При этом Путин четко дал понять, что к его словам – а обращался он в этот момент, очевидно, к зарубежным партнерам России – отнестись надо предельно серьезно. «Это не блеф, поверьте», – сказал он. Тем не менее многие комментаторы как в стране, так и за ее пределами сразу же заявили, что сомневаются в реальном существовании перечисленной техники, а то и в самой возможности создания такого оружия. Почему сомневаться в словах президента все же не стоит, объясняет «Профиль».

Почти все системы вооружений, о которых говорил Владимир Путин, хорошо известны специалистам, следящим за военно-техническим прогрессом в России. Это не новости, и тем более странно видеть сомнения в реалистичности этого оружия.

Публичной истории некоторых этих изделий уже далеко не один год. Исключение составляет разве что крылатая ракета «неограниченной дальности» с ядерной энергетической установкой. Упоминание этой ракеты действительно стало определенной неожиданностью, но и в случае с нею нет никаких оснований полагать разработку неосуществимой.

Больше всего вопросов сейчас вызывает боевой лазерный комплекс, но из-за нехватки достоверной информации временно придется оставить эту интереснейшую разработку без подробного рассмотрения. С учетом общей обвязки выступления Путина можно предположить, что это все-таки лучевое оружие, предназначенное для поражения воздушных целей в ближней зоне, а не средство борьбы с оптико-электронными системами. Поскольку комплекс мобильный, то, предположительно, используется ядерная энергетическая установка на основе малогабаритного реактора.

Вероятнее всего, выложенные Путиным на стол карты – не что иное, как приглашение американцев к столу переговоров. Это прозвучит парадоксально, но именно демонстрация научно-технического задела в некоторых принципиально новых областях служит хорошим стимулом к «ремонту» режима договоров ОСВ/РСМД/СНВ и возобновлению регулярных контактов по этой линии, оборванных в последнее время. Идеальным конечным результатом должен стать новый договор, который взаимно ограничит развитие новых вооружений, укрепив стратегическую стабильность. И, скорее, это будет условный ОСВ‑3, а не СНВ‑4, поскольку о дальнейшем сокращении ядерного оружия пока говорить рано – для начала сохранить бы накопленное с конца 1960‑х и предотвратить новую гонку вооружений.

Возвращение тяжелых

Начнем с самого понятного и наиболее реального с точки зрения серийного выпуска. «Сармат» впервые был публично «засвечен» летом 2009 года: тогдашний главком РВСН Николай Соловцов заявил, что в стране идет разработка стратегического ракетного комплекса с тяжелой межконтинентальной баллистической ракетой (МБР). Источники в военно-дипломатических кругах сообщают, что руководству США эта информация передавалась еще раньше – в 2007 году. Да и в отечественной прессе в 2007‑м упоминалась научно-исследовательская работа «Аргументация» (совместная разработка Государственного ракетного центра им. академика В. П. Макеева и реутовского НПО машиностроения), на которой обосновывался технический облик новой жидкостной ракеты. Наименование «Сармат» всплыло в 2011 году, когда проект уже перевели в стадию опытно-конструкторской работы.

На данный момент наконец начаты (в декабре 2017‑го) бросковые испытания ракеты для «Сармата», которые откладывались более двух лет – то из-за неготовности шахтной пусковой установки, то из-за проблем на самой ракете. Бросковые испытания – это проверка поведения изделия при выходе из шахты: задействуется пороховой аккумулятор давления, выбрасывающий МБР наружу, и в ряде случаев производится включение двигателей первой ступени, чтобы отвести ее чуть в сторону и не дать упасть на оголовок шахты.

«Сармат» имеет несколько назначений. Главное из них – это замена ракетного комплекса Р‑36 М2 «Воевода» с тяжелыми ракетами 15 А18 М. «Тяжелой» по правилам международных договоров считается ракета со стартовой массой более 106 тонн либо с забрасываемой массой свыше 4350 кг. 15 А18 М имеет стартовую массу 211 тонн, а забрасываемую – около 8800 кг. В отношении ракеты «Сармата» военные говорили о 10 тоннах нагрузки.

Тяжелые ракеты в практике ядерной стратегии принято считать дестабилизирующим фактором. Расположенные в шахтах, чьи координаты известны и не меняются, они несут существенную боевую нагрузку: 10 ядерных боевых блоков в случае с 15 А18 М и, как отметил президент Путин, еще больше – в случае с ракетой «Сармата». Это «притягивает» к ним превентивный («контрсиловой») ядерный удар. А задачей стратегической стабильности является создание таких конфигураций группировок наступательных вооружений, при которых первый удар невыгоден обеим сторонам. Поэтому возникает дурная ситуация: ракеты приходится либо очень быстро запускать по противнику во встречном ударе, сразу после оповещения о ракетном нападении (а то и вообще бить первым, «на всякий случай»), либо терять значительную их часть. В американской ядерной стратегии это называется use it or loose it («запускай или потеряешь»). Такой подход чреват ошибками, угрожающими буквально на ровном месте моментально раздуть конфликт до масштаба глобального армагеддона.

С другой стороны, эти ракеты – очень удобное боевое средство, они выводят много полезной нагрузки. Делают они это медленнее, чем легкие ракеты с быстрым разгоном (то есть легче перехватываются перспективными средствами ПРО, в том числе космического эшелона), но с точки зрения эффективного количества блоков, доставляемых через многослойную систему ПРО, они выглядят не так плохо, а что от ракеты еще нужно? «Медленнее, но больше» против «быстрее, но меньше» – это классическая задача, которая имеет некоторое оптимальное решение с учетом всех факторов и моделей угроз. Отсюда и место тяжелых ракет в перспективной группировке отечественных СЯС.

Тем более что, начиная с комплексов четвертого поколения (Р‑36 М2 и ликвидированный ныне РТ‑23УТТХ), а затем и пятого («Тополь-М», «Ярс»), начали внедряться меры, позволяющие шахтным ракетам стартовать не только в ответном ударе (после того как сверху «уляжется пыль» и при условии, что шахта уцелеет), но и в ответно-встречном – непосредственно в момент атаки позиционного района противником, «без задержки на нормализацию обстановки после многократного ядерного воздействия». По сути, речь идет о старте через облако ядерного взрыва, накрывшего соседнюю шахту или командный пункт, а в ряде случаев – и при «неудачном» попадании блока по своей шахте.

У «Сармата» есть еще две особенности, которых сейчас нет у Р‑36 М2. Во‑первых, это возможность применения через Южный полюс. Стандартные траектории МБР при обмене ядерными ударами между Россией и США идут над Северным полюсом и прилегающей арктической зоной. Это позволяет упростить некоторые вещи, в том числе секторно ориентировать системы ПРО. В случае доставки нагрузки через Южный полюс, с подходом с южного направления, это заставляет создавать равноэффективную круговую ПРО. Подобные же задачи решали так называемые «системы частично-орбитальной бомбардировки» (скорее всего, этот режим «Сармата» к ним и относится). Например, ракета 8 К69 комплекса Р‑36 орб, которая позволяла подобным образом забрасывать сравнительно небольшой термоядерный моноблок с невысокой точностью. 18 таких ракет стояли на боевом дежурстве на Байконуре в 1969–1983 годах, после чего были ликвидированы в рамках соглашения ОСВ‑2.

Вторая особенность ракеты «Сармата» – это потенциальное оснащение планирующими крылатыми боевыми блоками. Такая техника тоже была задекларирована Владимиром Путиным.

В авангарде всего прогрессивного

Следующая система, скорее всего, связанная с «Сарматом» как с потенциальным носителем, – это стратегический ракетный комплекс «Авангард» с планирующим крылатым блоком. О существовании этого проекта впервые сообщил министр обороны Анатолий Сердюков в 2011 году, но Владимир Путин в своем выступлении четко указал на дату испытания первого прототипа «нового боевого оснащения» – 2004 год. И действительно, в феврале 2004‑го замначальника Генштаба Юрий Балуевский заявил на пресс-конференции, что в России испытан «космический аппарат, способный лететь с гиперзвуковой скоростью, совершая при этом маневры как по курсу, так и по высоте».

Судя по анимации, предложенной нашему вниманию 1 марта, аппарат выводится ракетой шахтного базирования и «ныряет» в атмосферу, двигаясь к цели на высоте нескольких десятков километров и совершая маневры по высоте и курсу (последнее, по словам президента, – в пределах нескольких тысяч километров). Это сильно отличается от предсказуемого баллистического движения обычного боевого блока, когда после обнаружения можно по нескольким засечкам оперативно «завязать» траекторию и отправить противоракету в упрежденную точку. Кроме того, это позволяет огибать опасные зоны.

«Авангард» предположительно имеет отношение к тому изделию, которое разрабатывалось по так называемой «теме 4202»: аэробаллистическому гиперзвуковому боевому оснащению (АГБО). В числе реальных кадров, показанных президентом, – старт МБР УР‑100 НУТТХ с нештатной нагрузкой, которая потребовала установки удлиненного головного обтекателя. Ракета похожа на конверсионный космический носитель «Стрела» (сделан как раз на базе УР‑100 НУТТХ), применявшийся для вывода спутников «Кондор» в 2013 и 2014 годах. При этом известно, что в 2010‑е годы изделие, создаваемое по «теме 4202», испытывалось именно на переоборудованных ракетах УР‑100 НУТТХ.

Ранее «Авангард» было принято связывать с ракетным комплексом РС‑26 «Рубеж» («Ярс-М»), но надежное подтверждение этой связи отсутствует. Безусловно, можно спекулятивно предположить, что «Авангард» (если понимать его именно как полезную нагрузку) может применяться и с «Рубежа», и с «Сармата». Однако сейчас отсутствуют достоверные значения габаритов и массы гиперзвукового изделия, чтобы верно оценить возможность его установки на твердотопливную ракету класса «Ярса» с полезной нагрузкой не более 1200 кг.

США вели разработки аналогичного аппарата (HTV-2) в рамках программы Falcon, но этот проект был закрыт после двух запусков (в 2010 и 2011 годах). Параметры запусков были схожи с заявленными Путиным: скорость 19–20 чисел Маха (скоростей звука), отделение нагрузки на высоте около 100 км со снижением. Выводился Falcon на носителе Minotaur IV – переделке МБР MX. Однако этот проект был признан сырым, и американцы сосредоточились на другом – AHW, более напоминающем советские маневрирующие блоки из 1980‑х. Эта разработка, впрочем, тоже велась вяло. Вероятно, в ближайшее время американские проекты в области гиперзвуковых ракетно-планирующих систем получат дополнительный стимул.

Системы такого класса относятся к средствам так называемого «быстрого глобального удара» (Prompt Global Strike). Это объявленная в США программа создания оружия для неядерной высокоточной атаки любого объекта на планете не позднее чем через 60 минут после принятия решения. Заметим, что эти средства могут оснащаться и ядерными боезарядами, что делает их удобным и эффективным средством первого «контрсилового» удара или даже «обезглавливающего» при применении по командным центрам и местам размещения высшего военно-политического руководства.

«Искандер» по-самолетному

Весьма интересно выглядела аэробаллистическая ракета авиационного комплекса «Кинжал», применяемая с переоборудованного перехватчика МиГ‑31. По словам Путина, скорость ракеты превышает 10 чисел Маха, а дальность применения – 2000 км. Ракета «Кинжала», как позже пояснил главком ВКС Сергей Суровикин, носит индекс Х‑47 М2. Судя по продемонстрированным съемкам, это крупное, достаточно тяжелое изделие, по конструкции и обводам схожее с ракетой 9 М723 оперативно-тактического комплекса «Искандер-М».

Пока трудно судить, идет ли речь о дальности собственно ракеты или авиационного комплекса (ракета+носитель). Технически в дальности 2000 км нет ничего недостижимого, но для этого старт ракеты надо проводить на сравнительно большой высоте (15–20 км) и высокой скорости (более двух чисел Маха). Скорее всего, эти соображения и определяют выбор носителя, которым неожиданно оказался перехватчик МиГ‑31, а не, скажем, фронтовой бомбардировщик Су‑34 или дальний бомбардировщик Ту‑22 М3. МиГ‑31, самый быстрый самолет ВВС, может сбрасывать нагрузку на очень высокой скорости, выполняя роль «разгонного блока».

Ракета, по словам президента, несет как ядерные, так и обычные боезаряды. Ее назначение становится понятно как из показанного на выступлении, так и из истории предыдущих образцов воздушного аэробаллистического вооружения (Х‑15 в СССР, SRAM в США), которые имели несопоставимую дальность – 170–300 км. Ракета предназначена для атаки наземных объектов, чем эффективно дополняет нестратегическое ядерное оружие, а также кораблей противника. Вероятно, различна и комплектация бортовой аппаратуры: в противокорабельном исполнении точно потребуется радиолокационная головка.

«Кинжал» неплохо вписывается в складывающуюся в России концепцию активной обороны в стратегическом предполье (так называемой «географической зоне безопасности») – на удалении до 1500 км от границ. Эти идеи, предложенные еще в 1990‑х годах при проектировании перспективного облика ВМФ, отражаются в активном насыщении всех видов вооруженных сил дальнобойным высокоточным оружием. Наличие «Кинжала» частично компенсирует отсутствие у страны ракетных комплексов средней дальности, уничтоженных по договору РСМД в 1987 году.

Когда бог создавал время, он создал его достаточно

Еще две системы, показанные президентом, стоит отнести к «медленному» оружию ответного удара. Это подводный необитаемый аппарат и крылатая ракета, оба изделия – с ядерными энергетическими установками на борту. Подводный беспилотник «Статус‑6» впервые засветился перед телекамерами 9 ноября 2015 года. В репортаже, который федеральные телеканалы снимали в Сочи, на совещании в резиденции президента Путина, в кадр попал (официально – случайно, но многие специалисты полагают, что преднамеренно) один из распечатанных слайдов с раздатки к заседанию. В нем упоминалась некая «океанская многоцелевая система «Статус‑6» с дальностью хода 10 тысяч км, скоростью 185 км/ч и глубиной погружения до 1000 м. Ее задачей было названо «поражение важных объектов экономики противника в районе побережья и нанесение гарантированного неприемлемого ущерба территории страны путем создания зон обширного радиоактивного загрязнения, непригодных для осуществления в этих зонах военной, хозяйственно-экономической и иной деятельности в течение длительного времени».

В ролике, который показал президент Путин 1 марта, на подводный беспилотник возлагались задачи атаки корабельных соединений, а также портовой инфраструктуры противника. В последнем случае нетрудно понять, что в ядерном оснащении это может быть и оружие «отложенного возмездия», которое позволяет нанести ответный удар вне сред действия системы ПРО спустя несколько десятков часов или дней.

Аналогичным образом смотрится и крылатая ракета с ядерной энергетической установкой. В связи с нею многие вспоминают американский проект SLAM (1955–1964 гг.) – совершенно безумное изделие из эпохи угара атомпанка. 28‑тонная махина должна была лететь на скорости около трех чисел Маха на высоте 300 метров. Использовался прямоточный ядерный воздушно-реактивный двигатель Pluto. Ракета несла до 26 термоядерных боезарядов, которые должна была разбрасывать по дороге. Кроме того, выхлоп двигателя сам по себе считали поражающим фактором: он создавал радиоактивное заражение местности. Дальность хода оценочно составляла 180 тысяч км, что позволяло запустить ее в угрожаемый период и отправить барражировать над ненаселенными районами. Бурное развитие межконтинентальных баллистических средств доставки ядерного оружия похоронило этот проект.

Вопрос о том, как реализован двигатель российской ракеты (и, следовательно, насколько серьезны экологические последствия применения), пока неясен. Сомнения вызывают и проблемы радиационной защиты бортовой аппаратуры, не говоря уже об эксплуатационных сложностях.

В любом случае наряду с межконтинентальным подводным беспилотником это принципиально новый тип стратегических систем, не регулируемых действующими международными режимами по контролю за вооружениями.