Сможет ли Саудовская Аравия победить в нефтяной войне

Однако 6 марта Москва объявила о намерении прекратить исполнять обязанности по сокращению объемов нефтедобычи в рамках «ОПЕК+». Это решение Кремля фактически свело на нет все достижения Венских договоренностей: цена барреля, которую практически до конца февраля удавалось удерживать выше $50, начала стремительное падение, возможно, не закончившееся до сих пор, хоть стоимость некоторых сортов нефти, включая расчётную цену российской Urals, уже периодически уходит в отрицательные величины. Рынок захлестывает волна избыточного предложения, усугубленная решением бывших партнеров по ОПЕК+ максимизировать добычу и экспорт нефти, в то время как свободных хранилищ в мире осталось не так уж и много. По имеющимся оценкам, они могут быть полностью заполнены (в том числе и танкеры) уже к середине года, после чего вопрос о рынках сбыта встанет перед производителями нефти со всей возможной остротой. Если они не смогут найти потребителей сырья, то следующей проблемой станет вынужденное снижение объемов нефтедобычи.

Иными словами, выход России из ОПЕК+ ознаменовал начало нового этапа в истории мировой экономики, когда производители нефти решили не пытаться контролировать добываемые объемы и регулировать цены, а монетизировать имеющиеся нефтяные ресурсы за счет увеличения собственной доли рынка и выдавливания с него конкурентов. Началась полноценная «нефтяная» война.

Кто победитель?

Бесспорным фаворитом в начавшейся борьбе за нефтяные рынки, на первый взгляд, выглядит Королевство Саудовская Аравия (КСА), много вложившее в развитие своих нефтедобывающих мощностей. Именно наличие свободных производственных мощностей, которые саудовцы могут задействовать или высвобождать в весьма широком диапазоне, отличает КСА от остальных стран и дает Эр-Рияду возможность воздействовать на рынок – выводя или, наоборот, выбрасывая дополнительные объемы нефти на внешние рынки, Эр-Рияд способен влиять на изменение цен и развитие ситуации. Так, в 2012–15 гг. и после 2018-го, в том числе, благодаря КСА удалось незаметно для ценовой конъюнктуры компенсировать исчезновение с азиатского и европейского рынков иранской нефти, а дополнительные добровольные обязательства Саудовской Аравии по снижению нефтедобычи в рамках Венского соглашения способствовали повышению его эффективности и смягчали негативные последствия недобросовестного следования этому договору со стороны ряда игроков.

Почему приватизация Saudi Aramco может пройти не так, как хотелось бы Эр-Рияду

Однако обладание таким рычагом воздействия на рынок вводит Эр-Рияд в соблазн использовать его как оружие. Тем более, что низкая себестоимость добычи (как с точки зрения операционных, так и капитальных затрат) и широкий ассортимент добываемых в КСА сортов нефти обеспечивают как доступ к значительному числу потребителей, так и способность терпеть чрезвычайно низкие цены. Впрочем, не стоит и переоценивать возможность Эр-Рияда стоически переносить падение нефтяных котировок. Расходы королевства непомерно раздуты из-за амбициозных проектов его руководства и крайне дорогого социального контракта между властями и населением. Грубо говоря, суть этого контракта такова: государство довольно щедро делится с подданными доходами, а те отказываются от политических свобод. Вкупе с затратными внешнеполитическими авантюрами Эр-Рияда (например, вмешательство в йеменский конфликт), все это уже который год подряд делает бюджет КСА дефицитным. По некоторым оценкам, бюджет на текущий год саудовское королевство сможет «свести» только, если баррель будет стоить $84, а при цене в $35 казна недополучит $85 млрд.

У Саудовской Аравии, помимо свободных мощностей и низкой себестоимости нефти, есть еще один козырь – крупные хранилища внутри страны, а также в Египте, Японии и Нидерландах. Они позволяют оперативно решать проблемы с перебоями в производстве, а также наращивать поставки в Азии и Европе, сокращая время их ожидания за счет привлечения нефти из резервов. Кроме того, обеспечить гарантированную долю рынка для саудовской нефти позволяют опора на долгосрочные контракты поставки и инвестирование в конечных потребителей саудовской нефти. Так, в 2018–19 гг. КСА весьма активно расширяло присутствие в нефтехимическом секторе Китая, договариваясь о покупке доли в ряде НПЗ страны. В итоге, саудовская элита чувствует себя весьма уверено и использование нефтяного рычага как оружия кажется ей не такой уж плохой идеей.

Не первая война

Саудовская Аравия имеет богатый опыт войн за рынки сбыта, правда, не всегда удачный. Так, в 2014–16 гг. Эр-Рияд с помощью высоких объемов поставок на внешние рынки пытался вывести из игры американских производителей сланцевой нефти, рассчитывая, что высокая себестоимость производства в условиях продолжительного периода низких цен приведет их к банкротству. Однако тогда саудовцы не приняли во внимание целый ряд факторов (включая, скорость развития применяемых в США технологий). В итоге Эр-Рияд не только не смог реализовать задуманное, но, наоборот, вынужден был договариваться со странами ОПЕК и другими производителями о сокращении объемов производства и создания ОПЕК+.

Саудовская Аравия не стеснялась соревноваться и со своими партнерами. Так, «медовый месяц» в ее отношениях с Россией, начавшийся во многом благодаря согласию Москвы подписать Венское соглашение, не помешал Эр-Рияду жестко бороться с ней за потребителей на китайском рынке (например, в районе Даляня). В итоге Саудовская Аравия в 2019-м смогла оттеснить Россию с первого места в списке экспортеров нефти в КНР. В 2018-м, умело сыграв на политическом желании властей Польши и Литвы сократить зависимость от российских поставок, саудовцы смогли увеличить поставки своей нефти в эти страны. Россия, конечно, не оставалась в долгу и не замедлила предложить Индии свои услуги, когда после сентябрьской атаки хуситов на нефтяную инфраструктуру КСА возникла угроза перебоев с поставками.

Иду на вы

К нынешней нефтяной войне саудовцы явно готовились. Вероятно, элементом подготовки к ней стало назначение министром нефти КСА Абдельазиза бин Салмана, сына правящего монарха, который не только лично верен королю и крон-принцу, но и выступает за агрессивное расширение саудовского присутствия на рынке нефти. Он также в меньшей степени склонен к тому, чтобы договариваться с Россией и терпеть ее попытки уйти от полноценного соблюдения Венских договоренностей. На этом фоне, еще в 2019-м саудовцы заговорили о возобновлении производства в т.н. нейтральной зоне на границе с Кувейтом, а что-то почувствовавшие (или узнавшие от саудовских партнеров) представители ОАЭ заявили в январе о планах нарастить собственное производство нефти на миллион баррелей в сутки.

Начало пандемии коронавируса и негативные прогнозы относительно объемов избыточного производства нефти способствовали распаду Венского соглашения. Даже без учета спада потребления топлива (а, следовательно, и нефти) под влиянием распространения коронавируса, ожидалось, что в 2020-м на мировой рынок будет выведено дополнительно до 2–2,5 млн баррелей в сутки. На этом фоне требовалось дополнительное снижение производства нефти странами ОПЕК+ по окончании первого квартала текущего года. На этом и настаивала Саудовская Аравия (на дополнительных 600 тыс, а потом и миллионе баррелей в сутки к уже имеющимся ограничениям).

Сценарий ценовой войны не был самым желанным для Эр-Рияда. Там прекрасно понимали, насколько он рискован. Но и терпеть ситуацию, когда другие участники сделки не слишком тщательно выполняют взятые на себя обязательства, саудовцы не хотели. Предложение Кремля просто продлить режим сокращений КСА не устраивало, поскольку не позволяло, ни удержать в долгосрочной перспективе цену барреля выше отметки в $50, ни компенсировать потери от падения стоимости за счет наращивания добычи. В итоге, встреча 6 марта стала моментом истины, когда Эр-Рияд поставил российскую делегацию перед выбором – или дополнительное сокращение, или конец договоренностям.

Отказ Кремля серьезно разозлил саудовцев. Они заявили, что готовы вывести уровень добычи на рекордные 12,3 млн баррелей в сутки (против нынешних 9,8), а затем и до 13 млн. Столь же рекордными будут и объемы экспорта, которые вырастут до примерно 10 млн баррелей в сутки. Король и наследный принц считают, что за счет обрушения цен они смогут не только «проредить» ряды производителей нефти, доведя до банкротства тех, кто не способен выдержать продолжительный период низких цен, но и навести дисциплину в рядах ОПЕК+, показав, в первую очередь, Москве, что с Эр-Риядом надо считаться. Основным полем битвы станут ЕС и Азия (в первую очередь, КНР). В начале марта саудовцы пообещали им невиданные прежде скидки, делавшие сырье других производителей, включая российские сорта ESPO и Urals, неконкурентоспособным.

А был ли славный полк?

Саудитам все же пока рано праздновать победу. Во-первых, не совсем ясно способны ли они быстро нарастить и долго удерживать обещанные объемы производства. Как отмечает сама саудовская сторона, реально добыть из заявленного объема она сможет только 12 млн баррелей. Еще 300 тысяч будет привлечено из резервов, уровень которых находится на историческом минимуме (154 млн баррелей) и будет достаточен для поддержания оговоренного забора в 300 тыс. баррелей только в течении следующих 12 месяцев. При этом, Эр-Рияд чрезвычайно рискует, т.к. снижение объемов имеющихся запасов лишает его возможности оперативно и эффективно реагировать на внезапно возникающие вызовы (в том числе на инциденты, подобные сентябрьской атаке на Хурайс и Абкаик).

Снизить сокращение резервов позволят уже запущенная программа перевода на газ саудовских электростанций, ремонт некоторых НПЗ и уменьшение внутреннего потребления топлива из-за распространения коронавируса. Однако вопрос производственных мощностей не единственный, стоящий перед Саудовской Аравией и, пожалуй, самый малозначимый.
Куда острее стоит для КСА проблема сбыта. Падение мирового спроса на 20 млн баррелей в сутки и резкий рост предложения могут привести к тому, что Эр-Рияд просто не найдет покупателей для всего объема своего сырья. Как уже было сказано, хранилища будут заполнены к середине лета. В таких условиях у саудовцев есть не более 90 дней, чтобы найти потребителей для всей своей нефти, иначе им неизбежно придется сокращать добычу.

На фоне глобального избытка предложения, негативного влияния пандемии на рынок нефти в Европе и только начинающего возрождаться спроса на топливо в КНР, речь идет не просто о конфликте, а о жесточайшей схватке с традиционными поставщиками. Бороться КСА придется, в основном, за существующие доли, а не новые куски пирога, как раньше. Если в борьбе за новые баррели растущего спроса в том же Китае саудовские свободные производственные мощности давали безоговорочное преимущество, то в борьбе за уже устоявшийся рынок одной только готовности нарастить поставки недостаточно. Более того, в борьбе за сохранение доли рынка (а не за его наращивание), у противников саудовцев имеются свои козыри. Например, в Китае на руку России играют сразу несколько факторов:

- географическая близость, удешевляющая стоимость поставок;
- ориентация российских поставщиков на северные регионы КНР (с которыми они связаны, в том числе, веткой трубопровода) и независимых производителей, которые сейчас наращивают объемы производства. Эр-Рияд, наоборот, отдает предпочтение работе с китайскими госкомпаниями, занимающими более сдержанные позиции относительно производственных планов в условиях пандемии, а также ориентированными на морские поставки (более длительные, чем российские);
- китайская стратегия диверсификации поставок. К 2020 года КСА удалось существенно увеличить присутствие на рынке КНР. Однако, как считается, связано это было с не всегда зависевшими от Пекина факторами и указанная тенденция противоречит принципу обеспечения национальной энергетической безопасности за счет разнообразия поставщиков. Поэтому, возможно, Китай постарается сократить зависимость от Саудовской Аравии. В этой связи, сохранение российской доли рынка или увеличение опоры на поставщиков не из Персидского залива (в том числе, американцев, с которыми в январе Пекин подписал соглашение предусматривающее рост экспорта энергоресурсов из США в Китай) выглядит очень вероятным.

К тому же Эр-Рияд слишком поторопился с объявлением о намерении начать нефтяную войну. Саудовское «иду на вы» произвело эффект разорвавшейся бомбы, усиленный тем, что еще целый ряд стран Персидского залива заявил о намерении в этой войне поучаствовать, быстро нарастив свои производственные мощности. Правда не все из этих стран (как, например, Ирак) имеют для этого необходимые возможности. Однако эта же поспешность Эр-Рияда дала его оппонентам время на подготовку. Так, США прорабатывают варианты поддержки собственных производителей нефти. Россия экстренно урегулировала споры с Белорусией и попыталась вывести Роснефть из под угрозы применения новых американских санкций за деятельность в Венесуэле. Указанная угроза стала весьма негативно сказываться на интересе китайских потребителей к закупкам сырья у Роснефти.

Наконец, на саудовских возможностях вести нефтяную войну сказывается и многофакторность рынка, где не всегда получается учесть все ключевые параметры. В частности, планы по наращиванию объемов экспорта нефтепродуктов из региона Персидского залива (и не только) подняли спрос на фрахт танкеров и услуги перевозчиков. Выросшая стоимость аренды существенным образом сократила то ценовое преимущество, которое давала объявленная КСА скидка. На этом фоне уже притихли те, кто пророчил скорое вытеснение Эр-Риядом оппонентов с нефтяных рынков. Одновременно, существенно подешевевшая на фоне саудовских планов нефтяной экспансии в ЕС и бушующей пандемии российская нефть марки Urals вдруг оказалась не менее интересной для китайских потребителей, чем саудовская. В итоге, в марте были зафиксированы сделки на рекордные поставки объемов российской нефти в КНР на апрель – май с.г.

Все это говорит о том, что легкой, победоносной и, самое главное, безопасной нефтяная война для Саудовской Аравии не будет. Проигрыш же в ней повлечет как серьезные имиджевые издержки, так и экономические потери: КСА придется сокращать добычу. Возможно, понимание этого приходит к саудовской стороне, которая не только не закрывает каналы общения с Россией, призывает к экстренной встрече ОПЕК+ и готова обсуждать новые договоренности по ограничению нефтедобычи.