Архивная публикация 2010 года: "УПУЩЕННЫЕ НУЛЕВЫЕ"

Радикально изменить ситуацию в экономике к лучшему можно, только признав ошибки последнего десятилетия. В том числе и политические. Андрей НЕЧАЕВ знает, что значит рулить экономикой гигантской страны, когда она находится на гра-ни катастрофы. Министр пра-вительства Гайдара, а сего-дня президент банка "Российская финансовая корпорация" в интервью "Профилю" дает оценку действиям коллег в начале нового века.

- Андрей Алексеевич, кризис кончился?
- Если судить по основным макроэкономическим показателям - внутреннему валовому продук-ту, промышленномупроизводству, потре-бительскому спросу, - то можно говорить, что рецессия закончилась. Но вто же время есть целый ряд других параметров, которые допускают возникновение второй волны кризиса. Я имею в виду высокие уровни безработицы, задолженности (в том числе и просроченной) предприятий, "плохих" долгов в банковской системе и целый ряд других параметров. Бы-ло много спекуляций на те-му, будут ли кризис и выход из него носить V-образный, W-образный или, скажем, U-образный характер. Но ма-кроэкономические парамет-ры говорят о том, что нас ждет менее благоприятный путь - L-образный, то есть резкое и глубокое падение и растянутый во времени, медленный выход.
- Наше правительство действует эффективно?
- Антикризисная программа правительства была реализована недостаточно эффективно. На первом этапе антикризисные меры имели явный характер панических действий, когда деньги, можно сказать, давали всем, кто попросит. Затем этот процесс приобрел более структурированные формы, но несмотря на то, что в экономику вбрасывались гигантские деньги (на что ушел почти весь резервный фонд), до реального сектора значительная часть этих средств так и не дошла. На мой взгляд, были допущены серьезные ошибки и в проведении девальвации рубля. Не была построена новая система рефинансирования и банковской системы, и экономики в целом. Это привело к тому, что при наличии значительных денежных резервов внутри страны наши корпорации занимали деньги за рубежом, через что кризис отчасти и пришел в Россию. Потрачено много денег на поддержку неэффективных производств, хотя правительство в антикризисной программе декларировало, что не будет этого делать.
Впрочем, какие-то меры бы-ли достаточно удачны. Например, в плюс Центральному банку можно поставить то, что он хотя и с опозданием, но все же стал использовать систему беззалоговых креди-тов, а повышение гарантированного минимума возме-щения вкладов до 700 тыс. рублей положило конец возникшей было панике на банковском рынке.
- Но ведь есть еще успехи в сдерживании инфляции...
- Напомню, что на этот год были запланированы цифры по инфляции в 6,5-7%, в крайнем случае 7,5%, но уже совершенно очевидно, что мы будем иметь как минимум 8% годовой инфляции. Понятно, что были объективные причины, например, связанные с аномальными погодными явлениями, неурожа-ем. Но вот масштабные пожа-ры - это следствие отсутст-вия профилактики, абсолютно неэффективной системы противопожарной безопасности и охраны.
- Каков ваш взгляд на проблему повышения пенсионного возраста?
- К большому сожалению, реформа пенсионной системы, намеченная еще в "программе Грефа", вскоре после ее начала была свернута, и нулевые годы были упущены. Поэтому в социальной сфере, а может быть, и в облас-ти макроэкономики в целом пенсионная проблема, наверное, является проблемой номер один! У нас колоссальный дефицит бюджета Пенсионного фонда, и его покрытие обходится федеральному бюджету где-то в 1,5 трлн рублей в год, и эта цифра растет быстрыми темпами. И если не произойдет какого-то чуда (ну, например, цена на нефть долго будет выше $100 за баррель), а чудо редко случается в экономике, то своей политикой в пенсионной сфере власть окончательно загонит себя в тупик. Поэтому альтернативы повышению пенсионного возраста уже нет. Конечно, власть протянет с этим до выборов 2012 года.
- А вообще вам понятна нынешняя финансовая политика наших властей?
- Да, она мне понятна, но это не значит, что я с ней согласен. Скажем, я бы направил значительно большую часть средств на поддержку структурной перестройки эко-номики и инновационного пути развития. Причем не столько выделяя на это деньги, сколько, в первую очередь, через систему налого-вых льгот и упрощения налогового администрирования. И еще сократил бы какую-то часть расходов, которые, на мой взгляд, абсолютно необязательны и уж тем более неприоритетны. Например, я бы не стал строить мост на остров Русский за те деньги, за которые он строится. Это далеко не единственные расходы, которые, на мой взгляд, можно сократить. Кроме всего прочего, я бы поменял систему рефинансирования внутри страны.
- Какой должна быть политика России в контексте "валютных войн"?
- Решения такого рода власти должны принимать, исходя из общей концепции экономической политики. Ведь ослабление национальной валюты - это обоюдоострое оружие. Девальвируя свою валюту, вы, безусловно, защищаете национального товаропроизводителя, делая его более конкурентоспособным по отношению к импорту, создавая более благоприятные условия для экспорта. Однако нужно понимать, что при нашем уровне зависимости от импорта мы тем самым импортируем инфляцию, со-ответственно нанося удар по населению, в том числе и по его беднейшим слоям, а также затрудняем (потому что делаем дороже) трансфер тех-нологий с Запада, без чего яв-но невозможна модернизация российской экономики. Так что если для вас важен экономический рост, тогда, наверное, девальвация оправ-данна. Если приоритет - сохранение разумного уровня инфляции, а также создание стратегически более благоприятных условий для экономического роста (я имею в виду его инвестиционную составляющую), то вы, наоборот, должны укреплять национальную валюту.
- Что вам больше всего запомнилось из времени работы министром экономики России?
- В первую очередь запомнилась - даже мне, человеку достаточно информированному - ситуация полного развала экономики к моменту распада СССР. При этом довольно быстро удалось преодолеть хаос, угрозу голода и остановки производства и одновременно создать базовые основы рыночной экономики. Интересно, что люди оказались к этому готовы, несмотря на 70 лет вытаптывания любой деловой инициативы. Успехом нулевых годов мы во многом обязаны тем основам рыночной экономики, которые были заложены как раз в девяностые годы.
Мне очень приятно вспоминать, как работала вся наша команда, - слаженно, с глубочайшим взаимным доверием. Решения принимались быстро, и, как мне представляется, их большая часть была достаточно эффективной, тем более учитывая общий драматизм ситуации.
- Вы хотели бы еще раз побывать в шкуре министра?
- Знаете, если просто ради кресла и погон, то, конечно же, нет. А если бы мне действительно предоставили ши-рокие полномочия, которые, скажем, у меня были в 1992-1993 годах, и передо мной стоял бы такой же масштаб задач, то я бы с удовольствием принял это предложение.
- Вы профессор Российской экономической академии им. Плеханова, где работает и Руслан Хасбулатов. Вы с ним общаетесь?
- Нет, не общаемся. Хотя еще до его и до моей политической карьеры, в 1990 году, Руслан Имранович звал меня к себе на кафедру доцентом, но я тогда предпочел предложение Гайдара и стал заместителем директора в его институте. Но когда я баллотировался на звание профессора и проходил через ученый совет Плехановской академии, то Руслан Имранович проголосовал за мою кандидатуру, за что я ему благодарен.
- В ГУ-ВШЭ поставили бюст Е.Т. Гайдара, правда, поначалу разговор шел о памятнике. Каково ваше отношение к Гайдару?
- Егор Тимурович - это человек, который ради спасения России (говорю это без ложного пафоса) взял на себя колоссальную ответственность, в том числе понимая риск личной непопулярности среди населения. Плюс это был один из самых талантливых и продуктивных российских ученых-экономистов - достаточно почитать его книги. Я абсолютно убежден, что Россия еще скажет ему спасибо и поставит не один памятник.
- Как вы думаете, в России умерла правая идея?
- Если говорить о результатах выборов, то мы знаем, какой используется админи-стративный ресурс, как фаль-сифицируются результаты, не говоря о тотальном промывании мозгов. И мы ведь не знаем всех масштабов фальсификации. Если Мит-рохин с семьей приходит на участок, а там не оказывается ни одного голоса за "Яблоко", то мы не знаем, украли там четыре голоса или сорок, четыреста, четыре тысячи… Думаю, что правая идея не может погибнуть. Наверное, есть люди, которые обидятся или испугаются, если их назовут либералами.
Но если спросить их: "Вы за свободу слова, вы за свободные выборы, за защиту частной собственности?", то они скажут: "Да". А ведь все это - принципы правой либеральной политики.
- Должна быть у нас хотя бы разрешенная оппозиция, такая, как "Правое дело"?
- Вообще я считаю, что партии должны расти снизу. И тем более не должно быть таких отвратительных формальных, а еще больше неформальных ограничений на регистрацию и деятельность партий, которые есть у нас в стране. Конечно, оппозиция должна действовать в рамках закона, но сдерживать ее так, как это происходит в нашей стране, начиная от дубинок и заканчивая ухищрениями Минюста, по-моему, совершенно недопустимо.
- Но и сами правые, например, разоблачали Лужкова, а теперь тот же Немцов предлагал ему вместе выйти на митинг…
- Я полагаю, что это была шутка, хотя, если бы Лужков вышел на митинг, которому раньше сам препятствовал, и получил милицейской дубинкой по голове, многие его взгляды, вероятно, поменялись бы.
- Как вы считаете, Михаил Ходорковский изменил свои взгляды?
- Да, безусловно. В девяностые годы он, прежде всего, был предпринимателем, заботившимся о прибыли, о развитии собственного бизнеса, о поглощении, может быть, даже не всегда законном, других бизнесов. А если сейчас мы проанализируем его статьи или последнее слово в Хамовническом суде, то увидим, что это зрелый, глубоко социально ответственный и при этом очень смелый общественный деятель.
- Настанет ли у нас к 2020 году процветание и благоденствие, как это должно быть по десятилетней стратегии развития страны?
- Процветание и благоденствие - это относительные понятия, то есть смотря с кем мы хотим себя сравнивать. Шанс кардинально изменить ситуацию у нас, конечно, есть.
Но если будет продолжаться та политика, которую мы наблюдаем в последние годы, то, думаю, нас ждет не очень-то сладкое будущее.