Тяжелые рулонные ворота медленно поднимаются. Перед этим дежурные созвонились с начальством, чтобы убедиться, что перед ними действительно корреспонденты журнала Der Spiegel, которым действительно разрешено посещение в 10 часов вечера. Едем между четырехметровыми стенами из бетонных блоков, на двух поворотах несут вахту автомобили повышенной проходимости с установленными на них пулеметами – неуклюжие, доставшиеся в наследство от американских военных. Наконец останавливаемся перед воротами самой тюрьмы.

Тюрьма для особо опасных преступников находится прямо в Багдаде. Ни названия, ни точного местонахождения печатать нельзя – таково условие для интервью у ее самого знаменитого заключенного, худощавого мужчины в возрасте под 40, известного как Абу Абдулла. Полтора года он был «главным логистом» в Багдаде, организовывал теракты с участием смертников. Абу Абдулла входит в число тех очень немногих представителей командного состава «Исламского государства» (ИГ), которых удалось взять живыми. Большинство при попытке задержания подрывали себя, глотали капсулы с ядом, которые всегда носили при себе, или погибали в перестрелке. Сдаваться противнику не вписывается в концепцию террористической группировки.

Абу Абдуллу не просто застали врасплох, не оставив времени на самоубийство. До его задержания в июле 2014 года за ним долго велась слежка; в руках следствия оказалась и его якобы автомастерская, где он изготавливал «пояса шахида» и начинял автомобили взрывчаткой. Более того, сам мужчина, как ни странно, дает показания.

Der Spiegel несколько месяцев собирал информацию о командной структуре ИГ; за это время не раз «всплывало» имя Абу Абдуллы – источники в иракской полиции, спецслужбах, МВД и других ведомствах делились некоторыми подробностями его показаний. «Исламское государство» – организация, жестко придерживающаяся принципов разделения труда и максимально ограничивающая обмен информацией: каждый знает ровно столько, сколько необходимо для «дела». Абу Абдулла выбирал места для терактов в Багдаде, обеспечивал смертников всем необходимым и сопровождал их почти до конечной точки маршрута. В Багдаде террористы ИГ взрывают себя как бы волнами, иногда по несколько человек за день, – в мечетях, на базарах, перед блокпостами и ресторанами.

Задать вопросы ему самому мы смогли только после того, как иракские органы несколько месяцев вели допросы. Интервью назначили на поздний вечер, когда на дорогах меньше машин и потому ниже риск, что ворота тюрьмы протаранит очередной смертник. Информация о том, где и когда содержится печально известный заключенный, строго засекречена. И в полиции, и в спецслужбах уверяют: Абу Абдуллу не пытали, чтобы разговорить. «Конечно, мы за ним следили, – объясняет капитан криминальной полиции Зафар. – У нас были видеозаписи встреч со смертниками и с другими связными, он с самого начала согласился сотрудничать. Тем самым он сохраняет себе жизнь».

Для интервью администрация тюрьмы предоставила свободную камеру: на протяжении всего разговора дверь остается открытой, у выхода дежурит полицейский. Когда приводят Абу Абдуллу, его глаза скрывает коричневая повязка, которую он снимает, только усевшись на складной стул, поставленный в камере. Во время разговора он какое-то время мнет эту повязку в руках, скованных наручниками; монотонный голос рисует картину внутреннего устройства аппарата ИГ.

– Чем вы руководствовались при выборе места для терактов?

– Моя задача заключалась в том, чтобы пострадало как можно больше людей – прежде всего из числа полицейских, военных и просто шиитов.

– Где вы устраивали взрывы?

– На полицейских блокпостах, на рынках, в мечетях, но только шиитских.

– Вы когда-нибудь жалели, что убивали людей?

– Это были неверные! Шииты – неверные, я это твердо знал.

– Но ведь они, как и вы, исповедуют ислам.

– А значит, у них был шанс одуматься и стать суннитами.

– Сколько всего терактов вы организовали? И откуда получали взрывчатку?

– Всех терактов не вспомню, но за последние три месяца перед моим задержанием их было 15. Для «начинки» автомобилей мы брали пластиковую взрывчатку C‑4 и взрывчатые вещества из артиллерийских снарядов. Но для «поясов шахида» я использовал главным образом снаряды орудий ПВО, заряды которых еще действеннее. Из этого материала я изготавливал пояса и жилетки разных размеров.

– Как вы отбирали людей на роль смертников?

– Этим занимался не я, а военный планировщик, который по иерархии был выше меня. Затем мужчин приводили ко мне, большинство из них приезжали из Фалуджи. Я отвечал только за последний этап операции, а именно: за их «обмундирование» в своей мастерской и доставку на нужное место. До этого я получал от начальства информацию о нужных размерах, чтобы «пошить» подходящий пояс. Но у меня всегда были наготове пояса различных размеров.

– Родственникам смертников потом сообщали о случившемся?

– Это не входило в мои задачи. О семье заботится тот, кто их посылает на смерть.

– Откуда смертники были родом?

– Большинство из Саудовской Аравии, Туниса, Алжира, процентов десять иракцы. А двое приехали из западных стран – один из Австралии, другой из Германии. Его звали Абу аль-Када аль-Альмани. (Под этим псевдонимом на стороне ИГ воевал 21‑летний немецкий турок Ахмед К. Всего за несколько месяцев гимназист из Эннепеталя изменился до неузнаваемости. Прежде чем уехать через Турцию в Сирию, он раздавал в пешеходных зонах немецких городов бесплатные экземпляры Корана. Из Сирии командование ИГ перебросило его в Ирак. Он совершил один из как минимум пяти терактов, которые были совершены 19 июля 2014 года, в частности, на армейских и полицейских блокпостах в Багдаде. – Der Spiegel.)

– Выходец из Германии не говорил по-арабски, вы не владеете английским. Как вы его инструктировали?

– Он знал сколько-то слов, но в основном мы объяснялись жестами. Это была моя самая короткая операция; место, в котором я его «принял», располагалось совсем рядом с местом взрыва. Он впервые приехал в Багдад, и по прошествии всего 45 минут его уже не было в живых. Я подумал тогда: что ж, теперь к нам едут аж из Германии, чтобы здесь стать живой бомбой…

– Кто-либо из ваших подопечных выражал сомнение в своей миссии?

– Нет, ведь иначе они бы не справились. Их долго готовили к такой задаче. Когда их передавали мне, они были спокойны, а иногда даже в приподнятом настроении. Например, надевая «пояс шахида», некоторые говорили: «А мне идет!» Абу Мохсен Касими, молодой сириец, еще за две минуты до взрыва отпускал шуточки и тепло попрощался со мной. В другой раз я не знал, как, не привлекая внимания, поменяться местами с молодым саудовцем, поскольку первую часть пути за рулем был я. Мы имитировали поломку автомобиля, вышли и несколько метров толкали машину. И, поскольку никто не заподозрил неладного, мы оба рассмеялись…

– А постоянно сменявшиеся клиенты вашей автомастерской ни у кого не вызывали подозрений?

– Мы следили, чтобы они не выделялись из иракской молодежи: никакой бороды, футболка, причесанные, нагеленные волосы.

– Сколько им было лет?

– Самому молодому – двадцать один год, самому старшему – около тридцати.

– Как вы стали главным логистом ИГ в Багдаде?

– На мне остановил свой выбор военный планировщик ИГ. Я быстро доказал, что мне это по силам. Я был не просто исполнителем, я планировал, думал.

– И вы очень хорошо ориентировались в Багдаде.

– Да, ведь это мой город. Я здесь родился.

– Какие первые воспоминания у вас остались о Багдаде?

– В детстве меня родители каждые выходные водили в парк аз-Заура, в багдадский зоопарк, там отец часто покупал мне мороженое. Иногда мы потом отправлялись на базары в багдадском районе Шурджа.

– Для вас это приятные воспоминания?

– Да, было здорово.

– Тогда как вы могли без разбору обрекать на гибель людей, живших с вами в одном городе? Вы избегали мест, с которыми вас связывали личные воспоминания?

– Нет, отнюдь! Это не играло для меня никакой роли. Дело не в моей кровожадности – джихад есть джихад. Я думал: рано или поздно эти шииты станут суннитами или уедут из города. Я не мясник. Я следовал плану.

– Но здесь ваш план не давал результата, сколько бы крови ни проливалось – это лишь усиливало вражду.

– Я думал, что люди, ставшие свидетелями взрыва, задумаются, посмотрят в глаза страху…

– Но это не давало плодов.

– Мне это было не важно. Моя мысль заключалась в том, чтобы не останавливаться, пока все не станут суннитами. Или не уедут. И когда это произойдет, совершенно не важно!

– Вы тоже готовы были бы подорвать себя?

– Я об этом никогда не задумывался. Моя задача заключалась в другом. Я должен был планировать операции, а не осуществлять их самостоятельно. Я был не исполнителем, а координатором.

– Что ждет вас в будущем?

– Этого мне не дано знать.