Родственники в Америке

Столетие назад белые колонисты считали музыку коренного населения Африки в лучшем случае варварством, а в худшем – активностью, которую следует пресекать, чтобы, собравшись вместе попеть-поплясать, негры не удумали в итоге затеять восстание.

Между тем музыка всегда была частью африканского быта в гораздо большей степени, чем когда-либо в Европе. Песнями и плясками сопровождались практически все занятия, начиная с пробуждения и до отхода ко сну. Даже богослужения Эфиопской церкви, одной из древнейших христианских церквей, не обходятся без танцев.

Слезы черной пантеры: 90 лет со дня рождения Нины Симон

Для Запада негритянская музыка так бы и оставалась чем-то чуждым и незнакомым, если бы в XVII веке не начались поставки чернокожих рабов в Южную и Северную Америку. Вместе с ними в Новый Свет перемещалась и музыка – часто она была единственным общим языком представителей разных народностей, угодивших в один «котел». В течение нескольких веков из смешения различных африканских традиций, а также местных американских и европейских элементов рождались новые формы музыки, такие как блюз в Северной Америке, самба в Южной, калипсо на Карибах, румба на Кубе.

Поначалу отношение белых к этой музыке было высокомерно-брезгливым. Так на первых порах воспринимался и джаз, зародившийся в конце XIX века в Новом Орлеане и быстро распространившийся по Соединенным Штатам. Однако джаз оказался сильнее предрассудков: прошло несколько лет, и его уже играли белые музыканты, а позже он и вовсе стал доминирующим жанром первой половины ХХ века. Из грубоватой уличной музыки джаз превратился в направление, передовые артисты которого вели музыкальный диалог с Рахманиновым и Стравинским.

Дело техники

Триумфальное шествие джаза по миру не обошло стороной и Африку. Если белые колонисты слушали его, следуя американской и европейской моде, то коренные африканцы распознали в джазе «свое, родное».

Успех джаза свидетельствовал: чернокожие способны сочинять и играть музыку, которую будет слушать весь мир. Воздействие джаза на Африку было и прямым, и опосредованным: кто-то пытался копировать американцев, но то, что получалось у большинства, было скорее соединением джазовых мотивов с традиционными африканскими. Кроме того, даже те, кто и не думал играть джаз, под влиянием моды постепенно переходили с народных инструментов на европейские, меняя 21-струнную кору на гитару, осваивая трубу или саксофон. Это вело к тому, что даже традиционная музыка Африки становилась более привычной для европейского слуха.

Мать и отец

Два артиста из ЮАР прославились на Западе раньше других африканцев: певица Мириам Макеба и джазовый трубач Хью Масакела.

В 1950-х Макеба пела в группах Manhattan Brothers и Skylarks, а также исполнила центральную роль в популярном мюзикле «Кинг-Конг». Желая большего, она отправилась в США и Англию, где ей покровительствовал известный певец Гарри Белафонте. В Америке Макеба выпустила несколько успешных пластинок, но власти ЮАР, взревновав к этому успеху (в стране тогда проводилась политика апартеида – жесткой расовой сегрегации), аннулировали паспорт певицы, а после ее выступления в ООН в 1963 году с призывом к мировому сообществу осудить апартеид и вовсе лишили гражданства.

Это лишь подстегнуло популярность Макебы, создав ей мученический ореол. Она стала первой мировой звездой африканской музыки, ее с уважением и любовью называли Мамой Африкой. Сыграла роль и эпоха – время «африканского пробуждения», обретения странами континента независимости, борьбы за права чернокожих в Америке.

Путь Птицы: 100 лет со дня рождения Чарли Паркера

Хью Масакела попал в Америку примерно в то же время, что и Макеба. Он был одержим джазом, и, соединяя этот стиль с зулусскими мотивами и белой поп-музыкой, Масакела снискал себе статус отца южноафриканского джаза. В 1968 году он прославился композицией Grazing in the Grass. В 1980-х песня Масакелы Bring Him Back Home (Nelson Mandela) стала международным хитом и гимном борьбы против апартеида.

Масштабный концерт в честь 70-летия Нельсона Манделы, в то время еще находившегося в тюрьме, способствовал интересу к африканской музыке. Он состоялся 11 июня 1988-го на лондонском стадионе «Уэмбли» и транслировался в десятках стран на аудиторию более 600 млн человек. В концерте участвовали как западные звезды той эпохи (Dire Straits, Стиви Уандер, Уитни Хьюстон, Стинг, Питер Гэбриел), так и артисты родом из Африки: Мириам Макеба, Хью Масакела, Рей Лема, Юссу Н’Дур, Салиф Кейта. Освобождение Манделы в 1990 году, торжества по этому поводу и его избрание президентом ЮАР в 1994-м также стимулировали спрос на африканскую культуру и музыку в частности.

Еще одним событием, повернувшим многих западных слушателей в сторону Африки, стал выход альбома американского певца Пола Саймона Graceland (1986), записанного при участии исполнителей из ЮАР: Лулу Масиелы, сестер Газа, ансамбля Boyoyo Boys Band и других.

Грезы о роскоши

Еще до успеха Макебы в середине 1950-х, в Америку отправился барабанщик из Ганы Кофи Ганаба, взяв себе псевдоним Гай Уоррен. До отъезда он играл в самой популярной ганской группе – The Tempos, чей лидер, Эммануэль Менса, был главным героем моднейшего стиля хайлайф, родившегося из смешения джаза, латиноамериканских ритмов и осиби – задорных песен ганских рыбаков. Название стиля, в переводе с английского означающее роскошную жизнь, возникло потому, что джаз в представлении ганцев символизировал эту самую dolce vita, и через его исполнение они как бы получали возможность приобщиться к ней.

История Нэта Кинга Коула: джаз, эстрада и расовые предрассудки Соединенных Штатов

Поиски роскошной жизни привели Ганабу-Уоррена в США, где он быстро сориентировался на местности. «Я мог хорошо играть джаз, но у меня было то, чего не было ни у кого другого, поэтому я начал играть африканскую музыку с небольшими вкраплениями джаза, а не джаз с небольшими вкраплениями африканского», – объяснял он позже.

В 1956 году он выпустил альбом Africa Speaks America Answers, знакомивший западную публику с ганским хайлайфом. Это была едва ли не первая попытка серьезного африканского высказывания в США. Пройдет несколько лет, и американские негры-джазмены массово ринутся на историческую родину, чтобы заново обрести утраченные корни. Они начнут переодеваться в африканские одежды и рассуждать о центральной роли Африки в развитии мировой цивилизации, но Ганаба-Уоррен был, по сути, первым, кто завел этот разговор. Однако имя этого пионера со временем затерялось среди громких имен американских мастеров, он стал скорее музыкантом для знатоков, чем для широкой публики.

Куда больше прославилась группа Osibisa, организованная в 1969-м саксофонистом из Ганы Тедди Осеем в Великобритании. В их песнях хайлайф смешался с роком, фанком и соулом, но все же Осей старался сохранять африканский колорит. Osibisa записала несколько крупных хитов, один из них знаком очень многим – песня 1976 года Sunshine Day.

Над страною звучит афробит

Из всех африканских стилей наибольшее влияние на мировую поп-музыку оказал афробит, изобретенный на рубеже 1960-х и 1970-х нигерийским мультиинструменталистом Фелой Кути.

Выходец из обеспеченной семьи, он побывал в Англии, где изучал музыкальную теорию в Тринити-колледже, и в США, где сильно политизировался под влиянием «Черных пантер».

Труба горит: 120 лет Луи Армстронгу

Вернувшись в Нигерию, Кути окрестил свою группу Afrika’70 и начал активно выступать и записываться, концентрируясь на социально-политических темах: бедность, постколониализм, «звериный оскал капитализма», лицемерие властей. Однако афробит больше славится не этим, а вводящей слушателя в транс музыкальной формой, представляющей собой смесь из фанка, джаза, хайлайфа, психоделического рока и традиционных ритмов народов йоруба. Это одновременно музыка и для танцев, и для ума.

Важную роль в создании афробита сыграл барабанщик Afrika’70 Тони Аллен, придумавший ключевой элемент стиля – фанковый, но не агрессивный, а мягкий, вкрадчивый ритм. Аллен сделал неплохую сольную карьеру, а также сотрудничал с Gorillaz и двумя другими проектами Деймона Албарна, лидера группы Blur: Rocket Juice & the Moon и The Good, The Bad & The Queen.

Душа камерунца

Камерунская макосса стала почти таким же известным на Западе брендом, как афробит. Все это благодаря саксофонисту Ману Дибанго и его хиту Soul Makossa – одной из самых часто сэмплируемых композиций в современной музыке. Ее простую и узнаваемую тему использовали многие поп-артисты – от Майкла Джексона до Jay-Z.

Макосса – соединение танцевальной музыки народности дуала плюс изрядная доза джаз-фанка. Помимо Soul Makossa Дибанго записал сотни песен и десятки альбомов, но именно она стала его визитной карточкой, а для многих – и символом африканской музыки.

Долгое время камерунский саксофонист был своего рода стержнем, соединявшим множество африканских, европейских и американских музыкантов. Благодаря своей виртуозности и гибкости он легко и плодотворно сотрудничал с сотнями различных артистов, от Питера Гэбриела до Шарля Азнавура, не лишая при этом свою музыку камерунской идентичности.

По велению диктатора

Один из самых популярных африканских стилей сукус известен на Западе благодаря таким конголезским певцам, как Папа Вемба и Канда Бонго Мэн. Он возник в 1960-х отчасти по политическим причинам.

До сукуса доминирующей музыкой в Конго была румба, занесенная с Кубы. Ее блестяще играл оркестр African Jazz под руководством Джозефа Кабаселе, известного также как Ле Гран Калле. Песня Кабаселе Independence Cha Cha стала едва ли не официальным гимном, когда в 1960 году Конго получила независимость от Бельгии. Кабаселе горячо поддерживал молодого лидера страны Патриса Лумумбу, но, когда тот был убит и власть перешла к полковнику Мобуту, музыканту пришлось отойти в тень.

Гений в лиловом тумане: 80 лет со дня рождения Джими Хендрикса

Мобуту начал кампанию по избавлению Конго (вскоре переименованного в Заир) от западного влияния. Фаворитом Мобуту был гитарист-виртуоз Франко и его оркестр OK Jazz, который смог так африканизировать полюбившуюся конголезцам румбу, что ее было почти не узнать.

Новый стиль назвали сукусом, от искаженного французского слова secousse (толчок, встряска). Ему, да и многим другим африканским стилям свойственно многократное повторение одной музыкальной фразы, вводящее слушателя почти что в состояние транса. Европейская музыка с ее постоянной сменой тем и погоней за разнообразием казалась Франко ущербной. Силу африканской музыки он видел в этой способности к неограниченной длительности, к свободному течению, словно бы отменяющему время.

Еще одной характерной особенностью сукуса и множества африканских направлений была тесная связь музыки с танцем, как правило, носившим то же название, что и музыкальный стиль. В большинстве регионов Африки музыка, под которую нельзя плясать или хотя бы пританцовывать, – нонсенс.

Денди из Конго

Другой популярной группой, игравшей сукус, была Zaiko Langa Langa. В начале 1980-х ее бывший участник Папа Вемба со своим новым коллективом Viva la Musica отправился покорять Европу. Его дебютный альбом 1988 года заметил популярный британский певец Питер Гэбриел и пригласил к сотрудничеству со своей только что основанной рекорд-компанией Real World. Эта компания раскрутила не только Папу Вембу, но и множество других африканских музыкантов.

Любитель вычурных нарядов, Папа Вемба стал одним из лидеров движения африканских денди. Они называют себя саперами (sapeurs, от слэнгового французского se saper – красиво одеваться).

В 1990-х, сделав сукус более резким и агрессивным, такие конголезские музыканты, как Коффи Оломиде, Генерал Дефао или группа Extra Musica, изобрели новый стиль, ндомболо. Он пришелся по вкусу черной молодежи в Африке и Европе, но старшее поколение обвиняло его адептов в грубости и вульгарности, так что некоторые видео Оломиде были запрещены в Конго, Сенегале, Мали и других странах.

Джаз в Астатке

Еще одним африканским феноменом стал эфиопский джаз, основоположником которого считается вибрафонист и композитор Мулату Астатке. Идея соединения двух музыкальных культур – афроамериканской и родной, эфиопской, пришла к нему, когда он учился в Лондоне и Нью-Йорке. Учился он на инженера, но общение с многочисленными африканскими музыкантами-эмигрантами привело Мулату к решению начать собственные музыкальные эксперименты. «В Эфиопии мы используем только четыре тональности и пять нот, тем не менее это очень развитая, очень сложная музыка. Чтобы передать ее, мне пришлось придумывать собственные последовательности аккордов, особым образом аранжировать инструменты», – объяснял Астатке.

Выпустив дебютную пластинку в США, Астатке вернулся на родину, но земляки поддержали его не так горячо, как нигерийцы Фелу Кути. Император Хайле Селассие I насаждал патриотическое творчество государственных оркестров. Существовали Оркестр Армии, Оркестр Полиции, Оркестр Охраны Императора. Но Астатке не сдавался и постепенно занял свое место в этой иерархии, оно было ближе к народной музыке: эфиопский джаз начал звучать на свадьбах, похоронах и т. п.

В конце 1990-х, с распространением моды на world music, пластинки Астатке стали переиздавать во Франции, а после того как режиссер Джим Джармуш включил его записи в саундтрек к фильму «Сломанные цветы» (2005), эфиоджаз, как стали называть этот стиль, обрел большую популярность в Европе и Америке. Астатке к тому времени было уже за 60.

Говоря об эфиопской популярной музыке, нельзя не упомянуть саксофониста Тешоме Метеку, в прошлом лидера группы Soul Ekos Band, а также певца, пианиста и композитора Гирму Бейене, записавшего ряд прекрасных альбомов в начале 1970-х, но с приходом военной диктатуры бежавшего в Америку и на много лет пропавшего для искусства, пока недавно, уже стариком, он не возобновил свою карьеру.

О чем поет баобаб

Ряд крупных звезд на международный рынок поставила и Республика Сенегал. Прежде всего это Orchestra Baobab, чья музыка сочетает западноафриканский стиль мбалах и кубинские мотивы.

Этот оркестр отпочковался от самого популярного в Сенегале коллектива 1960-х Star Band. Сам Star Band не стал широко известен за рубежом, в отличие от коллективов, которые он породил, среди них Super Star de Dakar и Étoile de Dakar.

Душа общества: 90 лет со дня рождения Рэя Чарльза

Со временем доля сенегальского в музыке этих ансамблей росла. Étoile de Dakar играли уже практически чистый модернизированный мбалах без латиноамериканского влияния. Из этой группы вышел, пожалуй, самый известный ныне сенегальский исполнитель Юссу Н’Дур. До сих пор по радио можно услышать большой хит из 1990-х песню 7 Seconds, записанную Юссу Н’Дуром со шведкой Неной Черри.

Прославившись на Западе, Юссу Н’Дур открыл на родине собственную студию звукозаписи. «Раньше основная часть денег, заработанных на записях африканцев, оставалась на Западе. Я хочу, чтобы деньги были у нас», – говорит он. Кроме того, певец некоторое время поработал министром культуры Сенегала.

Честь Сенегала за рубежом отстаивает также группа Touré Kunda. Живя в Европе с 1979-го и сотрудничая со звездами вроде Карлоса Сантаны, они не забывают родной край, записывая песни аж на шести африканских языках (волоф, фула и других), чтобы дать западным людям как можно более широкое представление об Африке.

Непослушные аристократы

Африканскую музыку принято представлять жизнерадостной или по крайней мере бодрой. Как правило, так и есть, но встречаются и исключения, например, то, что попадает в Европу и Америку из Мали. Это скорее печальные, меланхоличные, а порой трагически щемящие песни, и это два главных исполнителя: Салиф Кейта и Али Фарка Туре.

Салиф – альбинос благородных кровей, чей род восходит к основателю средневековой Малийской империи Сундиате Кейте. С его происхождением заниматься музыкой в Африке не принято, это скорее дело гриотов – представителей особой касты певцов и сказителей. Но Кейта пошел против воли родителей и в начале 1970-х присоединился к знаменитой в своей стране группе Super Rail Band – оркестру, учрежденному железнодорожным ведомством, музыканты которого считались госслужащими.

Затем у него появилась своя группа The Ambassadeurs, с которой из-за политической напряженности в Мали он переселился на Берег Слоновой Кости. К тому времени, когда Кейта в середине 1980-х объявился в Париже, у него уже была армия почитателей в Африке. Президент Гвинеи Секу Туре наградил его орденом за заслуги перед нацией.

В 1987 году Кейта выпустил первый альбом во Франции. Soro был сплетением печальных малийских мотивов, рока и фанка. Особенную популярность принес ему альбом Folon (1995), после которого Салиф стал настоящей мировой знаменитостью.

Майлз Дэвис: великий трубач, "злой и стильный"

Гитарист Али Фарка Туре тоже происходил из аристократической семьи, и музыкой заниматься ему было запрещено. Однако, как видно, из аристократов в Мали получаются неплохие звезды. Освоив гитару, он стал петь песни, которые западные критики окрестили малийским блюзом, а самого Фарка Туре – малийским Джоном Ли Хукером. «Когда я впервые услышал Ли Хукера, я подумал: какая же это американская музыка? Она африканская, я слышал ее с детства», – говорил артист.

Малийским Ли Хукером заинтересовался британский лейбл World Circuit, после того как радиоведущий Энди Кершо, наугад купив пластинку неизвестного ему африканца на парижской барахолке, поставил ее в эфир. Британцы принялись выпускать альбомы Фарка Туре, в том числе коллаборацию с американским блюзменом Тадж Махалом (1992), но подлинный успех пришел после пластинки Talking Timbuktu (1994), записанной совместно с гитаристом Раем Кудером и получившей премию «Грэмми».

Еще одним известным на Западе артистом Мали стал Тумани Дьябате. В отличие от Кейты и Фарка Туре, он был из касты гриотов и хранил верность традиционному африканскому щипковому инструменту – 21-струнной коре.

За звездой кочевой

Творчество любимцев западных критиков, ансамбля кочевников-туарегов Tinariwen, довольно близко к тому, что делал Фарка Туре, и по блюзовому настроению, и по культурно-географическим связям.

До того как прославиться на Западе в начале нынешнего столетия, Tinariwen существовали уже два десятка лет. Группа собралась в Алжире, но после туарегского восстания в начале 1990-х оказалась в Мали.

В музыке Tinariwen, построенной на национальных мотивах, европейцы видят самобытный, рожденный вне западной цивилизации африканский рок-н-ролл. Это стоическая музыка, передающая сдержанные эмоции жителей пустыни Сахара. В 2012-м за альбом Tassili туареги получили «Грэмми».

Португальское наследие

Еще один не то чтобы очень веселый африканский стиль – кабовердийская морна, которую прославила на весь мир «босоногая дива» Сезария Эвора. В его названии так и слышится английский глагол mourn (скорбеть), хотя на самом деле это португальское прилагательное morna (теплый).

Говорят, в прошлом это была довольно бодрая музыка, но она «заболела» печалью под влиянием португальского фаду, грустных, подчас даже тревожных песен. В отличие от фаду, печаль морны светла и легка, в ней даже слышатся жизнеутверждающие нотки, и именно это в сочетании с особенным голосом Эворы и ее харизмой сделало стиль популярным на Западе.

При упоминании Кабо-Верде (Островов Зеленого мыса) люди, как правило, представляют себе нечто зеленое и блаженное. На самом деле кабовердийская природа сурова, это вулканические и не очень-то богатые растительностью острова, перевалочный пункт на морских путях Атлантики. Жизнь там не сахар, и это важно для понимания настроения песен Эворы.

Эвора прославилась в 40 с лишним лет, и за это можно сказать спасибо моде на этническую музыку (world music), инициированную в 1980-х звукозаписывающей индустрией. До того рекорд-лейблы толком не знали, как преподносить европейской аудитории африканских артистов.

Босая царица маленькой страны: 80 лет певице Сезарии Эворе

Когда же началась мода на «всё этническое», продюсерам уже не надо было долго объяснять, зачем подписывать контракт с немолодой негритянкой, полжизни певшей в прокуренных портовых барах. Еще недавно на музыкантов из Африки и других регионов третьего мира смотрели, как на экспонат этнографического музея, теперь же – как на потенциальную звезду.

Вполне понятная особенность музыки бывших португальских колоний в Африке (Кабо-Верде, Анголы, Мозамбика) – сильное влияние бразильских стилей. Их отголоски слышны в песнях и Эворы, и самого известного на Западе ангольского певца Бонги (Жозе де Карвалью, также известного как Бонга Квенда и Бонга Ангола).

В Мозамбике из соединения местных традиций с португальскими и бразильскими мотивами в 1930-х родился стиль танцевальной музыки маррабента. Его авторство приписывал себе Диллон Джинджи, чья карьера на старости лет неожиданно вышла на мировой уровень, когда он стал почетным аксакалом в группе Mabulu, составленной в основном из молодежи.

В России же Мозамбик ассоциируется прежде всего с Африком Симоном, в середине 1970-х невероятно популярным благодаря своей песне Hafanana.

К западу от раи

Об алжирской музыке раи Запад узнал благодаря певцу Халеду, сделавшему сверхуспешную карьеру во Франции. Он поет не только на арабском, но и на французском. Пример тому – международный хит Aisha (1996).

Раи сложился в первой трети ХХ века в портовом городе Оране, откуда Халед родом. Это сладкозвучные песни, в которых певцам (шебам) аккомпанируют на барабанах. Песни могут быть как о любви, так и о социальных проблемах. С подачи Халеда раи стал напоминать восточную этноэстраду.

Помимо Короля раи, то есть опять-таки Халеда, есть и Принц раи – певец Шеб Мами, которого широкая аудитория знает прежде всего по дуэту со Стингом (песня 1999 года Desert Rose).

Разбуженная джазом Африка стала создавать новую музыку, начав с подражания Западу и дойдя в конце концов до того, что Запад начал подражать ей. Сначала американские джазмены осознали, что стержень их музыки – ее сложная ритмическая структура обязана своим существованием африканской музыкальной культуре, в которой именно ритм играет главную роль, а первостепенные для Европы мелодия и гармония скорее подчинены ему, а не наоборот. Затем стало понятно, что и рок-н-ролл, и фанк, и диско, рэгги, хип-хоп и танцевальная электроника всех мастей, то есть большая часть современной поп-культуры, питаются тем самым африканским ритмом, его многочисленными вариациями. Получается, что западная поп-культура обязана Африке не меньше, чем Баху с Моцартом.