Артур Каримбаев: "Бежали от медведя и бросали петарды"

– Идя в поход, человек на несколько дней (а может, недель) оказывается в замкнутом и незнакомом ему коллективе. Часто ли происходят конфликты во время походов или какие-то иные неприятные ситуации?

– И конфликты, и просто сложные ситуации бывают. Например, нервный срыв у человека, когда он начинает переживать, психовать из-за трудного маршрута или плохой погоды. Одна девушка медведя увидела и говорит: всё, я дальше никуда не пойду, верните меня в цивилизацию! А до цивилизации два дня пути – что вперед, что назад. Она оказалась психологически не готова.

Бывают конфликты в группе из-за разницы в подготовке. Есть спортивные ребята, которые ускоряются, бегут вперед, а есть те, кто идет не спеша, наслаждаясь моментом. Одним приходится ждать, другим догонять, возникает напряжение, перерастающее в конфликтную ситуацию. Когда группа маленькая, с одним инструктором, ему надо держать всех в поле зрения и выдерживать один ритм. Если есть два инструктора, можно разделиться, но получатся две мини-группы, конфликтующие между собой. Одни посмеиваются, что другие тормозят, а вторые злятся на спешащих. Инструктор никогда не должен принимать чью-то сторону, он работает со всей аудиторией. Важно вообще не подавать вида, что что-то экстраординарное происходит в группе. Это опять чисто психологический момент.

– Вы все время говорите о психологии...

– Это самое главное – психологическое состояние группы. Доверие должно быть не только к инструктору – если он потеряет авторитет, то пиши пропало, – но и между участниками, чтобы было взаимопонимание и нормальные отношения.

– А бывает, когда конфликт внутри группы ставит под угрозу все предприятие?

– Был неприятный инцидент – один товарищ напился в первый же день и полез приставать к девушкам. Его успокоили, а наутро я ему объяснил: «Либо ты перестаешь так себя вести, либо мы тебя снимаем с маршрута». В этот день планировался радиальный выход с экскурсией, и он остался в лагере; когда мы вернулись, он снова был пьян. Я его снял с маршрута, сказал: дальше ты не идешь, все финансовые вопросы решаем по приезде домой. Ничего решать не пришлось – видимо, человек понял, что сам создал ненормальную ситуацию. Проблемного человека надо либо снимать, чтобы не сломать микроклимат группы, либо просто изолировать от остальных участников, чтобы он шел отдельно, но был в поле зрения. Такое тоже бывает. Просто по-человечески договориться с ним.

– Как можно снять кого-то с маршрута, когда ты в глухом лесу или в горах?

– У каждого инструктора в голове должно быть заложено: в любой день, в любой момент может произойти все что угодно. И маршрут прорабатывается так, чтобы каждый день (или хотя бы раз в два дня) имелось место эвакуации, где есть транспорт или люди, которые могут оказать помощь.

Вернуться живым: как турпоходы превращаются в престижный вид отдыха

Но исходно ты рассчитываешь на свои силы – твоя аптечка, твои знания; что делать, если медведь напал, кто-то ногу сломал... Есть такие маршруты, особенно на Камчатке, на Северном Урале, где до ближайшего населенного пункта больше двух дней пути. В этом случае нужно иметь с собой спутниковый телефон, чтобы вызвать спасателей. Однажды мы так эвакуировались с Камчатки: в группе произошел эмоциональный надлом – у участников закончились силы, иссякло желание идти под дождем. Это был сложный маршрут: от Долины гейзеров через Жупановский вулкан в Налычево – там люди не ходят, мы по медвежьим тропам шли. Вдобавок погода испортилась. Такое тоже бывает.

– Вы говорили еще про сломанные ноги, медведей...

– Ног никто не ломал, но девушка в Карпатах порвала коленные связки. Мы наложили тейп крестообразный, спустили ее до парковки, поймали машину, отвезли в больницу и оставили там – она была со своим молодым человеком.

А медведи, конечно, есть, они живут в своей природе, на своей территории, это мы идем по их тропам, ночуем на местах их лежек. У нас был случай: медвежонок побежал на группу, а за ним его мамочка. Стали убегать, инструкторы бросали петарды, шумовые гранаты. Кто бежал медленнее, у тех под ногами рвались петардочки (смеется). Неприятно, но от медведя мы отмахнулись. Петарды под ногами – это мелочь по сравнению с тем, что люди ощутили настоящую опасность. Медвежонок, за которым бежит медведица, – очень серьезная проблема.

Зато люди почувствовали уверенность в инструкторах, которые отпугнули медведя, четко все сделали. Но группа была уже морально и психологически подавлена. И пиротехнические средства закончились. Мы дня три еще шли, затем на общем собрании приняли решение эвакуироваться, вызывать вертолет. Но должен сказать, что это был не просто поход, а курс выживания. Я инструктор по военно-прикладным видам спорта, и мы делали курсы выживания в разных климатических зонах, начиная от Сахары. Переход через пустыни, дикая Камчатка...

– Кстати, о выживании. Бывает, что в коммерческих походах кто-то из участников гибнет или очень серьезно травмируется?

– У нас не случалось, чтобы кто-то умирал или сильно ломался. Но я знаю примеры, когда на Камчатке гибли участники группы. Девушка в позапрошлом году на Авачинском перевале замерзла. Они шли с Налычевской долины, группу сопровождали два инструктора. Я считаю, это их недоработка. В тот раз никого не посадили, по итогам проверки только оштрафовали клуб за то, что у них не была продлена аккредитация.

В том году погибла 54-летняя женщина во время подъема на Горелый вулкан. У нее сердце остановилось, а быстро оттуда никак не выбраться – надо три часа ехать по бездорожью и гравийной дороге. Я считаю, что это опять-таки недоработка инструктора, который не смог восстановить человека. У нас хороший инструктор был, он на Эльбрусе спас человека – тоже остановка сердца, – прямо на месте сделал укол адреналина в сердечную мышцу.

А так самое частое, что случается, – это за завтраком в обморок человек упадет, ты его восстанавливаешь быстро. Чаще всего это происходит в первый-второй день – перелет, смена климата, давление. У меня последние два раза так было: один случай на Камчатке – человек за завтраком сознание потерял, другой – в Японии. В Японии решить ситуацию сложнее, ведь если там в больницу попасть, то все путешествие у человека пропадет. Но обошлись своими силами.

– Возвращаясь к медведям – участники походов могут брать с собой оружие? Мне кажется, со своим карабином я чувствовал бы себя намного уютнее.

– В принципе, можно. Мы берем с собой шумовой пистолет и всем советуем. Если ты хочешь взять настоящее огнестрельное оружие, то должен быть на 100% уверен в себе, в том, что убьешь медведя. Когда он поднялся, ему нужно попасть между лап, в сердце или легкие. Если попадешь в другую часть тела, ты его только разозлишь, и он тебя порвет. Плюс, очень плохо, если ты его ранил и он ушел, – медведь-подранок очень злопамятный! Он тебя выследит и убьет. Он знает своего обидчика, будет чувствовать его на расстоянии; сначала уйдет, залижет рану, а после вернется. Если у охотников случается подранок, сразу же вызывается МЧС, оцепляется район, этого медведя ищут и отстреливают. Подстреленный медведь понимает, что человек – это зло, может начать рвать и метать всех.

– Звучит как сюжет для хоррора!

Долгая дорога к дому: благодаря ковиду российские туристы открыли свою страну

– А многие боятся ходить на Камчатку и Северный Урал из-за медведей. Эти регионы входят в число наших специализированных направлений, поэтому часто приходится отвечать на такие вопросы. Я как инструктор скажу: лучшая встреча с медведем – это та, которая не случилась. Если ты идешь и предупреждаешь медведя шумом, свистками, песнями и если группа большая, больше 5–6 человек, то медведь не пойдет к тебе. Он человека обойдет.

Но бывает, посуду кто-то не помыл, тогда медведь может прийти, погреметь котелками. Либо учует запах тушенки, если банку выкинули, а не сожгли. Многие фантики от конфет не сжигают, и в таких случаях бывает, что медведь приходит в лагерь. Еще случается, девочка какая-нибудь пошла в туалет одна вопреки технике безопасности и встретила медведя, который роется в мусорной куче. Обычно он встанет на задние лапы, показывая: это моя еда, уходи либо я тебя завалю. У человека начинается стресс, психоз, и на оставшуюся часть маршрута вернуть его очень тяжело.

– А что, в туалет нужно ходить с компанией?

– Везде парами. И размещение в палатках одиночкам не рекомендуется. Поэтому минимум по двое спят. Надо с собой всегда иметь либо свисток, либо фальшфейер, шумовую гранату, либо пистолет шумовой. Плюс самое главное правило: если вы все-таки встретились с медведем, разговаривать с ним четко, понятно, не боясь его. Если на тропе встретились, то рюкзак над собой – это самые примитивные методы. Вдалеке увидели медведя – фотографируйте, не приближаясь, потому что от него всего можно ждать.

– В свете сказанного – много желающих отправиться на Камчатку? Особенно если учесть, что и ценник отнюдь не бюджетный.

– За эту неделю больше 10 заявок и семь предоплат на Камчатку. Это бум! Не знаю, откуда пошло, – в том году была относительная тишина, по одной заявке в неделю, не больше. Люди присоединялись за два дня, за неделю до поездки писали: можно ли поехать? А тут за полгода до начала походов народ начинает бронировать – это нонсенс. Из-за пандемии, наверное. Еще один бум – это Ликийская тропа в Турции. Далее Абхазия, Кавказ, Приэльбрусье. Очень много людей было сейчас на Байкале. Зимний Байкал – это суперпопулярное направление, которое развили блогеры в последние четыре-пять лет.

– А можете нарисовать портрет типичного участника сложного похода? Брутальный мужик в камуфляже, берцах?

– Если смотреть на статистику, то, наверное, 80% участников – это женщины. Очень много женщин, которые хотят доказать свою силу: мы в горы хотим, хотим сложные маршруты, трекинги, пожить в палатке и т. д. Бывают даже чисто женские коллективы. Один-два парня если появятся в группе, то это счастье уже. А с точки зрения профессии... Врачи, преподаватели, бухгалтеры. Много программистов. Есть бизнесмены, в том числе очень серьезные. Из сферы услуг людей мало. Те, кто ездит на пляжный отдых в трех-четырехзвездочные отели, – для них серьезные походы будут дороговаты