Татьяна сравнивает свою судьбу с уделом жены моряка или летчика -- бесконечное ожидание мужа из дальних странствий.Татьяна Третьяк: Когда я выходила замуж, я и представить не могла, как сложится наша жизнь. Что я должна буду жить фактически в одиночестве и все время ждать. Как жена моряка или подводника. Мы поженились, и он сразу уехал на соревнования. У нас не было ни свадебного путешествия, ни медового месяца. Может быть, поэтому вся наша жизнь -- медовый месяц.
Маргарита Озерова: Не чувствовали себя брошенной?
Т.Т.: Я занималась детьми. Хотя, конечно, скучала страшно. Плакала в подушку, переживала, поседела раньше времени. Зато какое было счастье, когда он приезжал!
Я считаю, что наша встреча -- это судьба. Редко когда людей знакомят и что-то из этого получается.
М.О.: А вас познакомили?
Т.Т.: Да. Я жила в Монино, в военном городке. Мой отец -- полковник. Одна женщина, подруга мамы Владислава, решила познакомить меня с Владиком. Я ей нравилась: хорошенькая, беленькая. О Третьяке я тогда ничего не знала. Спортом никогда не увлекалась... Ну, думаю, ладно, поеду, посмотрю. Хотя к такого рода знакомствам всегда относилась скептически.
Мы с ним созвонились и договорились встретиться на вокзале. Электрички ходили плохо, и я опоздала на полчаса. Решила, что он меня не дождется. Я даже толком не знала, как он выглядит.
Он меня ждал. Мы сели к нему в машину -- помню, у него тогда были голубые "Жигули" -- и поехали по городу. В машине он посмотрел на меня, потом еще раз, повнимательнее, и, как потом рассказывал, со второго взгляда решил, что я буду его женой.
Пять дней мы встречались -- он приезжал ко мне после тренировок, хоть очень уставал. А на шестой день сделал мне предложение. Я ему, естественно, отказала. И вроде убедила, что надо подождать, подумать. Тогда он приехал ко мне с отцом -- свататься. Даже привез обручальные кольца.
Его папа мне сказал: "Или сейчас, или никогда. Решай". Я и решила: значит, судьба такая, надо соглашаться.
М.О.: Вот так легко и решились?
Т.Т.: На самом деле я была в шоке. Думала: зачем я это делаю? Тем более что мне уже делали предложение. И я отказалась. А тут вдруг взяла и согласилась, хотя почти не знала его.
М.О.: Если не секрет, любили его?
Т.Т.: Полюбила, когда уже поженились. Его нельзя было не полюбить.
М.О.: В тот момент Владислав был уже известным спортсменом?
Т.Т.: Он был чемпионом мира и олимпийским чемпионом. Только я этого не знала. Мы поженились незадолго до игры с канадцами в 1972 году, после которой Владик прославился. Начальство даже не разрешало ему жениться из-за матча. Но тренер Владика отстоял.
Накануне нашей свадьбы канадцы приехали посмотреть на команду. Владик в тот день думал о свадьбе и пропустил девять шайб. Так что соперники его в расчет не взяли и потом были сильно удивлены победой нашей команды.
М.О.: Вы сказали, что почти всю жизнь прожили в одиночестве...
Т.Т.: Я с детьми вначале жила у мамы, в Монино, а Владик к нам иногда приезжал. Тогда у спортсменов был очень напряженный график: все время на сборах, редкие выходные. А если какие-то соревнования, то домой вообще не отпускали. Перед чемпионатом мира я его неделями не видела. Спорт для Владика был всегда превыше всего.
Иногда мне удавалось увидеть его только на матче, и то через стеклянную перегородку. После игры они всей командой на автобусе уезжали. А я шла на электричку одна.
В 1973 году чемпионат мира был почти перед моими родами. Так я на матч не пошла, чтобы не нервничать. Гуляла вокруг стадиона и у милиции счет спрашивала.
М.О.: Вы были так увлечены хоккеем?
Т.Т.: По правде говоря, я хоккей не особо любила. Может, я этот вид спорта до сих пор не понимаю. Но на матчи ходила всегда -- болеть за Владика.
М.О.: Вы его не ревновали?
Т.Т.: Никогда и в голову не приходило, что он мне может изменять. Я просто знала, что он меня любит и я его люблю. Хотя были звонки: дескать, "я его любовница, у нас ребенок". Хотели нам жизнь отравить.
М.О.: А что вы отвечали в таких случаях?
Т.Т.: Отвечала: "Это ваши проблемы".
Знаете, измена ведь всегда чувствуется. А он любил меня. Поэтому и сомнений никаких не было.
М.О.: Он не боится вас оставлять?
Т.Т.: Если он уезжает, я никуда не хожу -- ни в гости, ни в театр. Помогаю детям, играю с внуком, родителей навещаю. И я даже, знаете, стихи начала писать.
М.О.: Посвященные Владиславу?
Т.Т.: Не только. Детям, внуку, друзьям тоже. Есть философские стихотворения. Но адресованных Владику, конечно, больше всего. Например, вот это:
...Любовь в моем сердце -- от Бога награда,
Вовек не угаснет, лишь ярче горит.
И пусть далеки мы сейчас, но преграда
Всего только больше, сильнее манит...
М.О.: Владиславу нравятся ваши стихи?
Т.Т.: Нравятся. Часто я пишу стихотворение (например посвящение друзьям или к празднику) и отдаю Владику, чтобы он прочитал. Сама стесняюсь декламировать.
Недавно на столетии Русского музея он читал мои стихи. Было очень приятно.
М.О.: Вам не обидно, что вы всю свою жизнь просидели дома?
Т.Т.: У меня домашняя карьера. Я, можно сказать, работала по специальности -- с детьми (я окончила Педагогический институт имени Крупской, факультет русского языка и литературы).
Кроме того, если бы я пошла на работу, мы с Владиком вообще бы не виделись. Его могли отпустить домой в любой момент. Частенько он приходил в понедельник в десять утра, а в пять вечера уезжал обратно на базу.
М.О.: Зато у вас, наверное, было время заниматься собой?
Т.Т.: Я и маникюр-то в жизни не делала. Только сейчас попробовала покрасить волосы в парикмахерской. Меня Владик не узнал.
М.О.: Вы не хотели отдать детей в профессиональный спорт?
Т.Т.: Нет. Хотя Владик до сих пор меня за это ругает. Но спорт -- это тяжелый труд, травмы.
А у сына Дмитрия характер не бойцовский -- ласковый, нежный. Он умеет расположить к себе человека, успокоить. Может быть, поэтому сын стал врачом-стоматологом. Диме сейчас 25 лет. Он заканчивает ординатуру. Я горжусь, что Дима лечил мне зубы.
Внук -- тот более резвый. У него уже чувствуется вратарская стойка. Владик рассказывает, что был в детстве такой же суетной.
М.О.: В советские времена Владислава, наверное, не раз пытались переманить иностранные команды?
Т.Т.: Конечно. Большие деньги предлагали. Кстати, у нас платили тогда немного, по нынешним меркам. Сначала долларов по триста. Потом уже за чемпионат мира тысячу, за Олимпиаду -- три. Но тогда были другие ценности. Все любили родину, плакали, когда поднимали флаг СССР, пели гимн. Ни один хоккеист не сбежал.
Брежнев часто приезжал на матчи. Ему врачи прописали "болеть". Правда, "при власти" Владик никогда не был. Принимал от Брежнева в Кремле награды и царственные поцелуи и боялся лишнее слово сказать.
М.О.: Что его заставило уйти из большого спорта?
Т.Т.: Владик ушел из спорта в 1984 году, когда ему было 32 года. 16 лет он играл за ЦСКА и все это время бессменно стоял в воротах. Это тяжело психологически.
Три золотые медали он получил на Олимпиадах, десять -- на чемпионатах мира. Четырежды его признавали лучшим вратарем в мире. Мы решили, что лучше уйти на гребне волны, когда все знают и любят.
В конце спортивной карьеры он хотел было поиграть за границей, но власти не отпустили.
М.О.: Владислав перешел на тренерскую работу?
Т.Т.: Не сразу. Лет пять он проработал в политотделе ЦСКА, ведь он окончил Военно-политическую академию. Но приходилось трудно. Сидячая работа. Много несуразного. Например, футболисты проигрывают, а ему выговор!
А для меня это были самые счастливые годы: мы тогда виделись каждый день.
М.О.: Чем сейчас занимается ваш муж?
Т.Т.: Консультирует чикагскую команду Black Hawks. В основном работает в США и Канаде. Там платят больше, чем в Европе. Еще занимается бизнесом в России. Он рекламный представитель фирмы "Бомбардье", которая торгует снегомобилями и снегокатами.
Он был рад, что его пригласили тренировать нашу команду накануне Олимпиады, и очень расстроился, когда она заняла второе место. Он такой грустный выступал по телевизору.
Кстати, Гашек, вратарь чешской команды, которая победила на Олимпиаде, в свое время тренировался у моего мужа.
М.О.: Татьяна, а дома бойцовский характер Владислава проявляется?
Т.Т.: Нет. Тут он более спокойный, а я более импульсивная. И за ремень могла схватиться, когда детей ругала (сейчас думаю: зачем я это делала)? А папа у нас непререкаемый авторитет. Дети его очень уважают и, наверное, любят больше, чем меня.
М.О.: У вас есть семейные традиции?
Т.Т.: Каждую пятницу мы отправляемся на дачу. А раньше ездили отдыхать в Вышний Волочек. Там великолепные места. Владик очень любит рыбалку. Разводим костер, варим уху.
Теперь все наши поездки деловые. Но приключений хватает. Попали в шторм на Аляске, когда плавали на яхте к самым ледникам.
Как-то в Канаде остановились в гостинице в горах. Выходим утром, а там прямо рядом с гостиницей по берегу озера идет огромный медведь. Идет совершенно спокойно, никуда не торопится и, главное, не боится. Я схватила бутерброд и к медведю. Владик меня еле остановил. "Ты что,-- говорит,-- с ума сошла? Сама бутербродом будешь!"
А когда мы жили в Детройте, попали в эпицентр самого настоящего торнадо. Такое у них раз в сто лет бывает. Страшно. Дикий рев. Ничего не видно. Дом дрожит, весь перекосился, окна распахнулись. Мы все сели на одну кровать и стали молиться. Как потом выяснилось, на наш дом упало четыре дерева. Нам повезло, что остались живы.
М.О.: Я заметила у вас фотографию с Джуной и Чумаком? Он вам воду заряжает?
Т.Т.: Нет. Чумак -- наш близкий друг. А Джуна просто пришла на юбилей к Владику (ему исполнилось 45 лет) и наградила его своими орденами. Еще обещала дать какой-то сертификат.
М.О.: Редко приходится видеть женщину, которая через двадцать пять лет семейной жизни светится от счастья. В чем секрет?
Т.Т. С возрастом человек больше начинает дорожить тем, что имеет, и понимает, что есть главное в жизни.
В августе прошлого года мы отметили серебряную свадьбу, а 29 октября наконец обвенчались. Говорят, надо обвенчаться, чтобы грехи ушли, а детям и внукам жилось легче. Когда стоишь перед алтарем, как будто освобождаешься от всего тяжелого и плохого. Из церкви я не шла -- летела.
МАРГАРИТА ОЗЕРОВА
