Архивная публикация 2001 года: "Вагончик тронулся"
Были, были времена, когда вся страна -- ну или почти вся -- ездила в командировки. Из Читы в Тбилиси, из Тбилиси в Кривой Рог, из Кривого Рога да во Владимир. Была даже, да сгинула, особая порода командированных -- невысокие пыльные мужчины с кипятильником наготове и палкой копченой колбасы в дипломате.Везде чужие и свойские со всеми -- они умели обживать с максимальным комфортом и плацкартный вагон, и зачуханный гостиничный номер. Что гнало их из теплого дома за тысячи километров в какую-нибудь дыру? А может, и дома у них не было... Может, не было женщин, которые бы их ждали... А может, наоборот -- им представлялось, что в любом Усть-Крыжополе в ожидании томятся прекрасные и несчастные женщины...
Порода выродилась, как выродилось само время, но отдельные представители, как всегда, остались. Главные их видовые признаки остались без корректировки: умение купить бутылку в занесенной снегом степи, талант искреннего общения с абсолютно чужими людьми и, конечно, надежда на чудо.
Так вот, эта история о чуде. Или исчезновении вагона. Адвокатам Дэвида Копперфильда просьба не беспокоиться -- плагиата здесь никакого нет.
У Семена Аркадьевича на старой работе -- крупном оборонном заводе -- остался приятель. Александр Павлович Чижиков. И подозреваю, не женись Семен на матери -- до сих пор бы колесил по просторам родины, чтобы спокойно выпить свои триста грамм в гостиничном номере.
Вот и недавно Александра Павловича Чижикова в очередной раз отправили подальше. На сей раз -- в Питер. На вагонный завод. Хорошая командировка. Там он и познакомился с симпатичнейшим Лешей из Подольска -- тот приехал на завод получать вагон для своей организации. Тем более что и в гостинице они жили на одном этаже. В общем, контакт наладился. Так, что даже и расставаться не хотелось, когда дела были закончены и пора было ехать домой. Билет, опять же, Александр Павлович Чижиков уже купил. По последней налили. И тут глаза у Леши зажигаются пламенем мысли, и он говорит:
-- Саш, а фиг ли тебе ночью сегодня ехать, когда я сегодня свой вагон получаю? Свеженький вагон, с иголочки. С проводником, постельным бельем, новенькими сортирами. Сдавай билет и поедем как Ленин -- в персональном пломбированном вагоне. Нас сегодня вечером подцепят к составу -- и тю-тю.
Логика дяде Саше понравилась, а как человек усталый и не очень молодой, он затосковал по комфорту. Тем более если сдать билеты и купить чего выпить, да в отдельном вагоне. Так что он в спешном порядке бежит сдавать билет, после чего мужики скидываются на стратегические запасы водки, пива и закусить.
В четыре часа дня в пятницу дядя Саша вместе с Лешей принимают сияющий краской и чистотой вагон. Загружают свой скудный багаж, выпивку с закусью, застилают себе постель свеженьким бельем. К вагону -- как и обещалось -- прилагается проводник Миша, славный такой парень, но несколько нетрезвый. Что даже и кстати, поскольку настроение было приподнятое. Два капитана на глазах трансформировались в трех мушкетеров. По какому поводу в новые стаканы и было налито. Тем более что вагон уже выкатили к воротам. Ветер странствий, что называется, стучит...
-- За знакомство, -- вежливо предложил Миша.
-- Встречный тост -- за сотрудничество! -- предложил Леша и пошел в туалет проверять, как действует система.
Налили по второй.
...Часа через два три мушкетера выглянули в окно и обнаружили, что продолжают находиться на территории завода. У тех самых ворот, которые должны были открыть два часа назад и без того самого маневрового паровоза, к которому вагон должны были прицепить.
Территория была пустынна, как будто после газовой атаки. Фигура Леши, отправившегося на завод за разъяснениями, воспринималась как лишняя подробность пейзажа. Спотыкаясь о рельсы, шпалы, плиты и собственные ноги, Леша побрел к тающему в вечернем тумане заводу. Чудесным образом на заводе никого не оказалось, кроме вахтера, но тот спал как мертвая царевна. Роль семи богатырей исполнил встретившийся вскоре разъяренный главный инженер, который бегал по коридору и матерился. Оказалось, на заводе давали тринадцатую зарплату. То есть часа два назад на заводе еще были трезвые, но теперь уже никого. Так что прицеплять вагон к маневровому, а уж тем более вызывать маневровый было некому. В субботу и воскресенье завод, естественно, не работал. Леша протрезвел, ужаснулся и упал на колени перед главным инженером прямо в коридоре.
Через полчаса главный инженер чуть ли не своими руками прицеплял новенький вагончик к маневровому -- оказалось, тот все это время стоял с другой стороны ворот. Но к машинисту не вовремя подошли ребята с завода, которые уже получили зарплату.
Так что вагончик тронулся. Застучали колеса, закачалась водка в стаканах, покатился со столика надкушенный соленый огурец. Мужики повеселели и налили еще по одной -- на дорожку. Леша объяснил дяде Саше Чижикову ситуацию: сейчас вагончик прицепят к одному из сборных составов и они покатятся в Москву. Миша включил в вагоне музыку: "Дорога, дорога, осталось немного..." Все посмотрели на начатую бутылку, с удивлением обнаружили, что не то что немного, а вообще ничего, и заменили ее на новенькую и полную.
Когда дядя Саша проснулся ночью, кругом была глубокая тишина. Вагон стоял на месте. Он выглянул в окно: большая луна висела над огромным пустым пространством. "Внимание, внимание! -- раздался прямо над головой гнусавый женский голос. -- Товарный состав принимается на первую. Повторяю"...
Дядя Саша вышел в тамбур покурить. Потом открыл дверь -- состава не было. Вагон стоял в чистом поле, как будто принесенный смерчем из Канзаса. Зато невидимая Бастинда опять покашляла в микрофон и гнусным голосом продолжала: "Маневровую бригаду на сортировку".
Дядя Саша с печалью подумал о маневровой бригаде, которая рыскала в этом темном и пустом пространстве в поисках сортировки. Он вернулся в вагон, подергал проводника Мишу. "Зина, не пыхти", -- сказал Миша и повернулся к дяде Саше спиной.
Утром Леша сказал, что пойдет искать сортировочную станцию -- а то есть шанс следующую ночь провести в поле.
-- Если не вернусь, считайте меня... -- начал он, но, увидев в глазах дяди Саши неподдельный ужас, поправился: -- Вернусь, не волнуйтесь, Александр Павлович.
Часа через четыре к вагону подкатил маневровый паровозик. Из окна весело выглядывал Леша.
-- Сейчас поедем на Московский. Там нас прицепят к составу. Нас зачем-то загнали на сортировочную Балтийского вокзала, -- объяснил он ситуацию.
Вагончик тронулся...
Следующие три дня дядя Саша, Леша и проводник Миша побывали почти на всех питерских сортировочных станциях. Обычно Леша утром уходил искать депо и за продуктами. Потом вагончик цепляли к очередному маневровому, и мирный стук колес запивался беленькой. "Идут самолеты, привет Мальчишу! -- говорил проводник Миша, наливая товарищам. -- Ползут теплоходы, салют Мальчишу. А полетят тепловозы -- киндык всем, что в переводе означает привет от арабских террористов". Пара дней, несмотря на их странность, были даже не лишены приятности. Наедине с пространствами, небом и водочкой (вот вам открытая дверь в экзистенциальное "ничто") наши герои были почти счастливы. Они чувствовали себя этакими Робинзонами по собственному желанию. Большой безумный мир пульсировал где-то рядом, но неслышно. Его болезненные разряды не достигали их. Связь с миром, которую осуществлял Пятница-Леша, была орнаментальна и необременительна. Мысль о затянувшемся возвращении не столько терзала, сколько развлекала.
В понедельник утром вагон прицепили к составу на Москву. Вагончик тронулся... Три мушкетера, три товарища, три богатыря, три девицы под окном (здесь нас интересует не половое различие, но мотив ожидания будущего у литературных героев) налили. Пили нервно -- прислушиваясь к перестуку колес. Но нет, поезд бежал споро, проскакивая станции. Вздохнув с облегчением и поняв, что из мертвой полосы сортировочных станций они выбрались, мужики выпили уже расслабившись.
Дядя Саша проснулся на закате. Вагон стоял в степи. Один. Как выяснилось, где-то в районе Лужского рубежа.
Ночью Леша нашел состав, который шел обратно в Питер. Возвращение было молчаливым. Еще и потому, что водка кончилась, а последнюю протухшую колбасу пришлось выкинуть. Хуже всего было то, что деньги кончились вместе с водкой.
Утром во вторник наши герои обнаружили себя на той самой хорошо знакомой сортировочной на Балтийском. Проводник Миша с печалью посмотрел на дядю Сашу и Лешу, потом перевел взгляд на ведро с пустыми бутылками и столик, на котором, кроме жидкого чая (один пакетик на двоих) и полбатона черного, ничего не было. Махнул рукой и, соскочив с подножки вагона, медленно побрел в утренний туман.
Дядя Саша долго смотрел на его спину, пока было на что смотреть. Потом надел пиджак, посмотрел в зеркало -- естественно, все это время он не брился -- и отправился на телеграф давать телеграмму на последние деньги. "Срочно двести пятьдесят рублей до востребования Александру Павловичу Чижикову".
Деньги и правда пришли очень быстро. "Чижикову, до востребования", -- выкликал голодный Александр Павлович девушке на выдаче. "Все вы тут чижиковы", -- неожиданно зло сказала она.
Прощаться с Лешей дядя Саша не пошел. Купил билет в сидячий вагон на первый же поезд.
А Леша приехал в Подольск со своим вагоном только через месяц. Потому что его сначала отправили на финскую границу, потом увезли в Белоруссию. Потом у него в вагоне остановился цыганский табор, и у Леши даже возникла дикая идея остаться в таборе. Но цыгане объяснили, что Лешу могут взять, а вагон прицепить не к чему. Леше вагон стало жалко, и он его не бросил. Потом вагон хотел купить местный новый русский, но Леша вагон не продал -- он к нему уже привязался. Этот новый русский и прицепил Лешин вагон к составу, идущему на Москву. Вагончик тронулся...
Были, были времена, когда вся страна -- ну или почти вся -- ездила в командировки. Из Читы в Тбилиси, из Тбилиси в Кривой Рог, из Кривого Рога да во Владимир. Была даже, да сгинула, особая порода командированных -- невысокие пыльные мужчины с кипятильником наготове и палкой копченой колбасы в дипломате.Везде чужие и свойские со всеми -- они умели обживать с максимальным комфортом и плацкартный вагон, и зачуханный гостиничный номер. Что гнало их из теплого дома за тысячи километров в какую-нибудь дыру? А может, и дома у них не было... Может, не было женщин, которые бы их ждали... А может, наоборот -- им представлялось, что в любом Усть-Крыжополе в ожидании томятся прекрасные и несчастные женщины...
Порода выродилась, как выродилось само время, но отдельные представители, как всегда, остались. Главные их видовые признаки остались без корректировки: умение купить бутылку в занесенной снегом степи, талант искреннего общения с абсолютно чужими людьми и, конечно, надежда на чудо.
Так вот, эта история о чуде. Или исчезновении вагона. Адвокатам Дэвида Копперфильда просьба не беспокоиться -- плагиата здесь никакого нет.
У Семена Аркадьевича на старой работе -- крупном оборонном заводе -- остался приятель. Александр Павлович Чижиков. И подозреваю, не женись Семен на матери -- до сих пор бы колесил по просторам родины, чтобы спокойно выпить свои триста грамм в гостиничном номере.
Вот и недавно Александра Павловича Чижикова в очередной раз отправили подальше. На сей раз -- в Питер. На вагонный завод. Хорошая командировка. Там он и познакомился с симпатичнейшим Лешей из Подольска -- тот приехал на завод получать вагон для своей организации. Тем более что и в гостинице они жили на одном этаже. В общем, контакт наладился. Так, что даже и расставаться не хотелось, когда дела были закончены и пора было ехать домой. Билет, опять же, Александр Павлович Чижиков уже купил. По последней налили. И тут глаза у Леши зажигаются пламенем мысли, и он говорит:
-- Саш, а фиг ли тебе ночью сегодня ехать, когда я сегодня свой вагон получаю? Свеженький вагон, с иголочки. С проводником, постельным бельем, новенькими сортирами. Сдавай билет и поедем как Ленин -- в персональном пломбированном вагоне. Нас сегодня вечером подцепят к составу -- и тю-тю.
Логика дяде Саше понравилась, а как человек усталый и не очень молодой, он затосковал по комфорту. Тем более если сдать билеты и купить чего выпить, да в отдельном вагоне. Так что он в спешном порядке бежит сдавать билет, после чего мужики скидываются на стратегические запасы водки, пива и закусить.
В четыре часа дня в пятницу дядя Саша вместе с Лешей принимают сияющий краской и чистотой вагон. Загружают свой скудный багаж, выпивку с закусью, застилают себе постель свеженьким бельем. К вагону -- как и обещалось -- прилагается проводник Миша, славный такой парень, но несколько нетрезвый. Что даже и кстати, поскольку настроение было приподнятое. Два капитана на глазах трансформировались в трех мушкетеров. По какому поводу в новые стаканы и было налито. Тем более что вагон уже выкатили к воротам. Ветер странствий, что называется, стучит...
-- За знакомство, -- вежливо предложил Миша.
-- Встречный тост -- за сотрудничество! -- предложил Леша и пошел в туалет проверять, как действует система.
Налили по второй.
...Часа через два три мушкетера выглянули в окно и обнаружили, что продолжают находиться на территории завода. У тех самых ворот, которые должны были открыть два часа назад и без того самого маневрового паровоза, к которому вагон должны были прицепить.
Территория была пустынна, как будто после газовой атаки. Фигура Леши, отправившегося на завод за разъяснениями, воспринималась как лишняя подробность пейзажа. Спотыкаясь о рельсы, шпалы, плиты и собственные ноги, Леша побрел к тающему в вечернем тумане заводу. Чудесным образом на заводе никого не оказалось, кроме вахтера, но тот спал как мертвая царевна. Роль семи богатырей исполнил встретившийся вскоре разъяренный главный инженер, который бегал по коридору и матерился. Оказалось, на заводе давали тринадцатую зарплату. То есть часа два назад на заводе еще были трезвые, но теперь уже никого. Так что прицеплять вагон к маневровому, а уж тем более вызывать маневровый было некому. В субботу и воскресенье завод, естественно, не работал. Леша протрезвел, ужаснулся и упал на колени перед главным инженером прямо в коридоре.
Через полчаса главный инженер чуть ли не своими руками прицеплял новенький вагончик к маневровому -- оказалось, тот все это время стоял с другой стороны ворот. Но к машинисту не вовремя подошли ребята с завода, которые уже получили зарплату.
Так что вагончик тронулся. Застучали колеса, закачалась водка в стаканах, покатился со столика надкушенный соленый огурец. Мужики повеселели и налили еще по одной -- на дорожку. Леша объяснил дяде Саше Чижикову ситуацию: сейчас вагончик прицепят к одному из сборных составов и они покатятся в Москву. Миша включил в вагоне музыку: "Дорога, дорога, осталось немного..." Все посмотрели на начатую бутылку, с удивлением обнаружили, что не то что немного, а вообще ничего, и заменили ее на новенькую и полную.
Когда дядя Саша проснулся ночью, кругом была глубокая тишина. Вагон стоял на месте. Он выглянул в окно: большая луна висела над огромным пустым пространством. "Внимание, внимание! -- раздался прямо над головой гнусавый женский голос. -- Товарный состав принимается на первую. Повторяю"...
Дядя Саша вышел в тамбур покурить. Потом открыл дверь -- состава не было. Вагон стоял в чистом поле, как будто принесенный смерчем из Канзаса. Зато невидимая Бастинда опять покашляла в микрофон и гнусным голосом продолжала: "Маневровую бригаду на сортировку".
Дядя Саша с печалью подумал о маневровой бригаде, которая рыскала в этом темном и пустом пространстве в поисках сортировки. Он вернулся в вагон, подергал проводника Мишу. "Зина, не пыхти", -- сказал Миша и повернулся к дяде Саше спиной.
Утром Леша сказал, что пойдет искать сортировочную станцию -- а то есть шанс следующую ночь провести в поле.
-- Если не вернусь, считайте меня... -- начал он, но, увидев в глазах дяди Саши неподдельный ужас, поправился: -- Вернусь, не волнуйтесь, Александр Павлович.
Часа через четыре к вагону подкатил маневровый паровозик. Из окна весело выглядывал Леша.
-- Сейчас поедем на Московский. Там нас прицепят к составу. Нас зачем-то загнали на сортировочную Балтийского вокзала, -- объяснил он ситуацию.
Вагончик тронулся...
Следующие три дня дядя Саша, Леша и проводник Миша побывали почти на всех питерских сортировочных станциях. Обычно Леша утром уходил искать депо и за продуктами. Потом вагончик цепляли к очередному маневровому, и мирный стук колес запивался беленькой. "Идут самолеты, привет Мальчишу! -- говорил проводник Миша, наливая товарищам. -- Ползут теплоходы, салют Мальчишу. А полетят тепловозы -- киндык всем, что в переводе означает привет от арабских террористов". Пара дней, несмотря на их странность, были даже не лишены приятности. Наедине с пространствами, небом и водочкой (вот вам открытая дверь в экзистенциальное "ничто") наши герои были почти счастливы. Они чувствовали себя этакими Робинзонами по собственному желанию. Большой безумный мир пульсировал где-то рядом, но неслышно. Его болезненные разряды не достигали их. Связь с миром, которую осуществлял Пятница-Леша, была орнаментальна и необременительна. Мысль о затянувшемся возвращении не столько терзала, сколько развлекала.
В понедельник утром вагон прицепили к составу на Москву. Вагончик тронулся... Три мушкетера, три товарища, три богатыря, три девицы под окном (здесь нас интересует не половое различие, но мотив ожидания будущего у литературных героев) налили. Пили нервно -- прислушиваясь к перестуку колес. Но нет, поезд бежал споро, проскакивая станции. Вздохнув с облегчением и поняв, что из мертвой полосы сортировочных станций они выбрались, мужики выпили уже расслабившись.
Дядя Саша проснулся на закате. Вагон стоял в степи. Один. Как выяснилось, где-то в районе Лужского рубежа.
Ночью Леша нашел состав, который шел обратно в Питер. Возвращение было молчаливым. Еще и потому, что водка кончилась, а последнюю протухшую колбасу пришлось выкинуть. Хуже всего было то, что деньги кончились вместе с водкой.
Утром во вторник наши герои обнаружили себя на той самой хорошо знакомой сортировочной на Балтийском. Проводник Миша с печалью посмотрел на дядю Сашу и Лешу, потом перевел взгляд на ведро с пустыми бутылками и столик, на котором, кроме жидкого чая (один пакетик на двоих) и полбатона черного, ничего не было. Махнул рукой и, соскочив с подножки вагона, медленно побрел в утренний туман.
Дядя Саша долго смотрел на его спину, пока было на что смотреть. Потом надел пиджак, посмотрел в зеркало -- естественно, все это время он не брился -- и отправился на телеграф давать телеграмму на последние деньги. "Срочно двести пятьдесят рублей до востребования Александру Павловичу Чижикову".
Деньги и правда пришли очень быстро. "Чижикову, до востребования", -- выкликал голодный Александр Павлович девушке на выдаче. "Все вы тут чижиковы", -- неожиданно зло сказала она.
Прощаться с Лешей дядя Саша не пошел. Купил билет в сидячий вагон на первый же поезд.
А Леша приехал в Подольск со своим вагоном только через месяц. Потому что его сначала отправили на финскую границу, потом увезли в Белоруссию. Потом у него в вагоне остановился цыганский табор, и у Леши даже возникла дикая идея остаться в таборе. Но цыгане объяснили, что Лешу могут взять, а вагон прицепить не к чему. Леше вагон стало жалко, и он его не бросил. Потом вагон хотел купить местный новый русский, но Леша вагон не продал -- он к нему уже привязался. Этот новый русский и прицепил Лешин вагон к составу, идущему на Москву. Вагончик тронулся...
ИВАН ШТРАУХ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
