Миссия невыполнима: как российской экономике выжить без нефти и газа

Лукавые цифры

Российской экономике придется как-то реагировать на эти вызовы. Впрочем, власти страны с начала нулевых твердят о необходимости «слезть с сырьевой иглы», провести реиндустриализацию, перевести экономику на инновационные рельсы и т. д. Только пока как-то не получалось. Но может выйдет на этот раз?

Туда, но не обратно: спрос на нефть не вернется на докризисный уровень

Пока основные надежды связаны с анонсированным планом правительства по восстановлению экономики – он рассчитан на два года и оценивается более чем в 5 трлн рублей. В документе 500 пунктов по девяти направлениям, среди которых запуск инвестиционной активности, поддержка малого и среднего бизнеса, меры по стабилизации рынка труда. Там же, по словам премьера Михаила Мишустина, говорится и о формировании инновационной несырьевой экономики. Но если взглянуть на заложенные в плане показатели роста ВВП в 2,5%, станет понятно, что никакого инновационного рывка не будет. Ведь, по прогнозу Минэкономразвития, падение в этом году составит 5%, а конъюнктурный отскок в 2021-м – 2,8%. То есть больше, чем заложено в плане! И благодарить за этот рост надо не наш кабинет, а власти Соединенных Штатов, ЕС и Китая, которые своей экономической активностью подогревают сырьевые рынки. Стоит энергоносителям подорожать, и вот вам искомый рост в 2–2,5%.

И так во всем: заявленные меры властей по поддержке малого и среднего бизнеса эксперты оценивают как попытку сохранить то, что есть, но не как стремление создать что-то новое. Это же относится и к громким инициативам вроде налогового маневра в IT-индустрии. Напомним, президент Владимир Путин по итогам совещания по развитию отрасли связи и информационных технологий предложил снизить страховые взносы для IT-компаний с 14% до 7,6%, а налог на прибыль – с 20% до 3%. Также глава государства поручил кабинету проанализировать условия работы IT-компаний и подготовить комплексный план поддержки отрасли, включив его в общенациональный план восстановления экономики. Это здорово, но по факту речь о том, чтобы Россия не растеряла то, что имеет. Ведь, как отмечали на совещании представителей самих IT-компаний, выручка разработчиков программного обеспечения с середины апреля в годовом исчислении упала на 39%, и без господдержки фирмам попросту грозит банкротство, а их специалисты могут уехать за рубеж.

Либералы против государственников

А существует вообще ли шанс на построение в РФ несырьевой экономики, и какие рецепты для этого есть? В экспертном сообществе доминируют два основных подхода к решению проблемы – условно либеральный и условно государственнический. Первый (в общих чертах) предполагает резкое снижение участия государства в управлении экономикой, проведение новой приватизации, поощрение частного предпринимательства, максимальное открытие страны для иностранных инвесторов, капиталов и технологий, которые и станут основой для построения новых несырьевых отраслей. Еще предлагается пересмотреть систему бюджетных расходов путем сокращения ассигнований на силовые ведомства в пользу науки, образования и здравоохранения и т. д.

Обеднеют ли нефтяники из-за коронакризиса

Вроде логично, но есть несколько «но». Например, необходимым условием привлечения западных инвестиций и технологий является снятие западных санкций. А это вряд ли возможно без корректировки политической системы РФ и выполнения ряда требований, в том числе возврата Украине Крыма. Кроме того, опыт приватизации 90-х говорит, что открытие дверей иностранному капиталу само по себе не гарантирует притока прямых инвестиций и технологий. Напротив, этот капитал может стать одним из драйверов деиндустриализации. Если верить докладу Счетной палаты «Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993–2003 годы», в ряде случаев американские инвесторы приобретали высокотехнологичные российские предприятия с целью их последующего банкротства, чтобы избавиться от нежелательных конкурентов.

Правда, имеется положительный опыт работы сборочных производств (автомобили, бытовая техника), которые иностранцы стали открывать в России с начала 2000-х. Но, как отмечал заведующий Лабораторией структурных исследований РАНХиГС Алексей Ведев, «промышленная сборка не очень экспортноориентирована», поскольку крупные компании «дают лимиты на производство», а экспорт, если он есть, ориентирован на бывший СССР.

Другой, государственнический, подход предполагает ставку на госинвестиции и реализацию с их помощью мега-проектов – инфраструктурных, промышленных, образовательных и т. д. Они потянут за собой все остальное – бизнес, новые отрасли. Собственно, этими проектами власти РФ и пытаются заниматься последние несколько лет. Но, если проанализировать структуру сделанных инвестиций, окажется, что они направлены не на трансформацию сырьевой модели, а на ее консервацию. Поскольку больше всего средств вкладывалось как раз в разработку новых нефтегазовых месторождений, строительство трубопроводов и т. д. Вдобавок есть вопросы к эффективности госвложений. «Если мы будем развивать государственные инфраструктурные проекты и эти проекты станут реализовывать госкомпании, то деньги будут просто перекладываться из одного кармана в другой с завышенными расходами и крайне низким мультиплицирующим эффектом», – говорит Алексей Ведев.

Впрочем, виновников, которые снова и снова делают ставку на развитие ТЭК, понять можно – трудно ломать то, что уже несколько десятилетий является экономическим хребтом госсистемы. Лучше уж сохранять модель, которая обеспечивает хоть какой-то рост и стабильность. Тем более отраслей, способных заменить «нефтянку» здесь и сейчас, у нас в общем-то нет. Скажем, в условиях кризиса неплохо показали себя сельское хозяйство и пищевая промышленность (последняя демонстрировала рост даже в условиях карантина). Но доля их слишком мала. По данным ФТС, в 2019 году продтовары и сельхозсырье, вместе взятые, составили лишь 5,85% от объема российского экспорта. К слову, самые крупные статьи помимо углеводородов – это металлы (8,87%) и продукция химической промышленности, т. е. минеральные удобрения (6,39%). И то, и другое, пусть не сырье в чистом виде, но продукция низкой степени переработки.

Голубое топливо «зеленой» экономики

Доктор экономических наук, советник гендиректора ООО «Газпром экспорт» Андрей Конопляник в рамках конференции «Россия без нефти: рецепты выживания» предположил, что драйвером инновационного развития для нашей страны мог бы стать... сам ТЭК. Только для этого его нужно встроить в формирующуюся систему низкоуглеродной декарбонизированной экономики Евросоюза. Это позволит решить сразу две задачи: сохранить доходы отрасли и сформировать новый технологический уклад, проще говоря, построить ту самую экономику будущего, основанную на новых технологиях и знаниях. Правда, в ее основе снова будет лежать углеводород – природный газ.

Почему нефтяные трейдеры игнорировали новую сделку ОПЕК+

Сегодня основные сферы применения голубого топлива – это электроэнергетика и химическая промышленность. Но завтра метан может стать сырьем для производства водорода, которому в «зеленой» экономике отводится роль важного энергоносителя. Главное, чтобы это производство шло без выброса СО2.

Есть несколько основных промышленных способов получения водорода:

– методом электролиза из воды;

– из метана методом его паровой конверсии (т. н. паровой реформинг метана);

– из угля пропусканием паров воды над раскаленным углем при температуре около 1000ºС;

– из биомассы термохимическим или биохимическим способом.

Сейчас экологически озабоченные чиновники Евросоюза ратуют за электролиз как самый чистый метод, ибо при нем не выделяется углекислый газ. Но, как поясняет Андрей Конопляник, «чистым» является электролиз как таковой, а предыдущие звенья производственной/энергетической цепочки вполне себе углеродоемкие и предполагают выбросы СО2. Кроме того, электролиз примерно в 10 раз более энергоемок, чем процесс получения водорода из природного газа.

Итак, паровой реформинг метана дешевле, но дает нежелательные выбросы, поэтому в конце технологической цепочки нужно «пристроить» систему улавливания и захоронения СО2 (CCS). А это добавляет 20–40% к затратной смете. Но уже сейчас, по словам Конопляника, «есть определенные наработки в кооперации с европейскими институтами и компаниями» по производству водорода из метана без доступа кислорода, а значит, и без выброса СО2. В итоге получаются водород и твердый углерод, который, если его вычленить, можно использовать в шинной промышленности, в атомной энергетике и т. д.

«В этом я вижу сближение наших коммерческих интересов, которые, может быть, перевесят те политические интересы, которые объединяют Европу и США и которые построены на понятии «лояльность», – резюмирует эксперт.