Алеет Восток

Когда на Востоке Украины сторонники сближения с Россией берут под свой контроль административные здания, они вступают в противостояние не только с новыми киевскими властями, но и с местной политической элитой. Ведь именно эту элиту пророссийски настроенные радикалы выгоняют на улицу из горсоветов и управлений милиции. В какую сторону смотрит элита Востока — в сторону Киева или Москвы? И почему она бездействует? Об этом «Профиль» побеседовал с первым вице-президентом Центра политических технологий Алексеем Макаркиным.

ПРОФИЛЬ: На чьей стороне сегодня элиты Востока Украины?

Макаркин: Изначально они в подавляющем большинстве поддерживали правившую в 2010—2014 годах Партию регионов и поэтому оказались в числе проигравших после победы Майдана. Сегодня элиты Восточной Украины оказались в крайне сложном положении: фактически они пытаются «пройти между струй». Несмотря на то, что в любой элитной среде существует немало групп влияния, нередко конкурирующих между собой, элита в целом всегда объединена стремлением отстоять свои позиции, причем при любом развитии событий. Такой опыт у элиты Востока уже есть: после «оранжевой революции» 2004 года Восток сравнительно быстро смог взять реванш и уже на парламентских выборах в 2006 году вернул себе влияние (напомню, что по итогам тех выборов Виктор Янукович вернулся на пост премьера). Сейчас Партия регионов, составляющая костяк восточноукраинской элиты, явно стремится адаптироваться к новым реалиям, исключив из своих рядов Януковича и его ближайших соратников, бежавших из страны. Задача элит Востока — добиться максимально благоприятного для себя компромисса с нынешними киевскими властями. Этот компромисс мог бы включать в себя повышение самостоятельности регионов, подтверждение регионального статуса русского языка, упразднение должностей губернаторов и ряд других мер.

ПРОФИЛЬ: Если они готовы к компромиссу, почему же тогда происходит эскалация напряженности?

Макаркин: Компромисс, как известно, — результат учета интересов нескольких сторон. Сейчас на пути к соглашению есть несколько серьезных препятствий. Первая проблема — снижение уровня контроля элит за ситуацией в регионе. Фактически Россия сделала ставку на работу не с элитами, в которых она успела разочароваться еще во время Харьковского съезда в феврале нынешнего года, а с более радикальными силами, которые негативно относятся к Партии регионов и большинству ее деятелей…

ПРОФИЛЬ: Кто же эти радикалы?

Макаркин: В значительной степени — электорат Коммунистической партии Украины (КПУ), которая на парламентских выборах 2012 года добилась высоких результатов на Востоке, заняв в Донецкой и Луганской областях убедительное второе место. В частности, в Донецке за коммунистов проголосовали 13% избирателей, а в ряде районов Донецкой области их результаты были даже выше. В Луганске поддержка КПУ была еще более существенной, чем в Донецке: 21%. Само руководство КПУ пока не проявляет большой активности. Но это не относится к части рядовых коммунистов и сторонников компартии, которые, по некоторым данным, активно участвуют в «восточных» выступлениях последнего времени. Эта часть населения Украины ностальгирует по СССР и сочувствует России. Наличие достаточно широких пророссийских настроений подтверждает опрос, проведенный в городе Донецке в конце марта нынешнего года Институтом социальных исследований и политического анализа. На первый взгляд его результаты благоприятны для киевских властей: согласно одному социологическому исследованию, больше половины жителей Донецка (65,7%) хотят жить в единой Украине. Но при этом 23% населения города выступают против пребывания области в составе Украины. Это много. В этих условиях ставка России на радикалов нашла отклик как в областных центрах Востока, так и в районах. Выступления внешне выглядят как национальные — борьба русских за свои права, но при этом имеют социальную «подкладку», связанную с неприятием правящей на Востоке Украины олигархии и с надеждами на лучшее будущее в России.

ПРОФИЛЬ: В чем для них состоит это «лучшее будущее»?

Макаркин: В сложившейся ситуации у маргинальных политиков, представляющих мелкие пророссийские организации, появляются надежды на карьеру по «крымскому» образцу. Примером для них служит Сергей Аксенов, за короткий срок прошедший путь от лидера миноритарной фракции в крымском парламенте — его партия получила в 2012 году поддержку лишь 4% (!) избирателей в Крыму — до лидера республики и члена президиума российского Госсовета. Понятно, что в Донецкой и Луганской областях реализовать «крымский» сценарий существенно сложнее, но и в случае неудачи эти политики могут рассчитывать на то, что их примут в России, где уже нашли убежище как Янукович и некоторые его соратники, так и часть участников пророссийского движения последних недель.

ПРОФИЛЬ: Вы сказали, что достижению компромисса мешает несколько вещей...

Макаркин: Да, другая проблема — отношения элит Восточной Украины с Киевом. Похоже, Запад действительно оказывает давление на киевские власти, настаивая на серьезных внутриукраинских компромиссах. Однако природа нынешнего украинского правительства приводит к тому, что договоренностей достигнуть непросто даже в чрезвычайных условиях. Речь идет не о пресловутом «Правом секторе», чье влияние часто сильно преувеличивается, а об одной из коалиционных политических сил — ультраправой Партии свободы, лидером которой является Олег Тягнибок. Эта партия, наряду с «Батькивщиной», является одной из двух партий, напрямую представленных в кабинете министров. Влияние «Свободы» можно наглядно проследить на примере ситуации вокруг закона о региональных языках. Именно «Свобода» настояла на отмене этого акта, принятого в 2012 году и политически чрезвычайно важного для Востока страны. Тогда это решение вызвало резкую критику как со стороны Запада, так и со стороны умеренных украинских политических сил. В условиях непосредственной угрозы потери контроля над Крымом и.о. президента Александр Турчинов заявил, что не будет подписывать спорный закон. Казалось, что хотя бы эта проблема решена. Однако «вето» Турчинова не отменило другого решения — о создании Временной специальной комиссии по разработке нового варианта закона о региональных языках. Эту комиссию возглавил вице-спикер Рады от «Свободы» Роман Кошулинский, а в состав комиссии вошла такая одиозная фигура, как депутат от этой же партии Ирина Фарион. 11 апреля стало известно, что комиссия разработала законопроект, который будет гораздо более жестким по отношению к русскому языку, чем это ожидалось, и это наверняка снова вызывает раздражение на Востоке. Отметим также, что буксует работа комиссии по выработке проекта поправок в Конституцию. Первоначально планировалось представить общественности результаты ее деятельности в середине апреля, но затем срок работы был продлен до 15 мая. Похоже, что и здесь интересы «регионалов» и «Свободы» оказываются прямо противоположными. Возникает парадоксальная ситуация. С одной стороны, Арсений Яценюк в минувшую пятницу вел переговоры в Донецке с местными элитами о компромиссе, который можно оформить посредством конституционных поправок. С другой стороны, наличие в правительстве «Свободы» является ограничителем для исполнения возможных договоренностей.

ПРОФИЛЬ: А что Россия?

Макаркин: Элиты Восточной Украины фактически оказались между Россией и Западом. Россия поддерживает радикалов, деяельность которых вызывает у «восточных» элит понятные опасения. Но при этом если для радикалов есть пример Аксенова, то у «регионалов» — другой возможный образец. Я имею в виду деятеля Партии регионов Владимира Константинова, избранного по квоте этой партии председателем крымского парламента. После присоединения Крыма он сохранил свой пост, более того — возглавил местное отделение «Единой России», куда сейчас переходят многие крымские «регионалы». В то же время США демонстрируют, что в случае присоединения Востока Украины к России наказание последует очень быстро. Санкции в отношении крымских политиков, которые ввели как США, так и Евросоюз, в частности, преследуют цель оказать психологическое влияние на донецких и луганских политиков и бизнесменов. Кроме того, «восточным» элитам дают понять, что в случае правовой неопределенности статуса их регионов будет практически невозможна деятельность бизнес-структур Донецка и Луганска в рамках мировой экономики. В качестве «пряника» рассматриваются гарантии для элит Востока в рамках единой Украины. Впрочем, как отмечалось выше, эти гарантии не так просто реализовать. Сейчас «регионалы» демонстрируют украинский патриотизм, но при этом настаивают на референдуме по статусу русского языка
и на других уступках, которые не позволили бы ущемить интересы восточных областей.

ПРОФИЛЬ: Какова позиция России в этом противостоянии на Востоке? Чего она добивается?

Макаркин: Думаю, что задача российской власти — не допустить создания стабильной и при этом прозападной Украины. Ее устроила бы внутренне конфликтная Украина, в которой Россия имела бы неформальное право вето на ключевые решения. Это чем-то похоже на политику Екатерины II в отношении Польши, когда императрица поддерживала в соседней стране вольности, которых не было у русского дворянства. Закончилось все, однако, плохо — войнами и разделами Польши. Правда, Екатерина действовала в польском вопросе в коалиции с монархиями Центральной Европы, тогда как Россия оказалась в ООН почти в полной изоляции.