка и даже теоретически не представляющими себе, где водятся загадочные строительные ингредиенты типа гвоздей и всякого такого. Впрочем, один из них припомнил, что будто бы, покупая корм для гуппи, он видел в зоомагазине уже готовую конуру.
Наталья Васильевна поехала в указанный зоомагазин, и конура в нем была. Только, во-первых, поместиться в ней мог разве что средний пудель -- хотя совать пуделей в конуру это, по-моему, извращение. А во-вторых, конура, изготовленная в Италии, стоила больше пятисот долларов, что примерно на четыреста пятьдесят долларов превышало финансовые возможности Натальи Васильевны.
И тогда Наталья Васильевна взяла рекламную строительную газету и стала звонить по фирмам, обещавшим, что для них в деле зодчества нет ничего невозможного.
-- Что? Построить собачью будку? -- одинаково удивлялись в разных строительных компаниях.
-- Да, будку, -- настаивала Наталья Васильевна. -- Если вы умеете строить человеческие дома, наверное, вам не трудно сколотить и конуру?
Строители -- люди прямые и откровенные, честно говорят именно то, что имеют в виду, поэтому большинство их ответов приличному человеку повторить никак невозможно. Но если передать смысл их слов, то он был таким: "Нет, мы такого не делаем, так что пусть мадам идет туда-то и не морочит голову занятым людям".
Лично я тоже не очень понимаю, отчего бы профессионалам, если у них есть свободное время, не заработать немного на строительстве пусть и такой ерунды -- однако, видимо, некий кодекс чести строителя не позволяет им размениваться на всякие мелочи. Как бы то ни было, время шло, Амурчик маялся без личной крыши над головой, и чего делать дальше, Наталья Васильевна не понимала.
И вот так, полная тягостных раздумий, она прогуливалась по дорожкам своего дачного поселка, машинально отмечая, как же мало тут осталось тех, кто жил раньше, и как много появилось новых домов и новых людей. "Вот и еще что-то строят -- значит, Марьстепанна тоже участок продала", -- подумала Наталья Васильевна, пропуская группу рабочих, несущих что-то большое и деревянное...
-- А извините, пожалуйста, -- обратилась Наталья Васильевна к одному из рабочих, несколько поотставшему от общей группы и на вид еще не окончательно озверевшему, может, потому, что он был постарше прочих. -- А вы мне не подскажете, как бы мне быть? Мне нужна конура для собачки, а никто не хочет ее сделать...
-- Давайте я сделаю, -- ответил приятный рабочий. -- Сегодня вечером к вам зайду -- и сделаю!
Приятный рабочий оказался приехавшим с Украины на заработки бывшим инженером по имени Александр Иванович. К сооружению конуры он подошел грамотно: не побоялся измерить грозного Амура в длину и в высоту, чем немедленно растопил сердце Натальи Васильевны; набросал чертежик; сказал, что ее доски не годятся и что надо бы им вместе съездить на рынок и он ей там покажет, что нужно купить...
А потом они пили чай и говорили о жизни. Он -- о том, как плохо стало жить после того, как Украина стала независимой, а еще хуже -- после того, как скончалась его жена. Она рассказывала ему о заячьих глистах и о том, как стало плохо жить с тех пор, как ее институт обеднел и уже не может устраивать экспедиции и публиковать научные труды.
Затем они поехали на рынок и покупали особые доски, и он их как-то так выпиливал, чтобы одна входила в другую -- чтобы щелей не было и собачке не дуло, хотя, конечно, Амура не продул бы и ураган, но все-таки. И еще он стребовал с нее старый коврик и аккуратно прибил его внутри -- чтобы Амурчику было мягко и тепло.
А потом будка была готова, и Амур в ней охотно жил, но Александр Иванович не мог уйти просто так: его хозяйский глаз замечал и провисшие провода, и отодранную доску, и все, что было примотано изолентой, привязано веревочкой, все, что текло, скрипело и падало. Словом, когда его бригада закончила строить тот дом и поехала дальше, Александр Иванович остался у Натальи Васильевны навсегда.
Некоторое время они жили втроем -- он, она и Амур. А потом украинская дочка прислала деду трехлетнюю внучку, и таким вот образом Наталья Васильевна обзавелась совершенно полноценной семьей, с мужем, ребенком и собакой.
То есть вы видите, во что могут вылиться самые нехитрые наши мечты -- человек всего-то и хотел конуру, а получил и конуру, и полный комплект родственников. Так что будьте поосторожнее в своих желаниях, ведь неизвестно, чем обернется их исполнение.
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
