Как богатство стало проклятием

Одни винят несовершенные институты, другие говорят о «сырьевом проклятии» и даже особенной «русской матрице». Как бы то ни было, всякий раз, когда мировая экономика бросает нам вызов, мы откупаемся от нее то лесом и пенькой, то дешевым зерном, то нефтью. Но самое главное, что характер экспорта во многом предопределил развитие наших социальных и политических институтов – крепостное право, склонность к авторитаризму, коррупция…

Вернее, экспорт определил место России в экономической миросистеме, которое и задает логику развития государства, – такой подход, названный мир-системным анализом, предложил в прошлом веке американский социолог Иммануил Валлерстайн: в 1974 году он выпустил многотомный труд «Современная мир-система». Позже его российские последователи, в частности, известный социолог и публицист Борис Кагарлицкий, с помощью мир-системного анализа пытались объяснить закономерности развития нашей страны.

Глобализация и международное разделение труда – отнюдь не изобретение ХХ века. Современный капитализм невозможно построить в отдельно взятой стране, он изначально развивался именно как система. Наиболее развитые и технологичные экономики становятся ее центром, а более слабые входят в систему в качестве т. н. периферии (поставщиков продукции с малой добавленной стоимостью – сырья, полуфабрикатов и т. д.) Едва в Голландии и Англии начали складываться буржуазные отношения, другие страны, сами того не подозревая, включились в этот процесс.

Лесопеньковая сверхдержава

Ивана Грозного называли «английским царем», ведь именно в его правление англичане открыли для себя «загадочную варварскую Московию». В 1554 году английский капитан Ричард Ченслер был принят в качестве британского посла, и сам царь предоставил англичанам торговые привилегии. Но вряд ли Иван Васильевич, начавший обменивать русские лес и пеньку на «аглицкое» оружие и военных спецов, думал о том, что на столетия вперед определяет судьбу России. Его больше волновало противостояние с Литвой (Великим княжеством Литовским), которое вылилось в затяжную Ливонскую войну. Мощностей же собственного ВПК для обеспечения долгих военных действий явно не хватало.

В начале 2000 х наши власти гордились статусом страны как «энергетической сверхдержавы», мол, это наши нефть и газ заставляют «крутиться» мировую экономику. Российские правители XVI–XVII веков могли бы гордиться тем, что помогли Британии стать глобальной империей. Ведь пенька, канаты и корабельный лес в эпоху Великих географических открытий и колониальных экспансий были стратегическим сырьем, не менее важным, чем углеводороды в ХХ веке. Не случайно устав английской «Московской компании», занимавшейся импортом наших ресурсов, был утвержден парламентом. Поставки из России стали решающим фактором в становлении военного флота, который спешно создавала Елизавета, чтобы отразить вторжение, которое готовил испанский король Филипп II. Английские эскадры, отправившие на дно Непобедимую армаду в 1588 году, были укомплектованы преимущественно русскими снастями.

Кстати, еще одним стратегическим товаром был воск – в Европе строились готические соборы, для их освещения требовалось огромное количество свечей.

К несчастью, структура англо-русской торговли воспроизводила товарообмен между Англией и ее колониями: высокотехнологичные товары с большой прибавочной стоимостью в обмен на сырье и полуфабрикаты, залогом дешевизны которых был подневольный труд. Т. е. русские крепостные на полях и литейных заводах, черные рабы на американских плантациях, а позже китайские и индийские кули в равной степени обеспечивали рост мировой экономики и «спонсировали» относительно высокооплачиваемый труд наемных европейских рабочих.

Голландия – спонсор крепостного права в России

В XVII веке Москва открыла для себя еще один ценный ресурс, ставший настоящим проклятием, – это хлеб. В то время Голландия, одна из передовых экономик Европы, испытывала серьезную нехватку зерна, ведь собственное сельхозпроизводство ориентировалось на технические культуры для развивающейся промышленности.

Голландские купцы обратили внимание на Россию. Начав покупать рожь для внутреннего рынка, они быстро убедились в коммерческих перспективах мировой зерновой торговли. Ведь и другие европейские страны начинали отдавать предпочтение техническим культурам и были не прочь закупать хлеб за границей.

Тогда Амстердам разработал целый план по вовлечению России в мировую экономику. В 1630 году голландские послы Фелтдриль и Бург представили царю Алексею Михайловичу проект по резкому наращиванию импорта ржи, мол, это благоприятно скажется на состоянии казны. Заодно хитрые голландцы хотели выпросить у царя монополию на вывоз хлеба и даже предложили своими силами расчистить от лесов Среднее Поволжье, чтобы создать там гигантские плантации. Побочные продукты этой расчистки – золу и поташ – тоже предполагалось вывозить в Голландию.

Идея с монополией Алексею Михайловичу понравилась, только иностранцам он ее не отдал, а оставил себе (что не помешало голландским партнерам закупать хлеб напрямую у помещиков). А у нас начался масштабный переход к плантационному хозяйству, крестьяне лишились остатков самостоятельности, некоторые помещики оставляли своих мужиков совсем без земельных наделов, оплачивая их труд продовольствием. Бизнес, ничего личного.

Вообще, Россия оказалась идеальной периферией – едва на мировом рынке возникал спрос на тот или иной вид сырья, выяснялось, что мы располагаем нужным ресурсом. При этом власти страны не раз предпринимали попытки модернизировать экономику, используя для этого деньги от торговли зерном. Но повестку модернизации диктовал торговый капитал, а он нуждался в подневольном труде. Поэтому все попытки изменить положение в системе глобального разделения труда приводили к укреплению статус-кво.

Как Петр I победил Швецию и проиграл Англии

Хороший пример – реформы Петра I. Некоторые историки говорят, что его политические преобразования опережали экономическое развитие России. Мол, бороды боярам рубил и шведа воевал, а вместо рыночной экономики – унылое крепостное право.

На самом деле внешняя политика Петра, в том числе Северная война, диктовалась именно экономической ситуацией. Отлаженным торговым отношениям России с Британией и Голландией мешала Швеция, которая контролировала крупные порты Балтийского моря – Ревель, Ригу,

Нарву и Выборг, откуда плыли корабли с русским зерном, лесом и пенькой. Единственным портом, через который можно было торговать напрямую, оставался Архангельск на Белом море. Но его пропускная способность не шла в сравнение с балтийскими городами.

Естественно, наши торговые контрагенты со временем захотели устранить нежелательного посредника. И лучше всего это было сделать чужими руками, тем более что русский царь верил: обретя выход к морю, его страна войдет в клуб ведущих торговых держав. Поэтому Лондон и Амстердам, имея дружественные отношения со Стокгольмом, всячески поощряли стремление Петра «ногою твердой стать при море».

После долгой и трудной войны Россия получила заветный выход к Балтийскому морю, но дальше «все пошло не так». С одной стороны, внешнеторговые обороты Москвы выросли почти в 10 раз. Но структуры торговли и отечественной экономики остались прежними: британские и голландские суда все так же везли из России зерно, лес, пеньку, воск и т. д., а в обратную сторону шли промышленные товары, предметы роскоши и обихода. Впрочем, нет, за время Северной войны Россия создала новую экспортную отрасль, которая актуальна по сегодняшний день, – черная металлургия.

Для оснащения армии требовалось много железа и чугуна, а их в стране не хватало. Более того, значительная часть чермета до начала войны импортировалась из Швеции. Пришлось срочно заняться импортозамещением – государство обязало предпринимателей вкладываться в металлургию и обеспечивало их рабочими руками. За счет крепостных.

К двадцатым годам XVIII столетия в стране сформировалась развитая металлургическая промышленность. Правда, уже до Полтавской баталии стало понятно, что мощности отечественных заводов с лихвой перекрывают потребности внутреннего рынка. Еще грохотали пушки, когда Россия начала сбывать излишки металла (35 тыс. пудов железных полос) туманному Альбиону. Через два года после победы над Карлом XII экспорт железа в Британию превысил 360 пудов. Скоро в клуб импортеров нашего металла вошли Франция, Голландия, Северная Америка.

А как же мечты Петра о торговом величии? Да никак – Россия, создав мощный военный флот, не имела флота торгового. Вдобавок наши основные партнеры трепетно охраняли интересы своего бизнеса. Так, в Британии с 1651 го по 1849 год действовал Навигационный акт, согласно которому товары из Америки, Азии, Африки и России могли ввозиться в страну только на английских судах, экипажи которых как минимум на три четверти должны были состоять из британских подданных.

За что сражались декабристы

Считается, что серьезный шанс изменить логику своего развития представился России в начале XIX века. Участие в континентальной блокаде Англии с 1807 года и восстание декабристов в 1825 году могли вытолкнуть страну из сложившейся системы международного разделения труда.

«Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа», – говорил о вождях Декабрьского восстания вождь мирового пролетариата Владимир Ленин. Для него это был самоубийственный бросок, не имевший самостоятельной ценности. А между тем это был наш упущенный шанс свернуть с периферийного пути развития. По версии Бориса Кагарлицкого, восстание декабристов укладывается в логику офицерских заговоров в странах экономической периферии. От буржуазно-национальной Кемалистской революции в Турции до многочисленных военных переворотов в Латинской Америке – переворот Хуана Веласко Альварадо в 1968 году в Перу или попытка Уго Чавеса совершить переворот в Венесуэле в 1992 м.

То, что не удалось декабристам, спустя сто лет получилось у большевиков. Сначала Первая мировая война изрядно разрушила структуру мировой экономики, а Октябрьская революция 1917 года окончательно выбросила нашу страну из системы международного разделения труда. Это был уникальный шанс начать жизнь с «чистого листа». В какой-то степени это удалось.

Лидеры большевиков удачно воспользовались благоприятной конъюнктурой для индустриализации СССР.  Элиты Британии, Германии и США ненавидели «комми», но готовы были строить для них заводы и поставлять оборудование, чтобы поддержать свои экономики в условиях Великой депрессии. В обмен на зерно и сырье, разумеется. Кстати, пока это единственный случай в нашей истории, когда за счет природных ресурсов таки удалось создать независимую индустриальную экономику мирового уровня.

Кто начнет третью мировую

Открытие богатейших нефтегазовых месторождений Западной Сибири и скачок нефтяных цен 1973 года вернули экономику СССР в русло периферийного развития. Да, советские вожди планировали использовать доходы от сырьевого экспорта для очередного технологического рывка. Но для увеличения поставок нефти и газа требовались все новые вложения в топливную инфраструктуру – продавали нефть, чтобы покупать нефтяные вышки и трубы. И так по кругу до сегодняшнего дня.

В 2017 году минеральные продукты составили 60,37% российского экспорта (на 1,19% больше, чем в 2016 м). Если добавить сюда древесину, металлы, металлические полуфабрикаты, удобрения и пр., то получим почти 84%.

Власти РФ так же, как когда-то власти Российской империи и СССР, говорят о необходимости модернизации, ухода от сырьевой зависимости и т. д. Однако основные вложения по-прежнему идут именно в ТЭК, достаточно посмотреть на активность «Газпрома» («Северный поток 2», «Турецкий поток»), проекты по освоению арктических месторождений и прочее.

А тут еще крупнейшие мировые эксперты прогнозируют возобновление роста нефтяных цен. Правда, не навсегда. К середине XXI века альтернативная энергетика всерьез потеснит углеводороды, и нам все-таки придется искать новые источники роста. Печально то, что ими снова могут стать природные ресурсы, на сей раз земля и вода.

Уже к 2025 году прогнозируется увеличение населения Земли до 8 млрд человек. Между тем,Запад еще к концу прошлого века задействовал до 80% своих пахотных земель. Запасов пресной воды при нынешней динамике и характере развития может хватить лет на 20 – это, конечно, пессимистичный прогноз. Но Китай, тот вообще при 20% мирового населения имеет всего 7% запасов пресной воды, и дефицит там ощущается уже сейчас. А из России сегодня везут в Европу землю в пластиковых мешках.

Это, конечно, курьез, и мы вряд ли станем отправлять на Запад и на Восток эшелоны с плодородной почвой, но сдача земель в аренду – возможная перспектива. А не далее как в 2017 году британская The Guardian сообщала о проекте ученых из Института городского и сельского планирования в Ланьчжоу по перекачке вод Байкала через Монголию в северные районы КНР. Тоже курьез. Пока.

Что до новой перестройки отечественной экономики, тут две проблемы. Периферийная экономика – ее институты, инфраструктура, транспорт – оказывается «заточенной» под нужды центра. Сегодня наши элиты, средний класс и даже оппозиция являются бенефициарами сырьевой экономики и так или иначе заинтересованы в сохранении статус-кво. Плюс все институты мирового хозяйства тоже «заточены» под сохранение глобального статус-кво. История показывает, что генезис новых экономических центров, например, в Германии и Японии на рубеже XIX–XX веков сопровождался мировыми войнами. А сегодня мир с опаской наблюдает за развитием Китая, чья экономика пока остается периферийной по отношению к Западу, но претендует на роль нового центра. Так что впереди нас ждут весьма бурные события, развитие которых предсказать пока трудно, но однозначно можно сказать: скучно на планете не будет.