Даже в кризисные 90-е годы в НИИ нейрохирургии имени Бурденко делали уникальные, по международным меркам, операции на головном мозге. Сегодня в прославленном институте все самое лучшее — от оборудования до хирургов и менеджмента. Результат — тысячи спасенных жизней. О работе НИИ рассказывает заместитель директора, доктор медицинских наук, профессор Александр Потапов.Ольга Казанская: Александр Александрович, на ваш институт обычно последняя надежда, особенно после страшных автокатастроф.
Александр Потапов: Действительно, показатель нейротравматизма в России составляет 4 промили, то есть из тысячи россиян четверо ежегодно получают черепно-мозговые травмы — в результате дорожно-транспортных происшествий, нападений, бандитизма и т.д. Ежедневно это около 600 тысяч россиян. К сожалению, нейротравмы (сотрясение мозга, повреждение того или иного участка центральной нервной системы) — это удел молодой части населения и основная причина смерти и инвалидности людей в возрасте до 40 лет.
О.К.: И с этим ничего нельзя поделать?
А.П.: Можно, к примеру, соблюдая элементарные правила безопасного поведения на дорогах. На Тайване мотоциклисты не имеют права сесть за руль без шлема. Как только правило закрепили законодательно, в стране на 30% сократился показатель травматичности и смертности в результате дорожно-транспортных происшествий. В США, Канаде, Австралии, во многих европейских странах все пассажиры легкового транспорта обязаны пользоваться ремнями безопасности. В России такая культура пока не сложилась.
Многое зависит и от качества дорог. В России за их безобразное состояние никто не несет ответственности. Открытые колодцы, выбоины, не устраненные вовремя дорожными службами,— причины высокого травматизма.
Столь популярные в России старые иномарки сыграли с нами злую шутку. Садясь за неисправные машины, водители подвергают опасности не только свои жизни, но и жизни окружающих. Каждое утро СМИ должны бить тревогу, влиять на психику людей, твердя о том, что водители должны проверять состояние своего автомобиля, прежде чем сесть за руль.
О.К.: И все-таки все мы под Богом ходим. Если несчастье случилось — каковы ваши действия?
А.П.: В нашем институте используются новейшие достижения в области нейрохирургии, существующие в мире. Компьютерная томография, магнитно-резонансная томография, ультразвуковое сканирование позволяют врачу увидеть всю картину головного мозга, реальную анатомию глубинных структур (выявлять опухоли, кровоизлияния).
В частности, функциональная магнитно-резонансная томография позволяет понять, как реагирует мозг на движения любой части тела, какие структуры и области головного мозга активизируются, например, во время речи.
Раньше, когда этой техники не было, хирург, добираясь до очага повреждения, мог случайно задеть жизненно значимые области мозга. К примеру, отвечающие за движения, чувствительность, речь. Теперь мы видим на экране компьютера, где эти точки, и можем как бы обойти, локализовать их, добраться до опухоли или гематомы через менее значимые области. А следовательно, свести к минимуму риск хирургического вмешательства.
О.К.: Чем, помимо нейротравм, занимается институт?
А.П.: Традиционно НИИ имени Бурденко изучает такие важные направления, как сосудистая патология головного мозга (аневризмы, или повреждения стенок сосудов, кровоизлияния). В последние годы оперируем пациентов с патологией сосудов шеи. Эту проблему решаем совместно с кардиологами и сосудистыми хирургами.
Еще одно направление — нейроонкология, опухоли центральной нервной системы. При опухолях в глубинных структурах мозга также применяются компьютерные навигационные методы, которые помогают хирургу точно проникать к очагу, не повреждая окружающие ткани.
О.К.: То есть рак мозга сегодня — это не смертный приговор?
А.П.: Еще двадцать лет назад опухоли в стволовых и срединных (глубинных) областях мозга — там сосредоточены все жизненно важные центры, регулирующие дыхание, кровообращение, обменные процессы — не оперировали вообще. Летальность была очень высокой. Теперь же случаи смертности единичны.
О.К.: Насколько я понимаю, такого рода операции уникальны.
А.П.: Всего несколько хирургов в мире могут столь успешно оперировать, и директор нашего института академик Коновалов в их числе.
В нашем институте впервые стала применяться баллон-катетерная техника для внутрисосудистых операций (в случае разрыва мозговых сосудов или выпячивания их стенок, что мешает крови нормально циркулировать). Потом такую технику стали использовать во всем мире для операций не только в нейрохирургии, но и в других областях медицины. Автор этого метода академик Сербиненко в свое время был удостоен Государственной премии СССР.
О.К.: Мигрени, плохое самочувствие, вызванное магнитными бурями,— нужно ли бежать к врачу с этими недомоганиями?
А.П.: Чтобы под маской головных болей, якобы вызванных переутомлением, не скрывалась более серьезная патология, необходимо пройти соответствующее обследование.
О.К.: Сколько стоит обследование на томографе в вашем институте, какова стоимость нейрохирургических операций в России, каков порядок цен за рубежом?
А.П.: Обследование стоит около 1—2 тысячи рублей. Что касается операций, то в нашем НИИ они стоят около 30—50 тысяч рублей. За границей — $30—50 тысяч. Детей мы оперируем бесплатно. В НИИ предусмотрены льготы для малоимущих взрослых, а также для ветеранов и еще нескольких категорий населения.
О.К.: Недавно появились сообщения об операциях по пересадке головного мозга. «Голова профессора Доуэля» — это уже реальность?
А.П.: Буквальная пересадка мозга — это из области научной фантастики. Нельзя взять часть мозга и поместить его в голову другому человеку. Так же, как невозможно разработать протез мозга.
Речь идет о пересадке нервных эмбриональных клеток. Эти операции бывают эффективными при таких диагнозах, как болезнь Паркинсона, синдром «паркинционизма» (нарушение двигательных функций). Этот синдром может возникнуть в результате нейротравм, заболеваний центральной нервной системы. Он вызывается нехваткой нервных медиаторов. Эти медиаторы отвечают за то, чтобы наши движения были плавными, а не резкими, скованными, как у роботов. Когда клетки приживаются, они начинают продуцировать эти медиаторы.
Но мы редко используем метод пересадки эмбриональных клеток (у него слишком строгие показания). Чаще применяем стереотоксический метод. Суть его в том, что с очень высокой точностью при помощи специального устройства в структуры мозга вводятся электроды, которые стимулируют работу мозга. В ряде случаев возникает необходимость имплантировать стимулирующие устройства под кожу, чтобы воздействие на глубинные структуры мозга было постоянным. Операция позволяет уменьшить степень двигательных расстройств.
О.К.: Александр Александрович, появление новых методов лечения — это, конечно, замечательно. Но что нужно делать, чтобы не попасть к вам в институт? Иными словами, какова профилактика опухолей, других нейрозаболеваний?
А.П.: Природа опухолей — одна из самых больших загадок медицины. Причины могут быть самыми разными: поломка в генном механизме, вирусные инфекции, различные интоксикации, радиация.
Рекомендую не относиться легкомысленно к головным болям: они могут быть симптомом серьезной болезни. При стойкой мигрени нужно обратиться к невропатологу — он назначит обследование. Ухудшение зрения или слуха также может привести к беде. Компьютерная или магнитно-резонансная томография поможет установить причину недомоганий.
ОЛЬГА КАЗАНСКАЯ
