• «Мне захотелось уйти в море»
• «Выбор, который нужно уважать»
• Балабанов, Ханеке и жизнь на барже

«Мне захотелось уйти в море»

– Вы впервые снялись в кино в десять лет в картине Аян Шахмалиевой «Это было у моря». А прославились уже в 13, блеснув в фильме Виталия Каневского «Замри, умри, воскресни», получившем «Золотую камеру» на Каннском фестивале. Были и другие звездные роли. И все же решили обратиться к режиссуре, выбрав для экранизации историю о том, как француженка бросает свою налаженную жизнь и нанимается на рыболовецкое судно в северных морях, где тяжело работают одни мужчины. Что вас заставило это сделать?

– Я действительно начала сниматься с десяти лет: было интересно и здорово. Но в какой-то момент возникло желание рассказывать истории своим языком, поделиться со зрителями собственным ощущением и видением мира. Это просто стало жизненной необходимостью. Сначала сняла короткометражную картину «Моя веточка тоненькая» – о смерти моей мамы. Пережив этот момент заново благодаря съемкам, я смогла перенести свои внутренние переживания и боль в экранные образы. И это помогло мне справиться с потерей близкого, любимого человека. Своего рода арт-терапия.

Когда я прочитала роман Катрин Пулэн «Лили и море», то увидела себя в главной героине. Личная история Катрин, которая все бросила и уехала на край света ловить рыбу, совпала с моим состоянием в тот жизненный момент. Мне тоже тогда хотелось все бросить, «уйти в море». Своего рода конфронтация с самой собой в экстремальных условиях, познание себя через трудности.

– Вы кардинально изменили свою судьбу, в двадцать три года переехав жить и работать из России во Францию. Спустя время снова решили бросить вызов себе?

– Мне было жизненно важно снять эту картину, как и короткометражку, чтобы самовыразиться. Кино – это язык, которым я владею. Это моя стихия. Благодаря такому самовыражению я могу продвигаться вперед. Справляться с внутренними переживаниями. Как художник, который пишет картины, или музыкант, или писатель…

– Для того, чтобы подготовиться к этому фильму, вы ходили на траулерах с рыбаками Бельгии, Франции, Исландии и Канады. Почему для съемок остановились на Исландии?

– Исландия соответствовала той атмосфере, которую я хотела создать в картине. Край света, с дикой и суровой природой, королевство потерянных душ. Кажется, что дальше ничего уже нет, Земля заканчивается. Во всей этой бесконечности особенно ощущается одиночество персонажей.

– Насколько для вас важно, что «Лили и море» – фильм о женщине, выживающей в сугубо мужской среде, о человеке, доказывающем свое право работать наравне с ними? Вы против строго очерченных мужских-женских ролей в жизни?

– Мне понравилось в книге то, что женщина внедряется в мужской мир и своим трудом, упорством завоевывает право быть там, где она хочет быть. Оставаясь тем не менее самой собой – женщиной. Ведь в какой-то момент жизни, когда гендерные проблемы уходят в тень, главными становятся чистые человеческие отношения.

«Выбор, который нужно уважать»

– Ваш фильм – своего рода триллер. В его основе загадка. Ничего не говорится о том, почему Лили бросила Францию и стала рыболовом. Это умышленный ход?

– Мне нравится оставлять свободу для интерпретаций. Не все нужно объяснять. Загадка, недосказанность дает возможность зрителю задаться своими личными вопросами. У героини в прошлом, естественно, была какая-то драма. Но ее необязательно раскрывать. Это сразу превращает историю во что-то банальное. В книге меня поразило то, что там нет никаких объяснений и открытый финал. Благодаря этому мы можем проецировать себя на этот персонаж. Эта свобода необходима зрителю.

– Велосипед в картине называется «Дух свободы», а корабль рыболовов – «Непокорный». Это неслучайно? Свобода – главное в жизни героини, и в этом посыл картины?

– Да. Это фильм о постоянном поиске и стремлении человека к свободе.

– Лили ради свободы отказывается от любви к мужчине, который предлагает ей быть с ним. Разве так может быть в жизни?

– Да, может. Это ее выбор. Для нее он важнее создания семьи, дома, рождения детей. Выбор, который нужно уважать.

– Вы считаете, что искусство способно изменить человека?

– Да. Когда мне было лет десять, я посмотрела фильм «Иди и смотри» Элема Климова, и в тот момент поняла, что такое война. Поняла весь ее ужас. Тем, кто видит в войне смысл, стоит посмотреть этот фильм. Он изменит их мнение.

– У вас потрясающий оператор – Тимо Салминен, известный по работам с европейскими мэтрами – братьями Аки и Микой Каурисмяки (он снимал и ваш короткий метр). Из чего вы исходили, выбирая оператора?

– Я нашла своего человека: мне нужен был оператор с особым поэтическим взглядом. Он к тому же северянин, финн, путешествовал по морям и океанам, этакий морской волк. У нас общие вкусы, взгляды. И еще, поскольку я была одновременно и актрисой, и режиссером, чувствовала, что могу ему довериться.

– Меня потрясли сцены ловли рыбы. Страшно смотреть в глаза умирающей и будто бы всё понимающей рыбы, на ее конвульсии. Вы хотели что-то сказать этим или просто стремились достоверно выразить труд рыболова?

– И то, и другое. С одной стороны, это столкновение со смертью прекрасного живого существа. Но с другой – часть работы рыболовов.

Балабанов, Ханеке и жизнь на барже

– Как актриса вы снимались у целого ряда знаменитых режиссеров. В частности, у Алексея Балабанова в фильме «Про уродов и людей». У дважды триумфатора Каннского фестиваля австрийца Михаэля Ханеке – в получившем главный приз Канна и номинированном на «Оскары» фильме «Любовь». У бразильского мэтра Фернанду Мейреллиша в картине «Калейдоскоп любви». Можно ли сказать, что кто-то из них вдохновил вас заняться режиссурой?

– Каждый по-своему чему-то меня научил, вдохновил, показал пример.

– Чему, например, научил Балабанов, а чему – Ханеке?

– Алексей Октябринович Балабанов показал пример честности, искренности, бескомпромиссности в искусстве. А Ханеке – любви к актерам. Но и холодного математического подхода. В том смысле, что у него все четко продумано заранее. Я, например, многое решаю на интуитивном уровне. У меня был написан сценарий, что-то получилось, что-то нет, что-то надо было вырезать, что-то добавить. Сценарий был живым материалом, способным к изменению. А у Михаэля такое невозможно: у него – какой есть сценарий, таким будет и фильм. И он очень трогательно относится к актерам. Но со съемочной группой у него все немножко как в армии: нужно строго следовать уставу.

– Кого вы любите еще из режиссеров?

– Я очень много смотрю кино. Мне интересно всё, даже плохие фильмы. Тогда я делаю вывод, что так нельзя снимать. Если назвать любимых режиссеров, то, наверное, это Тарковский, Ларс фон Триер (задумывается)… Их много. А еще мне очень нравится документальное кино.

– Ваш фильм – про рыболовов. Вы сами живете в Париже не в квартире, а на барже. Это случайное совпадение? И каково это – готовить обед, засыпать, просыпаться, обитая на воде, на корабле?

– Очень хорошо! Такое ощущение, что живешь внутри огромного кита. Мне нравится идея номадизма. Что в любой момент можно отдать швартовы, отправиться в путешествие, изменить жизнь.

– Куда-то уже плавали?

– Плавали. Но недалеко. Жизнь на барже мне нравится. Мы стоим в пригороде Парижа, Елисейские поля в пятнадцати минутах от моего корабля. В центре города больше туристических кораблей, а у нас поспокойнее.

– У вас двое детей. Они живут с вами? Собираются ли заниматься кино?

– Сыну двадцать один год, дочке пятнадцать. Они с детства живут на барже. Наиль, мой сын, сейчас занимается музыкой, но очень увлекается кино, мы вместе смотрим фильмы. Дочка, Дания, больше в спорте, она говорит: мне надоели артисты в семье! Ваши душевные переживания меня утомили (смеется). Хочу, чтобы у меня в жизни было все спокойно, четко, ясно, – хочет стать адвокатом.

– Но вы друзья?

– Безусловно.

– Видимо, вы планируете продолжить свою режиссерскую деятельность?

– Пока я немножко прихожу в себя после съемок. А дальше очень хочется снять документальный фильм: все свои личные проблемы я обозначила с помощью кинематографа, и теперь возникла потребность посмотреть на других. Мне сейчас интересно запечатлевать жизнь. Но это все равно будет мой взгляд.