Конец ХХ века: в уходящем году изменения мироустройства вышли на новый уровень

Для начала две цитаты, между которыми ровно четыре года. Номер один: «Соединённые Штаты Америки принимают обязательства исключить дальнейшее расширение Организации Североатлантического договора в восточном направлении, отказаться от приема в Альянс государств, ранее входивших в Союз Советских Социалистических Республик». Номер два: «Приоритет нашей общей линии в отношении Европы <…> – положить конец представлению о НАТО как о постоянно расширяющемся альянсе, а также предотвратить претворение его [представления] в жизнь».

Первая цитата – отрывок из статьи 4 проекта договора между Российской Федерацией и Соединёнными Штатами Америки о гарантиях безопасности, переданного американской стороне 15 декабря 2021 года. Этот документ вкупе с Соглашением о мерах обеспечения безопасности Российской Федерации и государств – членов Организации Североатлантического договора, обнародованным тогда же, шокировал едва ли не всех. Требования Москвы (гарантировать нерасширение НАТО и вернуть военно-политический баланс к состоянию 1997 года) на Западе восприняли как нечто среднее между наглостью и курьезом с уклоном в последнее. Да и у нас многие комментаторы не поняли, как следует расценивать демарш.

Почему мир меняется, но слома системы международных отношений не происходит

Вторая цитата – выдержка из раздела «Поддержка европейского величия» Стратегии национальной безопасности США, опубликованной 4 декабря 2025 года. Она тоже вызвала эффект разорвавшейся бомбы. И прежде всего из-за той ее части, где о современной Европе, главной союзнице Соединённых Штатов, говорится даже не с пренебрежением, а с откровенной неприязнью. Критики Белого дома поспешили отметить: опубликованный текст – мнение лишь одной из фракций в окружении Дональда Трампа, а основной автор концепции Майкл Энтон уже уволился из Госдепартамента. Но, как бы то ни было, статус выпущенного документа не отменишь, это официальная доктрина нацбезопасности на предстоящий период.

В промежутке между двумя высказываниями – длинный ряд по-настоящему драматичных событий. В 2025 году произошел очередной качественный скачок – накопившиеся изменения вывели мир на новый уровень. Трамп и трампизм «выстрелили» вторично, потому что порох для залпа подготовило предыдущее развитие, и в особенности события последних четырех лет. Подводя итоги года, не получится ограничиться 2025-м, он увенчал собой исторический этап.

Войны не хотим, но…

Сейчас понятно, что меморандумы, изданные в конце 2021-го во исполнение поручений президента на коллегии МИД России в ноябре, задумывались как последняя попытка убедить Запад в серьезности намерений Москвы. Безбожно завышенные, как тогда посчитали, требования были призваны показать: терпение России иссякло, и игнорирование ее претензий повлечет за собой меры другого характера. «Военно-технические», как было сформулировано.

Не сработало. Тогда казалось, что Америка и Европа просто не поверили в военный сценарий, решив, что Кремль блефует. Оглядываясь назад четыре года спустя, можно предположить и другое. На Западе понимали, что приближается вооруженное столкновение, но никому даже в голову не приходило, что можно попробовать избежать его не грозными предупреждениями в адрес России, а предметным обсуждением ее претензий.

Театр и невроз

Утверждать, что на рубеже 2021–2022 годов НАТО и Соединённые Штаты стремились к войне против России, было бы чрезмерным. Но подобный исход нараставшей напряженности они, вероятно, считали допустимым просто потому, что в чем-либо уступать Москве категорически не собирались. Потворствовать тому, кто бросает вызов устоявшемуся порядку, «основанному на правилах», считалось недопустимым. Ну и подспудно, судя по всему, имелось мнение, что российский «бумажный тигр» обломает зубы, пытаясь пересмотреть правила игры в свою пользу.

Намеревалась ли Россия действительно изменить мировую расстановку сил? В украинской кампании присутствовали разные мотивы – от недовольства натоцентричной системой европейской безопасности до ностальгии по исторически своим, но утраченным землям. Заметим, что дозировка и соотношение мотивов менялись по мере развития сюжета. К сегодняшнему дню историко-культурная и территориальная составляющая выражена намного сильнее, чем изначально. Среди целей России пропорция между влиянием на миропорядок и самоопределением постепенно смещалась в сторону второго. Однако значимость происходящего в том, что события оказались ферментом объективного процесса международных перемен. И они не зависят от желаний участников – накопившиеся в мировой системе дисбалансы искали выхода сами по себе. Соответственно, исход коллизии совсем не обязательно окажется таким, каким его представляли себе игроки.

Подкрались незаметно

Если вспомнить требования, выдвинутые Москвой под занавес 2021 года, результат, который мы имеем сегодня, в конце 2025-го, далек от искомого. Запрашивали: снижение военной угрозы за счет сворачивания натовской активности к уровню второй половины 1990-х и принятие обязательств прекратить расширение Альянса. Получено: милитаризация блока в целом и по всей западной границе в особенности, вступление в НАТО прежде нейтральных соседей, опасный рост напряжения в Балтийском и очень зыбкая ситуация в Черноморском бассейне, превращение Украины в наемника, воюющего против России. Добавим фактическое расползание соседних стран по разным векторам влияния и отступление на Ближнем Востоке из-за того, что усилия Москвы сфокусированы на Украине и внимание к остальному миру ограниченно.

Но произошло и другое, едва ли запланированное четыре года назад. Перемены подкрались к НАТО, откуда не ждали.

По накатанной

Альянс пережил звездный час в 2022 году, когда кризис миссии и идентичности, усугублявшийся после холодной войны, в одночасье оказался преодолен обретением старого врага. Вопрос «Против кого?» ушел с повестки дня. Заодно вроде бы исчезли сомнения в прочности трансатлантических отношений, поскольку вновь стало понятно, зачем союзники, живущие по разные стороны океана, нужны друг другу. Американская администрация поставила во главу угла привычную идеологию «свободный мир против тирании», которая удачно консолидировала Запад после Второй мировой войны.

Тяготы прямого противостояния взвалила на свои плечи третья сторона, Украина, это стало дополнительным бонусом. Блоку не пришлось брать на себя главные риски, только косвенные, связанные со снабжением и поддержанием своего вояки по доверенности. А то, что Москва не выполнила первоначально намеченную военно-политическую программу, втянувшись в длительную войну на истощение, породило предположение, что дело может закончиться наичудеснейшим образом – нанесением стратегического поражения России без лобового с ней столкновения.

Однако ожидания не оправдались. Оба участника конфликта проявили стойкость. И это обернулось для Североатлантического альянса своего рода ловушкой. Выяснилось, что он, в общем, не готов к долгому противостоянию, даже опосредованному. Обнажилась вся недостаточность военного строительства в предшествующие десятилетия и неспособность быстро это изменить.

Еще важнее, что под значительный пресс попали политические отношения внутри блока. Поддержание европейского единства требует постоянного нагнетания русской угрозы и сохранения тесной эмоциональной связи с Украиной. А это порождает растущие сомнения, поскольку толкает ЕС (он же европейская часть НАТО) все дальше и дальше в воронку безальтернативного курса, действенность которого все менее доказуема. У России руки оказались в значительной степени связаны необходимостью полностью сфокусироваться на Украине. Но и Европа теперь зависит от исхода конфликта куда больше, чем хотела бы. Ему подчинена практически вся политика.

Время, назад!

Но самое, пожалуй, важное – изменения позиции США. И есть основания полагать, что они произошли бы (возможно, не столь резко), даже если бы Трамп выборы проиграл. Соединённые Штаты ни при каких обстоятельствах не намерены рисковать прямой (ядерной) конфронтацией с Москвой, что же касается дивидендов от конфликта, то их Вашингтон уже извлек благодаря разрыву отношений Евросоюза с Россией. Дальше повышается риск издержек.

Игра вдолгую: почему Россия не должна поддаваться соблазну закрутить "новый роман" с Соединёнными Штатами

Каким бы ни был результат президентства Трампа, кто бы ни наследовал ему в Овальном кабинете, возвращения к дотрамповской ситуации не будет. Цезура Трампа отделила политический ХХ век от другого столетия. Несколько лет назад на Западе часто иронизировали, что Путин перепутал исторические эпохи и пытается возродить подходы давно ушедшего прошлого. Даже если это правда, то по решительности действий в этом направлении российский президент не сравнится с американским. Трамп попросту «отменяет» ХХ век, на протяжении которого Соединённые Штаты шаг за шагом поднимались по ступеням доминирования, достигнув к началу текущего столетия мировой гегемонии: политической, экономической, культурной и идейной. Байден стал, с одной стороны, хриплой лебединой песней того мирового порядка, тщетной попыткой вернуть мгновение, показавшееся прекрасным. С другой стороны, он, по сути, предвосхитил окончательный переход в иное качество.

Вольно или невольно, но именно он, поддержав украинскую баталию, подхлестнул два процесса. Первый – интенсивное перекачивание экономических выгод из Европы в США (откровенный протекционизм начался до Трампа). Второй – формирование общности, которую в России назвали «мировым большинством». Это огромная группа стран, которые не считают необходимым подчиняться общеполитическому и идеологическому давлению Вашингтона, а предпочитают руководствоваться соображениями своей выгоды.

Трамп довершил процесс. Евросоюз низведен на позицию обслуживающего персонала, которому предъявляются противоположные требования: быть самостоятельным, но при этом не вякать и не перечить старшему. А с миром в целом разговор ведется на языке жесткого торга один на один, потому что, как считают в Соединённых Штатах, в таком формате они сильнее практически любого. Насколько последнее предположение справедливо, можно поспорить: в случае Китая, России и даже Индии США обнаружили визави намного менее податливых, чем они полагали.

Вашингтон нивелирует весь институциональный каркас, на котором мировая система базировалась после Второй мировой войны. Отсюда и изменение отношения к НАТО, основополагающей структуре второй половины ХХ и первой четверти XXI века. Атлантизм как форма существования единого политического Запада был детищем конкретных обстоятельств, а они канули в прошлое. И вот на авансцене американских интересов Западное полушарие («доктрина Монро в прочтении Трампа») и Азиатско-Тихоокеанский регион. Где здесь Организация Североатлантического договора? В пассиве, ведь расширение Альянса провоцирует кризисы, отвлекающие Америку от более важных дел. Отсюда и удивительная фраза в Стратегии национальной безопасности, с которой начинается этот текст.

Цена ошибок

Итак, мировое устройство действительно изменилось за четыре года и процесс продолжается. Евросоюз, считавшийся флагманом движения в будущее, на фоне всего происходящего становится наследием минувшей эпохи, категорически отказываясь это признать. И понятно почему. Согласившись с собственной анахроничностью, ЕС встанет перед вопросом, ответить на который не может никто: что делать дальше? Евроинтеграция не подразумевает трансформации в националистическом, меркантилистском духе, который сейчас охватил мир. Даже набирающие силу в ряде европейских стран суверенисты не выдвигают лозунг выхода из Евросоюза, хотя 10 лет назад он был на слуху. Демонтаж объединения чреват для стран-участниц непредсказуемыми последствиями и уж точно не укреплением позиций европейских держав. Но и сохранение нынешнего курса уже невозможно.

Тенденции развития мира соответствуют тому, о чем Москва говорила на протяжении долгого времени и что обусловило решение о начале специальной военной операции. Российские действия послужили катализатором процессов. Задачи, поставленные в рамках СВО, решаются медленнее, чем предполагалось. Их решение – российский инструмент воздействия на мир. Но остается вопрос, сумеет ли Россия в полной мере воспользоваться возможностями, которые открывают окружающие трансформации. Международная среда меняется очень быстро и помимо российских действий. Кому-то из игроков очень выгодно, чтобы Россия оставалась погружена в украинскую тему и, соответственно, ограничена на других направлениях. Кто-то, напротив, хотел бы более активного вовлечения Москвы. Как бы то ни было, модель ведения военного конфликта, выбранная российским руководством, подразумевает динамику, которая есть. И это едва ли пересмотрят, тем более что результат все же достигается.

Перестройка обратно

У России своя деконструкция ХХ века – окончательно уходит наследие СССР. На протяжении трех десятилетий российская политика в угасающей степени, но сохраняла инерцию восприятия, унаследованную от общего советского прошлого. Даже в вопросе границ, которые многие у нас считают несправедливыми, сохранялся консервативный подход. Сейчас административно-территориальное деление советского времени более не догма. А прочерчивание новых границ, формулирование, что такое «свое – чужое» и в какой степени «чужое», и есть самоопределение. То есть эта тема, если вернуться к мотивам СВО, выходит на первый план.

Значит ли это, что вопрос мироустройства для нас отступает назад? Нет, потому что созидание нового мира происходит как раз через самоопределение. Все значимые державы повернуты в себя и озабочены внутренним развитием намного больше, чем чисто внешнеполитическими темами. Флагман, как всегда, США, но в разной степени это свойственно и другим. Место в мире связано не с масштабом внешней экспансии, а с эффективностью и устойчивостью собственной модели развития. Иными словами, достижение тех целей спецоперации, которые первоначально считались основными (другие принципы организации международной безопасности), зависит от успешности этого самого самоопределения.

Может показаться, что это проще, чем битва на большой международной сцене. Но здесь и цена ошибки выше. Внешнеполитические промахи досадны, но в большинстве случаев поправимы. Неправильно выбранный путь собственного развития ведет в опасный тупик. ХХ век нам это убедительно продемонстрировал, и не единожды.

Автор – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель Совета по внешней и оборонной политике (СВОП)