От Дамаска до Киева

Схожими эти выборы делает то обстоятельство, что и там и там голосование будет проходить на фоне гражданской войны: в Сирии — полномасштабной, полыхающей, на Украине — пока еще тлеющей, вялотекущей. Различие же состоит в отношении России к этим двум событиям. Выборы президента Украины Москва не признает или признает их «частично легитимными».

Свою позицию по сирийским выборам Россия пока не оглашала, но трудно предположить, что мы не признаем победу Башара Асада. Отчего такая разница? Почему здесь так, а там по-другому? Чем, собственно, «сторонники исламизации» хуже «сторонников федерализации»? Почему Сирии мы списываем миллиарды долларов долгов, а украинцам ничего не списываем, а, напротив, душим их высокими газовыми ценами? Ответ, кажется, лежит на поверхности: Сирия — наш союзник, а Украина с некоторых пор таковым не считается, отсюда и разница в подходах. Но пойдем дальше и спросим: а почему, собственно, Сирия — союзник? И почему украинцы, в братской любви к которым мы еще недавно клялись, вдруг оказались разжалованы в «фашистов»?

Если руководствоваться здравым смыслом и соображениями прагматизма, то нам должны быть дороже добрые отношения с кем — с Сирией или с Украиной? Кто вообще нам Сирия? Далекая (не соседняя) страна, совершенно чуждая по языку, культуре и религии, не поставляющая нам никаких особо ценных товаров. Да, Сирия покупает наше оружие, но не так уж много и в долг, а долги мы потом все равно списываем. Другое дело — Украина. Это действительно близкая нам страна — и географически, и культурно-исторически. Языки похожи. Родственники у многих по ту сторону границы. Экономически мы сильно взаимосвязаны: да, украинцам нужен наш газ, но и мы у них кое-что покупаем полезное для своей оборонной и авиационной промышленности... Так с кем нам важнее поддерживать добрые отношения? Что было бы лучше, выгоднее, разумнее с точки зрения страны? Ответ, мне кажется, очевиден.

Почему все происходит с точностью до наоборот? А потому, что российская внешняя политика не руководствуется здравым смыслом и соображениями прагматизма, а живет позавчерашними представлениями о глобальном противостоянии «двух систем». Все мнится нам, что хочет кто-то нас завоевать и уничтожить. Всюду чудятся происки темных западных сил (раньше — империалистических и сионистских). Казалось, что миновали мы эту эпоху. Ан нет! Все мучают нас фантомные боли и имперские галлюцинации. «Tempora mutantur, et nos mutamur in illis», — говорили древние. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними». Поглядишь на Россию и невольно засомневаешься.