Эхо полония

Решение российского руководства отказаться от участия в четвертом саммите по ядерной безопасности в Вашингтоне, посвященном борьбе с угрозой ядерного терроризма, озадачило многих. Ведь в трех предыдущих Россия участвовала. В Белом доме заявили, что Москва, всегда жалующаяся на изоляцию, в данном случае сама себя изолирует. Объяснение, данное пресс-секретарем президента Дмитрием Песковым (дескать, между участниками не было достигнуто необходимого уровня координации), прозвучало странно. Потому что в таких случаях вовсе не обязательно отказываться от приезда на заседание. Можно снизить уровень представительства (скажем, прислать министра). Так, например, поступила федеральный канцлер Германии Ангела Меркель – сама не поехала, но командировала министра обороны Урсулу фон дер Ляйен. В случае с Россией никаких упоминаний об отправке кого бы то ни было на саммит я просто не нашел.

На вашингтонской конференции предполагалось выработать некие предложения и рекомендации по предотвращению террористической опасности для Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Официальный представитель МИД Мария Захарова сказала, что эти рекомендации могут негативно сказаться на авторитете МАГАТЭ. Не вполне ясно, как и почему. Но если Кремлю так дорог авторитет агентства, то где, как не в Вашингтоне, его отстаивать.

Россия отказалась от присутствия на саммите еще в прошлом году – тогда же, когда была фактически свернута российско-американская Программа совместного уменьшения угрозы (более известная как Программа Нанна–Лугара, по именам инициировавших ее американских сенаторов). Запущенная в период распада СССР

и финансировавшаяся США, она была направлена на безопасное хранение и уничтожение ядерных средств, а также на предотвращение их попадания в руки террористов. Решение отказаться от сотрудничества с Америкой было принято в Москве на пике российско-американского противостояния по украинскому вопросу и явно назло Вашингтону. Однако с тех пор российско-американские отношения не то чтобы наладились, но стали несколько более спокойными и прагматическими. Вдобавок всякого рода вопросы, имеющие отношение к ядерной безопасности, всегда побуждали российское руководство к активным действиям. Ведь именно в ядерной сфере наша страна сохраняет неоспоримый статус сверхдержавы. Все, что связано с ядерной безопасностью, действительно жизненно важно. А после расследования брюссельских терактов, выявившего интерес террористов к системам безопасности атомных электростанций, самое время на эту тему поговорить.

Между тем многочисленные объяснения, звучащие из Кремля и со Смоленской площади, заставляют вспомнить старое правило из учебников по PR: если вам дают несколько ответов на один и тот же вопрос – ищите главный из них. Полагаю, что в данном случае самый важный ответ вовсе не прозвучал. С моей личной точки зрения, это так называемое «дело Литвиненко». В начале этого года судья сэр Роберт Оуэн обнародовал результаты коронерского расследования убийства в 2006 году в Лондоне бывшего сотрудника советских и российских спецслужб. Он фактически возложил ответственность за убийство на высшее политическое руководство России.

Александр Литвиненко умер в результате отравления радиоактивным веществом – полонием. Британские политики и пресса регулярно называют убийство Литвиненко «первым в истории актом ядерного терроризма». Рискну предположить, что британская делегация публично и резко напомнила бы об этом российской делегации в Вашингтоне. В противном случае правительство Дэвида Кэмерона попало бы под град критики в британских СМИ. Думаю, представителям России вовсе не хочется вступать в дискуссии на сей счет на глазах у всего мира, отсюда и решение не ехать на саммит.

Когда Литвиненко умирал в лондонской больнице, никто и предположить не мог, что эта смерть будет отдаваться эхом десять лет спустя. Можно сколько угодно выпускать на арену депутата Лугового и говорить о том, что никто ничего не доказал. Можно искренне верить, как многие в России, в то, что британский премьер дает по телефону указания судьям. Но на международной арене все эти аргументы не действуют. С Москвой, конечно, будут иметь дело, но с оглядкой, с сомнениями и недоверием. Разумеется, далеко не только из-за последствий «дела Литвиненко». Но, увы, и из-за него тоже.