Архивная публикация 2005 года: "Зачем нам это надо?"

В тысячах километров от России, на границе Таджикистана, Узбекистана и Афганистана, лежат, забытые, десятки памятников советским солдатам, погибшим в Афганистане. В 1989 году, когда последняя, 40-я армия выходила из этой «дружественной» страны, наши солдаты забрали с собой все надгробные знаки, что стояли в местах гибели советских солдат. Вывезли их в Советский Союз, на Родину. Союза давно нет. А памятники солдатам, защищавшим его интересы, пылятся под солнцем таджикских степей.Монументы-невозвращенцы

Памятники нужны не павшим. Они нужны живым. Идея избита, но для нас как никогда актуальна. Потому что с нашей памятью опять «что-то не то». Поэтому те, у кого с памятью все в порядке, решили вернуть забытые надгробные знаки воинов-афганцев на нынешнюю родину — в Россию. Чтобы напомнить: кроме Великой Отечественной были у нас и другие войны. И в этих войнах гибли русские солдаты.

Памятники возвращают полулегальным путем (официальный договор с Таджикистаном и Узбекистаном о возврате памятников отсутствует). В Москву уже вывезено четыре надгробных знака.

Эти самодельные монументы — частичка мало известной нам войны, стыдливо названной интернациональной помощью. Иной раз они делались на скорую руку, из подручных средств. А иной раз — основательно. Очевидцы помнят импровизированный памятник советскому воину под Кандагаром, установленный у родника. Уверяют, что он действительно красив. До сих пор, собираясь за водой, местные говорят: «Пойдем к русскому солдату».

Надгробные знаки, сваленные на границе Таджикистана и Узбекистана, тоже очень разные. Тут есть хорошо сохранившийся памятник танкисту, сделанный из башни Т-55. Есть надгробный знак, стоявший на месте гибели водителя «Урала-375». Его смастерили из баранки автомобиля. А есть и классически простые — обычные стелы, сделанные из металлических листов, покрашенные серебрянкой и увенчанные красными звездочками. Таких — большинство. Состояние многих — плачевное.

Именно такой скромный памятник москвичу Виталию Маврину был первым доставлен в столицу. У этого надгробного знака и людей, связанных с его возвращением, своя история.

b«Наш Виталик — герой…»

Сержант Маврин был одним из первых в Пролетарском районе Москвы, кто погиб на афганской земле. Случилось это в августе 1982 года. Служить ему оставалось три недели.

Как говорит младший брат Виталия, Сергей, семья понятия не имела о том, что санинструктор Маврин служит в Афганистане. В письмах он об этом не писал. Мать и брат узнали о его гибели из извещения. В справочнике «Помни нас, Россия» о Виталии Маврине сказано: «Учился в шк. №2, в армию был призван Пролетарским РВК. В Кандагаре в/ч 71176. Обстоятельства гибели неизвестны. Награжден орденом Кр. Знам. (посм.)».

«О том, что памятник Виталику привезли в Москву, нам сообщили из районного Совета ветеранов, — рассказывает Сергей. — Мы даже сначала не поверили, что такое возможно. Мама плакать начала, хотя уже столько времени прошло. До этого нас никто особенно не вспоминал, и уж тем более не говорили, что, оказывается, брат — герой. Ведь на самом деле любой, кто погиб на войне, может считаться героем?»

Сначала московские «афганцы» предложили поставить памятник в музее школы, где учился Виталий. Школа отказалась: мол, это дела давно минувших дней, да и места у нас нет. Тогда мать солдата решила отдать памятник в Центральный музей Вооруженных сил, в «афганскую» экспозицию. Это оказалось весьма кстати: даже в Центральном музее армии экспонатов, связанных с той войной, дефицит.

Когда погиб Виталий, Сергею было всего 12 лет. Он плохо помнит похороны брата. Одно запомнилось навсегда: мать, чтобы избежать постоянно сочувствующих взглядов соседей, после гибели Виталика переехала в другой район Москвы.

Своего первого сына Сергей Маврин назвал Виталием. В честь брата.

Судьба Виталика-младшего не балует: в результате врачебной ошибки он переболел полиомиелитом. В школу не ходит, сидит дома. На это несчастье семьи погибшего воина-интернационалиста «ответственные лица» обратили внимание лишь тогда, когда в Москву прибыл памятник Виталию-старшему. Именно благодаря возвращению памятника Виталию Маврину о его семье заговорили в «высоких инстанциях». Нашли средства. Устроили мальчика в хорошую больницу.

Получается, дядя, погибший задолго до рождения племянника, сегодня помогает ему выжить. Сейчас 12-летний Виталик заново учится ходить.

Виталий-младший показывает мне фотографии из семейного альбома. Находит самое большое фото Виталия-старшего, гордо заявляет: «Это мой дядя. Он герой…» На мирных, довоенных, фотографиях Виталий Маврин — обычный парень. Кудрявые волосы. Открытый взгляд. Вот он на вечеринке с друзьями. Вот — в кругу семьи, с мамой. Вот — с симпатичной девушкой. Из фронтовых фотографий — всего одна. Мутная, переснятая с черно-белого подслеповатого фото: Виталий стоит со своим сослуживцем. Бодро улыбается: до конца службы остаются считанные дни. Снимок уже после гибели Виталия передали матери его друзья.

Все. Больше — никаких отметок в памяти. И тут неожиданное послание из прошлого — памятник из далекой южной страны.

Нам нужны герои, кроме «Антикиллера»

Почему именно этот памятник первым возвратился на родину? Говорят, это — случайность. Хотя, если приглядеться, в нашей жизни ничего случайного нет. Вывозить памятники из Средней Азии помогал афганцам Андрей Метельский, в прошлом тоже воин-афганец, а сегодня — депутат Мосгордумы.

— Самое большое количество памятников нашим ребятам осталось в Термезе и Кушке, — рассказывает Метельский «Профилю». — Они там просто небрежно брошены. Нам словно дают понять: та война — не война и ее герои — не герои. Сколько там памятников всего — никто не знает. Сотни. Не на всех есть таблички, многие от времени просто разваливаются. Когда нам пришла идея вернуть в Россию памятники павшим бойцам, то в первую очередь мы пытались разыскать памятники москвичам.

Почему? Недавно мы проводили соцопрос на улицах столицы. Спрашивали молодых, кого они считают современными героями. Знаете, что нам отвечали? «Бэтмен»! В лучшем случае — «Антикиллер». Здесь, в Москве, молодежь особенно цинична, оторвана от жизни. А ей нужны свои герои. Наши, российские. А это те, кто участвовал и участвует в недавних и текущих войнах. Москвичи особенно нуждаются в «своих» примерах…

А с фамилией Маврина у меня связаны особенные воспоминания. Виталий погиб в 1982 году. Я служил в той же части в 1985-м. Каждый день я проходил мимо этого памятника по нескольку раз. И просто автоматически запомнил эту фамилию. Я и представить себе не мог, что через двадцать с лишним лет после его гибели буду возвращать именно этот памятник из приграничной зоны.

— Как отнеслись к идее вывоза памятников местные жители там, в Таджикистане?

— Сначала они были настроены к нам враждебно. Так же они относились и к памятникам. Если памятник был сделан из цветного металла, то его уже нет: разобран и сдан в лом. Но со временем ситуация изменилась в лучшую сторону. Теперь местные сами нам звонят, помогают кое-какие памятники к отправке подготовить. Быстро переправить большое количество не получится, тут надо действовать по закону. Но сама политическая ситуация сейчас в Таджикистане не очень к этому располагает… Поэтому вывезено всего четыре надгробных знака.

— А кому еще три?

Пока тайна, потому что надо разыскать родственников этих бойцов. А это дело не быстрое. Многие говорят: «И на фига вам все это надо?» Отвечу: «Чтобы ребята — те, кто завтра пойдет служить, и те, кто служит сейчас, — знали: Родина не забывает своих солдат, что бы с ними ни случилось. Об афганской войне у нас как-то до сих пор не принято говорить. А между прочим, через четыре года будет 20 лет со дня ее окончания. Молодые должны понять: войну в Афганистане мы не проиграли, мы закончили ее достойно.

Наказуемая инициатива

Генеральный директор фонда «ВДВ-боевое братство» Александр Макеев служил в десанте. Это его идея — вернуть памятники из Таджикистана в Москву. Сама операция, как вскоре поняли инициаторы акции, таит в себе много проблем, о которых в начале пути они не догадывались.

— Просто взять и вывезти все памятники, брошенные в Таджикистане и Узбекистане, невозможно, — рассуждает Александр, — да в этом и смысла нет. Например, вывезли мы памятник Маврину, а его родственников искали больше года. Поэтому в нашем деле главное — не ошибиться: а вдруг вообще родственников не найти? Опять же — где хранить вывезенные памятники до того, как найдешь родственников? Да и на памятниках не всегда есть исчерпывающая информация о погибшем. Обычно пишут фамилию, даты рождения, смерти и звание. И даже не всегда — город, из которого боец призывался.

Особенно трудно находить родственников тех ребят, что погибли в начале афганской кампании. Тогда ведь вообще не принято было об этой войне говорить, вроде как мы ее и не вели. Многие данные до сих пор засекречены, и не каждый военкомат располагает нужной информацией. Да военкоматы помогать нам не обязаны: бывает, и там людей убеждать надо, что делаем мы нужное дело. У нас во всем присутствует бюрократическая волокита. Даже в добрых делах.

— Кто помогал вам там, в Таджикистане?

— Местные «афганцы». Мы очень плотно с ними общались, и дело сдвинулось с мертвой точки только благодаря личным, неофициальным контактам. Памятники нелегально поездом перевозят через границу. Поэтому называть имена людей, которым мы особенно благодарны за помощь, я не могу. Сами знаете: раньше мы были братскими республиками, а сейчас отношения между нашими странами неоднозначные. Конечно, мы мечтаем о том, чтобы там, где свалены сейчас памятники, нам выделили бы маленький участок. Мы привели бы памятники в порядок, расставили и потом постепенно перевезли бы в Россию. А так, вернув все их сюда одновременно, можно оказаться заложниками своей инициативы: эти памятники будут с таким же успехом гнить и разваливаться уже здесь, на российской земле. Как вариант — можно поместить эти памятники в школьные музеи, где учились погибшие ребята, или установить их на местах братских захоронений воинов Великой Отечественной. Одно ясно: оставлять их там в таком состоянии непростительно.

— Не жалеете, что все это затеяли? Ведь эта акция с каждым днем обрастает новыми проблемами: то памятники законно не вывезти из Таджикистана, то здесь им места нет…

— Мы хотим как-то расшевелить молодых, показать, что и среди наших современников есть примеры для подражания. А еще своей акцией мы пытаемся напомнить взрослым, что среди нас живут матери «афганцев», о которых забыли. Им нужна помощь, просто внимание. Зачем создавать фонды, пересылать деньги на счета, когда можно помогать конкретным людям, солдатским матерям?..