Отечественная экономика много десятилетий имеет сырьевую направленность. От экспорта углеводородов зависят и темпы роста ВВП, и способность государства выполнять социальные обязательства.

Без средств к существованию: что теперь будет с зеленой энергетикой

В федеральном бюджете на 2020 год доля нефтегазовых доходов превышает 36%. В реальности зависимость существенно выше – порядка 50%. В главном финансовом документе отражены прямые поступления от реализации энергоносителей – налоги, вывозные пошлины и акцизы. Однако нельзя забывать о смежных секторах экономики, благополучие которых тоже определяют мировые цены на нефть и газ.

Парадокс в том, что угрозу устойчивости экономике РФ и стабильности рубля представляют не только низкие, но и высокие цены на углеводородное сырье. Дорогие нефть и газ вынуждают страны-импортеры искать альтернативу, в частности, активно развивать солнечную, ветровую и гидрогенерацию.

Надо признать, что в этом направлении они добились прогресса. Во второй половине прошлого века «зеленая» энергетика делала робкие шаги в научных лабораториях, для широкого круга граждан разработки ученых выглядели чем-то из области фантастики.

Но в XXI веке открытия нашли практическое применение. В 2010 году в Европе солнце и ветер обеспечивали 5% общей потребности в электроэнергии. Через четыре года показатель вырос в два с лишним раза – до 11%. Тогда, напомним, баррель нефти стоил от $100 до $120. Так что мотивация замещать углеводородное сырье альтернативными источниками на тот момент была крайне высока.

К тому же совершенствование технологий и переход на серийный выпуск оборудования для солнечных и ветровых электростанций позволили резко снизить себестоимость производимой энергии. С 2009 года она подешевела на 70–80%. Например, киловатт, вырабатываемый энергией ветра, в Германии обходится потребителям в среднем по 1,7 рубля.

В декабре 2015 года было подписано Парижское соглашение по климату. В Европе документ стал руководством к действию. Результаты говорят сами за себя – по итогам 2019 года производство солнечной и ветровой энергии в ЕС выросло до 17%. При этом доля всех возобновляемых источников (включая гидроэнергетику и биомассу) достигла 35%.

Это – средние показатели по ЕС, но у разных стран и достижения разные. Так, по данным германского Института солнечных систем Fraunhofer ISE, в 2019 году возобновляемые источники заняли более 46% в общем объеме производства электроэнергии ФРГ.

В Испании доля солнечной и ветровой энергии в прошлом году достигла 23,3%, в Великобритании – 21%, в Италии – 16,3%. За пределами Старого Света свои лидеры в этой сфере – Новая Зеландия (21,9%), Чили (11,1%) и Австралия (10,1%). В США этот показатель равен 8,9%, в Бразилии – 8,8%, в Китае – 7,7%, в Индии – 6,4%, в Канаде – 5,3%.

Пандемия COVID-19 грозит миру серьезным экологическим ущербом

Справедливости ради надо признать, что существуют разные мнения о том, как пандемия COVID-19 повлияет на дальнейшее развитие альтернативной энергетики. Одни эксперты не исключают замедления темпов роста в среднесрочной перспективе, так как переход от углеводородов к возобновляемым источникам предполагает значительные затраты бюджета, а финансы всех стран расстроены коронакризисом.

В то же время другие уверены, что дефицит предложения нефти в период восстановления мировой экономики будет покрываться за счет возобновляемых источников. И это ускорит переход ведущих экономик мира на «зеленую энергетику». В частности, в Европе полностью отказаться от углеводородной генерации намерены к 2050 году, что позволит обнулить выбросы парниковых газов, создав так называемую климатически нейтральную экономику.

Россия столь амбициозных целей не ставит. Выполнить обязательства в рамках Парижского соглашения в правительстве считают возможным за счет перевода генерации с угля и мазута на природный газ. Солнечной и ветровой энергетике, на долю которых сегодня приходится символические 0,15% производимой электроэнергии, отводится второстепенная роль.

Это объясняется тем, что добыча углеводородного сырья в стране превышает потребление: по газу – в 1,5 раза, по углю – в 1,8 раза, по нефти – в 1,9 раза. Со своей стороны, государство стремится стимулировать спрос, тем самым лоббируя интересы энергокомпаний.

Для последних внутренний рынок приобрел привлекательность на фоне высокой волатильности мировых цен и сложностей с экспортом. Однако времена, когда дешевые нефть и газ считались конкурентным преимуществом России, прошли. В современных условиях приверженность углеводородам сдерживает не только развитие «зеленой» энергетики, но и отечественной экономики в целом.