09.10.2006 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2006 года: "В гостях у улетевшего Карлсона"

Мужичок с мотором на спине — визитная карточка Стокгольма. Так о Карлсоне думаешь только до тех пор, пока не побываешь в Швеции. Оказывается, шведы любят Пеппи Длинныйчулок и считают, что Карлсон больше похож на русских мужчин.Аника для меня — существо абсолютно непонятное. В конце 80-х она приехала из своей благополучной Швеции к нам в Москву поработать гувернанткой в семье кого-то из дипмиссии и зачем-то вышла замуж за моего одноклассника Андрея, классического двоечника и лоботряса. Она привозила из Европы модные пластинки, рассказывала о недоступных нам новинках мировой литературы, да и вообще девчонка была продвинутая, имела высшее образование и владела несколькими языками. Однако в быту она превращалась в какую-то деревенскую бабу: полностью подчинялась всем прихотям своего слабообразованного и невоспитанного мужа. Не раз дело доходило даже до рукоприкладства, после чего она... подкрасит фингал под глазом дефицитной в те времена пудрой от Диора и продолжает улыбаться.

Так что в Швецию я отправилась настороже: если шведок так манит наша диковатая экзотика, может, что-то у них на родине не так?

Ночью надо спать

Стокгольм встретил не очень ласково. Самолет приземлился в аэропорту под вечер. А уже в 20.00 на город, разбросанный по нескольким островам, опустилась кромешная тьма. Мое знакомство со столицей Швеции проходило практически на ощупь, поскольку даже в самом центре города фонари светили тускло, а все окна уснули. Было слышно лишь, как плещется вода да ветер треплет привязанные к поручням многочисленных мостов агитки: в Швеции только что прошли выборы в парламент и коммунальные службы еще не успели очистить город от выцветших портретов кандидатов. Все это напоминало кадры из жутких фильмов о вымерших городах. Редкий прохожий пугал своими гулкими шагами и тенью, которая вдруг выплывала из узкого переулка и быстро увеличивалась до размеров Гулливера. Оказалось, старый город вымер в буквальном смысле: здесь прописано всего 2 тыс. жителей, а на самом старом островке, с которого начинался Стокгольм, и вовсе живет всего один человек!

В общем, шведы не готовы к встрече ночных туристов. Их распорядок дня похож на птичий: они встают с первыми лучами солнца, а на закате уже отходят ко сну. Даже молодежь редко гуляет после 22.00, поскольку в это время закрываются последние бары и кафе. Экскурсовод нас сразу предупредила: даже не думайте звонить шведу после 8 часов вечера — это неприлично, да и трубку никто не снимет.

Возможно, такой стиль жизни выработался здесь благодаря введенному еще около полутора веков назад «сухому закону». По всей Швеции работает лишь около 200 магазинов, торгующих спиртным. Да и цены там такие, что не разгуляешься. К примеру, поллитровка местной «Аквавиты» (аналог нашей водки, продается как чистой, так и с различными травяными добавками) стоит порядка 20 евро. Работают спецмагазины по сокращенному графику, и вечером ничего, кроме пива или сидра, в супермаркете не купишь. Запасливые шведы привозят крепкие напитки впрок из соседней Дании.

Оттянуться в баре «по-нашему» тоже не получится. В большинстве пивных кружки снабжены пометками. Если налить полную кружку — пиво дойдет до надписи «свинья». И шведы просят налить себе половину. Когда же я попробовала заказать полную кружку, бармен удивленно вскинул брови, а затем с укором уточнил: «Really?» То есть хотел удостовериться, действительно ли посетитель хочет стать свиньей. Подействовало. Засиживаться в баре тут же расхотелось.

Так что ночная жизнь в Швеции сводится к тривиальной постели. Что на демографии никак не отражается. Швеция (450 тыс. кв. км) заселена всего на 3% — здесь проживает лишь 9 млн. человек.
Бойкот мужчине в расцвете сил Утром все выглядело повеселее. Город выспался и вполне приветливо поблескивал на солнце слюдяными крышами. А румяные белобрысые шведы, несмотря на утреннюю свежесть и 12 градусов по Цельсию, бодро спешили на работу в маечках. На мой вопрос, а не холодно ли, наш гид объяснила: «У нас северная страна, мало солнца, поэтому ловим редкие лучи всеми частями своего тела».

Удивительно, но Стокгольм выглядел именно так, как его описала Астрид Линдгрен в книге о Карлсоне. Вспомнив о популярном в России сказочном герое, я обегала все магазины, чтобы купить друзьям в подарок фигурки проказника с пропеллером. Тщетно. Лишь в одной лавке висело на витрине убогое подобие Карлсона — эдакий сильно исхудавший и подурневший мужичонка на самом закате сил, — да и та была закрыта. Как мне объяснили, в Швеции Карлсона не признают национальным героем и даже обижаются на Линдгрен за такую нелепую фантазию. Вот Пеппи Длинныйчулок — это да, настоящая «вумен», она может все, даже лошадь поднять на вытянутых руках. А Карлсон, по их мнению, мужчина, скорее, русского пошиба: пришел, нашкодил, махнул на все рукой — «пустяки, дело житейское» — и улетел на крышу.

Хотя мне показалось, что шведские мужчины в душе вовсе не отвергают старину Карлсона, просто в глубоко феминистическом шведском обществе они предпочитают на этот счет помалкивать. А женщины... Они пожинают плоды своей феминистической революции. Во всяком случае, в Швеции уж точно в общественном транспорте никто не уступит им место и не протянет руку, чтобы помочь выйти. Видимо, именно поэтому шведские женщины никогда не ходят на работу на высоких каблуках. Это привилегия неравноправного общества, а здесь будь добра сама стой устойчиво на ногах.

Прекрасный папа

Когда я спросила своих знакомых о «шведской семье» в том смысле, в котором у нас об этом принято говорить, они округлили глаза. К семье и семейным обязанностям здесь относятся консервативно. В шведском обществе хоть и распространены свободные браки, но эта свобода весьма условна. Да, молодежь обходится без венчальной фаты и клятвы верности на Библии, но место этих формальностей заняли контрактные отношения, где четко прописаны все условия совместного проживания, вплоть до того, кто и по каким дням будет сидеть с детьми в случае развода. Как рассказала одна преподавательница местного вуза, в нем учится много студентов, которые стали отцами-одиночками.

Феминистическая логика привела к тому, что местные мужчины отвоевали себе право быть немножко женщинами. В Стокгольме, например, бросилась в глаза явная страсть внешне весьма мужественных шведов к украшательству: такие, скорее, женские атрибуты, как вычурные перстни и серьги с увесистыми камнями, здесь гораздо чаще можно увидеть именно на представителях сильного пола. В отличие от своих соотечественниц, шведы не ограничиваются банальными модельными стрижками. Например, когда нас привезли на одно крупное пищевое производство, всех поразил местный директор по безопасности продуктов питания, качеству и экологии — импозантный мужчина лет 45 имел мелированную шевелюру, носил крупную дизайнерскую пряжку и вообще походил на человека, только что сошедшего с модельного подиума.

Флегматичность или основательность?

Эти «прогрессивные» отношения привели к тому, что в Швеции стало много одиноких людей и, как следствие, высок уровень самоубийств на этой почве. Зато те, кого такая депрессия не коснулась, живут очень долго. Прогулка по местному кладбищу может удивить: здесь редко встретишь могилу человека, прожившего менее 80 лет. В этой стране принято умирать, отпраздновав 90-летие. Правда, в последние годы в Швеции пошла мода прах не захоранивать, а развевать его по ветру в специальном парке. Так что не исключено, что среднестатистический швед живет уже все 100 лет.

Возможно, такое долгожительство напрямую связано с общей неспешностью шведов. Некоторые называют это флегматичностью, другие — нордическим характером, но в реальности это больше похоже на глубинную основательность в подходе ко всему. Нам, конечно, смешно, что шведы никогда не ходят в гости с бухты-барахты: мол, шел мимо и заглянул на огонек. Там даже близкого друга на день рождения приглашают за год! Чтобы человек мог осмысленно подойти к подготовке подарка, подбору праздничной одежды. Даже на молочной ферме, куда мы отправились на экскурсию, пришлось сначала пройти теоретическую подготовку: выслушать все о коровах, пищевой ценности кормов и технологиях дойки. Лишь после этого нас допустили к буренкам. Шведские менеджеры зачитывали двухчасовые трактаты с каменными лицами, нисколько не смущаясь, что россияне зевают в полный рот, а часть даже успела задремать.

Тем не менее приятно поражает в Швеции то, что с такой же основательностью граждане этой страны подходят и к своему качеству жизни. Думаю, не имеет смысла рассказывать про здешнюю систему социальных гарантий, какой нет больше ни в одной стране, — так называемый «шведский социализм». Здесь не встретишь привычного для нас городского транспорта с узкими дверями и высокими ступеньками, куда даже с прогулочной детской коляской втиснешься лишь с большим трудом. А об инвалидах и говорить нечего — пандусами для них тут оборудовано буквально все и везде, даже в самой глуши. Кстати, в маленьком городке Эслеве на железнодорожном вокзале я обнаружила лифт, который опускается буквально на пол-этажа, чтобы доставить людей с колясками и тяжелыми вещами на перрон. Я даже сделала шаг, чтобы воспользоваться этой сверхгуманной услугой. Однако, увы, и здесь технику подвел человеческий фактор: кто-то из несознательных местных жителей успел помочиться на полезное средство технического прогресса.

Косули — стихийное бедствие

Шведы просто помешаны на экологии. Они всеми силами изгоняют из столицы машины. В Стокгольме нельзя ездить быстрее 30 км/ч. Лишь на нескольких главных улицах дозволяется «пролететь» со скоростью 50 км/ч. Но большинство давно уже пересело на велосипеды и шпарит себе по специально отведенным велосипедным дорожкам. А большую часть промышленных предприятий шведы, как и многие другие европейцы, уже перевели в Юго-Восточную Азию. В результате воздух в столице почти деревенский, в парках растут белые грибы, а местные набережные по вечерам заполняют рыболовы, поскольку из озера не только рыбу можно есть, но и воду спокойно пить без кипячения.

Лично я решиться на такой подвиг не смогла, но местные ученые из коммерческой лаборатории AnalyCen, расположенной с городке Лидчопинге, которые регулярно проводят анализы воды, почв, воздуха и даже продуктов питания по заказу как частных юридических лиц, так и шведского правительства, утверждают, что здесь все чисто. Дело в том, что власти Швеции очень строго следят за соблюдением предприятиями экологических и санитарных норм. Попробуй отклонись на грамм — неприятностей не оберешься. О том, насколько четко местные производители выполняют данные требования, можно судить по финансовым показателям этой крупнейшей во всей Северной Европе аналитической лаборатории: ее годовой оборот составляет 38 млн. евро. Как рассказал главный специалист лаборатории по химическим исследованиям Клас Йоханссон, аппаратура позволяет обнаруживать в продуктах микроскопические доли диоксинов и распознавать до 700 разновидностей пестицидов. И эта услуга в Швеции очень востребована. Кстати, по российским санитарно-эпидемиологическим нормам продукты питания надо проверять всего на два пестицида.

Конечно, такие жесткие нормы сильно усложнили жизнь и шведским фермерам, поскольку от них теперь все ждут только экологически чистого сырья, и производителям всех видов продукции: ведь пришлось закупить дорогие очистные сооружения и тщательно следить за всеми выбросами. Зато местные леса теперь просто кишат живностью.

Я пересекла на автобусе практически всю Швецию с севера на юг. Действительно крупных городов в этой стране всего три: Стокгольм, Гетеборг и Мальме. Около 8 часов за окном почти сплошняком шли леса да поля, лишь изредка прерываясь на мелкие городки в 8 улиц: четыре вдоль и четыре поперек. Интересно, что даже самые дремучие леса в стране огорожены сетчатым металлическим забором. Я решила, что таким образом здесь ограждена частная собственность, и успела посочувствовать шведам — даже на пикник, бедным, некуда выехать. «Да нет, леса у нас национализированы, — объяснила мне местная жительница, — а сетка натянута для безопасности зверюшек, чтобы они из леса под колеса машин не выбегали».

В полях и в самом деле мирно паслись косули. Когда я вслух восхитилась таким зрелищем, местные жители огорченно всплеснули руками: «Да эти косули — настоящее бедствие. Они у нас на дачах сжирают все — от капусты до гладиолусов». Дело в том, что шведы — страстные дачники. Многие летом даже от пляжного отдыха отказываются ради собственной фазенды. Одна беда — местные власти не разрешают в прямом смысле слова огород городить. Вот и достаются плоды их труда обнаглевшим косулям. «Одна моя приятельница, чтобы ей разрешили построить забор, придумала своему ребенку какое-то заболевание — мол, он может один уйти, потеряться, и теперь она спокойно гнет спину на грядках», — поделилась местными хитростями экскурсовод.

Карлсон вернулся

Складывается впечатление, что шведы какие-то очень правильные: буквально ходят по струнке, любят выстраиваться в очередь, рапортовать о победах. При этом и другим не дают нарушать заведенный порядок. Попробуй где-нибудь в магазине сунуться без очереди — скандал разразится нешуточный (поэтому везде есть специальные автоматы, выдающие вам талончик с номером вашей очереди, дожидаясь которой можно спокойно посидеть в сторонке — вас вызовут). Зато шведы на все сто доверяют своим производителям. Например, 60% родителей кормят своих малышей исключительно местным детским питанием Semper, хотя на полках присутствует продукция таких транснациональных гигантов, как Nestle. Но шведы любят свое, поскольку знают, что продукты здесь проверяются десятки раз, начиная от тестирования почвы, деревьев, плодов и кончая выборочными закупками в магазинах.

Несмотря на такую внешнюю заорганизованность, мне все же показалось, что в душе у каждого шведа все равно живет Карлсон. Например, во время экскурсии по лаборатории AnalyCen я задала, казалось бы, обычный вопрос: «А какие тут у ученых зарплаты?» Бедные шведы аж замерли от неожиданности, а покрасневшая переводчица прошептала, что у них неприлично говорить на такие темы. Однако когда экскурсия закончилась, ко мне подошел уже расслабившийся симпатяга-химик и заговорщически улыбнулся: «Вы хотели поговорить о личном? Я готов».

А окончательно я убедилась в скрытых резервах шведского характера, когда зашла в супермаркет, расположенный рядом с гостиницей. Там в отделе «Все для школы» наряду с карандашами и тетрадями детям предлагалось в качестве непременного школьного атрибута изделие под названием «пру-пру» (по-нашему «пук-пук»). Это резиновый шарик со сплющенным горлышком. В приложенной инструкции давался совет: надуйте и положите на стул учительнице. Когда она сядет — дружно заткните носы.