Спрос на нефть и газ продолжит расти, а Россия останется в числе ведущих поставщиков этого сырья – такой прогноз в конце февраля дали аналитики ВР. По расчетам компании, к 2040‑му наша страна будет вторым после Америки экспортером газа с показателем 1,02 млрд кубометров в сутки. В нефтянке мы удержим третью позицию, пропустив вперед США и Саудовскую Аравию. Российский экспорт черного золота составит около девяти млн баррелей в сутки при уровне добычи 13,27 млн баррелей.

Перспективы мирового спроса на углеводородное сырье в ВР тоже оценивают оптимистично: если верить компании, он вырастет примерно на 30% за счет развивающихся экономик Китая и Индии, а в дальнейшем и стран Африки.

Но так ли это хорошо для России? Ставка на «высокую нефть» и вера в углеводородное благополучие не раз уже сыграли злую шутку с отечественной экономикой – достаточно вспомнить кризисы 2008 и 2014 годов. И это не говоря о том, что высокие цены на черное золото способствуют формированию рентной общественно-экономической модели, в которой ключевое значение имеет не производство общественных благ, а их распределение.

Обещанного ждать?

Сама возможность дать точный долгосрочный прогноз состояния углеводородного рынка многими экспертами ставится под сомнение. «Прогнозировать на столь длительный срок в бурно меняющемся мире с учетом развития технологий не имеет смысла. Этот прогноз будет пересматриваться еще десятки раз. Если посмотреть их (ВР. – «Профиль») прогнозы десятилетней и даже трехлетней давности, они были другие», – говорит директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин. По его словам, подобные расчеты делаются исходя из текущих тенденций мировой экономики, «но не факт, что эти тенденции сохранятся, скажем, через 15 лет».

Менее скептично на выкладки ВР смотрят в ИМЭМО РАН. По словам заведующего отделом экономической теории этого института Сергея Афонцева, в перспективе 2035–2040 годов спрос на энергоносители действительно будет расти. Но вот в каком объеме – предсказать очень трудно, признал эксперт.

Сегодня в мире существует серьезный дефицит энергоресурсов: около двух миллиардов жителей развивающихся стран не получают того объема энергии, который им необходим. Рост благосостояния этих людей неизбежно приведет и к росту спроса на энергию. Но вовсе не обязательно, что удовлетворяться он будет за счет углеводородов. Технологии меняются очень быстро – лет десять назад такой фактор, как возобновляемые источники энергии (ВИЭ), не принимался всерьез. А сегодня многие эксперты уверены, что к середине столетия именно ВИЭ будут доминировать в большинстве развитых стран и во многих развивающихся.

Новые энергетические технологии стремительно дешевеют. К 2016‑му солнечная энергетика подешевела в семь раз по сравнению с 2009 годом, напоминает директор Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов Георгий Сафонов. С 2013‑го ввод генерирующих мощностей на основе ВИЭ превышает ввод мощностей на ископаемом топливе. С 2030 года ожидается снижение затрат на ВИЭ еще почти на 80% и как следствие новый всплеск ввода генерирующих мощностей, работающих без использования нефти и газа. Сегодня в первой экономике ЕС – Германии – на долю ВИЭ приходятся около трети энергобаланса. К 2030 году правительство страны планирует довести этот показатель до 65%.

В данном направлении движутся не только развитые, но и развивающиеся страны – Китай уже стал лидером по внедрению солнечной и ветровой энергетики. Объем ввода этих мощностей в КНР к 2020 году должен достичь 300 гигаватт установленной мощности. Это вдвое больше установленной мощности, которая используется в пиковые нагрузки в России.

Собственно, и эксперты ВР в своем прогнозе отметили, что доля традиционных источников энергии составит примерно четверть энергобаланса, а главным катализатором роста спроса на черное золото станет не транспорт, как сейчас, а нефтехимия.

Несостоявшаяся диверсификация

Но независимо от динамики спроса (катастрофы не в счет) в ближне- и среднесрочной перспективе топливный сектор будет одним из локомотивов развития нашей страны – с этим согласны все опрошенные «Профилем» специалисты. Конечно, за несколько лет дешевой нефти в российской экономике наметились новые точки роста, но говорить о том, что они сформировались, а тем более стали драйверами экономического роста, нельзя.

Вот подтверждение: в 2017 году продукция ТЭК в структуре российского экспорта в дальнее зарубежье превысила 63% – эту цифру в своем докладе привела Федеральная таможенная служба (ФТС). При этом физический объем топливно-энергетических товаров вырос на 1,7%, а стоимостной за счет подорожания нефти – на 27,1%.

Здесь надо отметить, что в структуру несырьевых поставок у нас входят пиломатериалы, удобрения, стальные полуфабрикаты, чугун, алюминий, никель и т. д. То есть то, что называют полуфабрикатами или продукцией первичной переработки. «Вторая позиция [после сырья и полуфабрикатов] – это оружие, и это всего лишь 5–6% от российского экспорта, – говорит директор Института национальной стратегии Михаил Ремизов. – Разница между первой позицией и второй очень большая».

Кстати, подорожавшая за последний год нефть уже начинает давить на горло российским несырьевым экспортерам. Причина в том, что позитивные тенденции в обрабатывающей сфере были связаны в первую очередь с эффектами девальвации рубля 2014–2015 годов. Но рост нефтегазовых доходов укрепил нашу валюту, и это стало «съедать» конкурентные преимущества в других секторах. По словам Сергея Афонцева, эта тенденция ставит под угрозу достижения последних лет по наращиванию экспорта продукции высокой степени переработки в Китай и ряд других развивающихся стран. А чтобы сохранить наметившиеся тренды, нужны «достаточно активные меры экономической политики на национальном уровне и активные действия по заключению торговых соглашений с ключевыми странами-партнерами».

Проклятие скважины

В то же время дорожающая нефть и ТЭК вполне могли бы оказаться неплохими стимулами для целого ряда производственных отраслей. «Рост цен сделает возможным освоение шельфовых месторождений, а это новые группы технологий, – считает Михаил Ремизов. – Если все это делать на базе отечественной промышленности, инжиниринга и прикладной науки, это колоссальный импульс роста. Плюс стимул для смежных отраслей: судостроение, машиностроение».

Правда, чтобы такая схема сработала, надо отойти от принципа, которым наши сырьевики и чиновники руководствовались в нулевых: «продадим нефть и газ, а на вырученные деньги все, что нужно, купим за рубежом». К сожалению, опыт показывает, что чем лучше ситуация в нефтегазовом секторе и чем выше доходы от продажи углеводородов, тем меньше становится поддержка несырьевых отраслей. Понятно, ведь если можно обогащаться за счет мировой конъюнктуры, то зачем тратить силы и средства на промышленную политику? Последние лет 18 этот подход сильно мешал развитию отечественной экономики, и будет печально, если он продолжит действовать в следующем политическом цикле.

Нефть без санкций – деньги на ветер

Как бы то ни было, нефтянка больше не сможет быть локомотивом экономического роста, как в нулевых. Причина первая – цены. Баррель, стоящий больше ста долларов, – мечта из разряда несбыточных. Даже нынешний уровень 60–65 долларов – это результат соглашения ОПЕК о сокращении добычи. Такая цена оптимальна, она позволяет ключевым игрокам сохранять уровень добычи и инвестировать в разработки. В то же время она не дает бурно развиваться дорогим и сложным проектам вроде разработки битумных песков в Канаде или глубоководной добычи в Бразилии, тем самым ограничивая предложение на рынке.

Вторая причина – положение дел в отечественной нефтянке, нуждающейся в структурной перестройке и серьезных инвестициях. Ведь не секрет, что большая часть вновь открываемых месторождений представляет собой трудноизвлекаемые запасы с гораздо меньшей маржой, чем у западносибирских месторождений.

Но беда в том, что даже нынешний уровень нефтегазовых цен вполне допускает инерционную модель развития с сохранением рентного характера экономики.

Впрочем, есть обстоятельство, способное поспособствовать тому, что российские элиты активнее займутся экономическими преобразованиями, – конфликт с Западом. В обозримой перспективе США и ЕС просто не будут продавать нам некоторые виды товаров и технологий. «Санкционное давление дает шанс, что ориентация на внутренний рынок и импортозамещение наберут обороты, – полагает Михаил Ремизов. – Все идет медленнее, чем хотелось бы, но все-таки есть позитивная динамика по разным отраслям».

В долгосрочной перспективе может начать действовать куда более значимый стимул: по оценкам отраслевых экспертов (и российских, и западных), в 2035–2045 годах будет достигнут пик спроса на традиционные энергоносители, прежде всего на нефть, после чего начнется спад. Банки перестанут кредитовать разработки трудных месторождений. Производители с низкой себестоимостью начнут выдавливать с рынка поставщиков с высокими издержками и т. д. Это будут уже не конъюнктурные колебания, а новая экономическая реальность.