Как российская экономика будет оправляться от последствий коронакризиса

Глава ООН высказался не совсем корректно: в 1945 году скорая победа антигитлеровской коалиции была очевидна, а в борьбе с пандемией мы только надеемся на перелом. У нас появилось оружие против заразы, но надо еще произвести его в нужном количестве.

Так и экономисты: начинают рассуждать о том, что в 2020-м мировая экономика достигла дна, а теперь оттолкнется от него, и... И сразу же оговариваются: до проведения массовой вакцинации любые прогнозы по росту или падению ВВП, динамике валют, безработице и т. д. будут весьма условны.

Не до конца упали?

В нашем случае ситуация усугубляется тем, что мы не можем точно оценить масштабы потерь. Согласно официальной статистике (Минэкономразвития, Росстат), падение ВВП по итогам 2020 года составит не более 3,8–3,9%. Некоторые экономисты с этим согласны, другие уверены, что «просадка» окажется гораздо глубже.

Так, заведующий Лабораторией структурных исследований РАНХиГС Алексей Ведев полагает, что «лучшим итогом» для нас станет падение ВВП на уровне 5%. Директор Института стратегического анализа компании FBK GrantThornton Игорь Николаев тоже находит прогноз Минэкономразвития в минус 3,9% ВВП излишне оптимистичным и дает оценку в минус 5–6% ВВП.

Что будет дальше – вверх, вниз или на месте, – зависит от целого набора факторов:
– эпидемиологической ситуации и эффективности системы здравоохранения;
– структурных особенностей российской экономики;
– эффективности социально-экономической политики властей;
– внешней конъюнктуры.

Очевидно, что первый пункт является самым значимым, поскольку пандемия продолжается и по-прежнему «давит» рост в большинстве стран. «До массовой вакцинации мы будем видеть либо сползание вниз, либо стагнацию экономики, – пояснил «Профилю» советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. – Как только будет вакцинировано хотя бы 60% населения (с учетом того, что какая-то часть переболела и обладает иммунитетом), правительства смогут снять ограничения, и тут же начнется восстановительный рост, который может быть достаточно энергичным».

Многие эксперты уверены, что важным драйвером этого роста станет сфера услуг: бизнес-услуги, общепит, туристический сектор. Именно здесь предприниматели максимально быстро среагируют на снятие ограничительных мер и начнут возвращать утраченные позиции.

Этого роста ждут, на него надеются. Европейский Центробанк и Еврокомиссия еще осенью прогнозировали на 2021-й увеличение ВВП на 5%, правда, к Новому году оценку скорректировали до 4%, но и это позволит отыграть больше половины прошлогоднего падения. Цены на нефть на новостях о вакцине уже подскочили до $55 за баррель.

Только разговоры о будущем восстановлении слегка напоминают дележку шкуры неубитого медведя, ведь сроки возможного перелома в борьбе с пандемией очень размыты. Чаще всего говорят о второй половине 2021 года, но, как иронизирует Сергей Хестанов, это может быть и 1 июля, и 31 декабря.

Быть не таким, как все

Фактор номер два – это структура отечественной экономики и связанные с ней проблемы. Если кто-то забыл, то прирост ВВП в 2019 году у нас без всякой «короны» замедлился до 1,3%. Власти ломали голову, как бы его разогнать, но не придумали.

Доля малых и средних предприятий (МСП), которые господствуют в сфере услуг, у нас тоже очень мала. Так, вклад МСП в отечественный ВВП составляет порядка 20%. Для сравнения: во многих странах Восточной и Западной Европы аналогичный показатель превышает 60% либо приближается к этой цифре.

Зачистка с перспективой: что хорошего принесла пандемия российской экономике

Справедливости ради, в разгар пандемии наши структурные особенности стали конкурентным преимуществом. Из-за скромной доли малого и среднего бизнеса российская экономика просела не так сильно, как экономики остальных развитых государств. Согласно предварительным оценкам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), «с плюсом» прошлый год закончил только Китай (его рост замедлился, но не ушел в минус), меньшие, чем у нас, темпы падения были у Южной Кореи, Турции, Индонезии. С США и Австралией мы идем практически в ногу. Зато остальные страны G20 пострадали сильнее: экономика Великобритании упала более чем на 10%, Индии – на 10%, во Франции и Италии – около минус 9%. В Германии – порядка минус 6%.

Но на стадии восстановления преимущество превращается в порок – не будет у нас важного драйвера роста в виде сферы услуг. Да, кажется, государство не слишком на него и рассчитывало – по крайней мере, во время карантина власти не очень заботились о поддержке МСП, предпочитая сохранять деньги в кубышке Фонда национального благосостояния (ФНБ). В результате, по словам шеф-аналитика компании «ТелеТрейд» Петра Пушкарева, восстановительный рост в России будет заметно медленнее среднемирового.

«Внизу осталось слишком мало свободных денег, почти все они собраны где-то выше – в бюджете, в Фонде национального благосостояния, в подушке резервов ЦБ, – говорит эксперт. – С сырьевыми отраслями дело пойдет на лад скорее, а несырьевые, технологичные производства и наиболее пострадавшая сфера услуг будут провисать».

Подъем в сфере услуг должен поддерживаться потребительским спросом, а у нас это еще одна болевая точка. Доходы населения падали с 2013 года; на пике пандемии государство не решилось на масштабные меры поддержки граждан, так что по итогам 2020-го снижение реальных располагаемых доходов может составить 4–5%. Такую оценку дает Игорь Николаев, подчеркивая, что «если мы в ноль выйдем (по ВВП) в следующем году, это уже будет хорошо».

Еще один вызов для российских предпринимателей – это окончание налоговых и кредитных каникул и необходимость расплачиваться по старым долгам. Из-за этого, по словам Пушкарева, почти половина предпринимателей оценивают шансы сохранить свой бизнес как 50:50. Чтобы исправить безрадостную картину, правительству надо бы развернуть схему финансовых потоков «деньгами вниз», чтобы у компаний были средства для развития, выплаты зарплат.

Заграница нам поможет

Зато с внешней конъюнктурой пока все очень даже неплохо. Евросоюз надеется на рост в 4%, там действует мощная программа субсидий для реального сектора в размере 1,3 трлн евро. Предполагается, что частное потребление граждан в среднем по ЕС подрастет на 4,3%, внешнеторговые обороты увеличатся на 6,3% по импорту и на 6,5% по экспорту. А Европа – один из ключевых торговых партнеров Российской Федерации. Следовательно, будет спрос на отечественные углеводороды и другое сырье.

Экономика США, которая пока является одним из локомотивов для всего мира, восстанавливается еще быстрее, чем европейская. Второй локомотив, Китай, по прогнозу МВФ, покажет рост порядка 8%. «Значит, конъюнктура сырьевых цен может улучшаться, и не только по нефти: цены на железную руду уже на 8-летних максимумах, никель на 20% дороже докризисных уровней, медь – почти на 25%», – говорит Петр Пушкарев.

Америка после всего

Некоторую нервозность вызывают политические дрязги в Соединенных Штатах – как бы все это не повредило восстановлению хозяйства страны. Но эксперты говорят, что пока беспокоиться рано, финансовая система и промышленность Америки имеют очень большой запас прочности. Как отметил Сергей Хестанов, в прошлом США и Европе приходилось переживать политические и социальные потрясения, пусть не такие, но соизмеримые по масштабам с теми, которые наблюдаем сейчас.

В Штатах на протяжении 1960-х годов была целая череда протестов на расовой почве, перераставших в массовые беспорядки, погромы и столкновения с полицией. В 1962-м президент Кеннеди объявил военное положение в штате Миссисипи и ввел туда 30 тыс. военных, было двое погибших и 375 раненых. В 1965 году в пригороде Лос-Анджелеса негритянские экстремисты устроили погромы, в ходе которых погибли 34 человека и больше тысячи получили ранения. Ущерб оценивался в $40 млн. Затем был бунт 1967 года в Детройте – 43 погибших, до 500 раненых и около 2 тыс. разрушенных зданий. В 1968-м после убийства Мартина Лютера Кинга беспорядки охватили примерно 100 городов, в ходе столкновений с полицией погибло до 20 человек.

В Европе можно вспомнить «Красный май» 1968 года во Франции («желтые жилеты» в сравнении с этим – детский лепет), «Немецкую осень» 1977-го, устроенную «Фракцией Красной армии», действия «Красных бригад» в Италии. Но экономики Старого и Нового Света справились.

В конце концов в Америке все устаканится, будет сформирована новая администрация, куда войдут бюрократы с солидным опытом. «Американские демократы настроены на большую порцию экономической помощи, – рассуждает о перспективах США Сергей Хестанов. – Понятно, что в будущем за это придется расплатиться инфляцией, но в моменте это подстегнет экономический рост и поможет в том числе нам, поскольку экономическая активность автоматически увеличит спрос на нефть».

Скрытая угроза

Отдельная и весьма суровая тема российской экономики – это безработица. Как заметил директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Владимир Гимпельсон, имеющейся на сегодня статистики «критически недостаточно» для оценки проблемы.

Число банкротов в 2021 году вырастет в геометрической прогрессии

Безработица, которую российское статистическое ведомство подсчитывает по методике Международной организации труда (это делается на основе анкетирования граждан), выросла с 4,6% до 6,4%. Некритично, если все именно так. «Когда начался COVID, Росстат столкнулся с тем, что не может проводить свои обследования в старой системе, – отмечает Гимпельсон. – Они перешли на телефонный опрос, у них «поехала» выборка, они упростили анкету и в результате получили совершенно другую методологию, которая несопоставима с докризисной». То есть названные цифры могут быть корректными, а могут и нет.

Росстат сообщал, что количество официально зарегистрированных безработных с апреля выросло в пять раз – это произошло, в частности, из-за увеличения пособий. Помесячные данные, публикуемые ведомством, агрегируются на основе сведений, предоставляемых крупными и средними компаниями (включая бюджетный сектор). Здесь все не так уж плохо, но, как замечает Владимир Гимпельсон, в этом секторе трудятся лишь 32 млн человек из 72 млн занятых по всей стране. Еще 40 млн человек работают в секторе малых и микропредприятий. Именно они больше всего пострадали от коронакризиса, но «статистическая система в ее нынешней конфигурации этого практически не видит». А увидит, скорее всего, в будущем году. Так что нас могут ожидать весьма неприятные сюрпризы. В общем, победа над ковидом не гарантирует нам экономический взлет и исцеление болячек российской экономики.