Либерал, технократ, методолог... О том, что из перечисленного — просто навешанные публикой на Сергея Кириенко маски, а что — реальные определения, «Профиль» поговорил с политологом РАНХиГС Романом Евстифеевым.

- Есть мнение об общем происходящем в администрации президента процессе замены политических тяжеловесов — [Вячеслава] Володина и [Сергея] Иванова — на никому неизвестных или забытых функционеров вроде [Эдуарда] Вайно и Кириенко. Еще этот процесс связывают с некоторым кадровым кризисом. Как по-вашему, что-то такое имеет место?

- Если кризисом называть любые резкие изменения, то да, наверное можно сказать, что это некоторый кризис, связанный с весьма понятными причинами, — приближаются президентские выборы-2018, и эту площадку нужно под это событие каким-то образом переформатировать. Но я бы не назвал это каким-то жестким кризисом в плане какой-то надвигающейся катастрофы во внутренней политике. Происходят некоторые функционально-компетентностные изменения. Те позиции, которые раньше занимали публичные фигуры, занимают люди, которых в излишней публичности трудно заподозрить. Какие эти изменения преследуют цели, можно только строить версии: от повышения эффективности работы, до каких-то серьезных изменений в целеполагании всей системы. Но на властном уровне это пока не проговаривается.

- Еще есть мнение, что таким образом Администрация президента превращается в администрацию Президента...

- С Администрацией президента было много нареканий за все эти годы, начиная с 1993-го, когда начала формироваться нынешняя модель власти. То, что в АП сосредоточено избыточное количество функций по управлению почти всеми социально-экономическими процессами, — понятно самому президенту. Вряд ли такое положение вещей правильно. Если в этом направлении действительно будут происходить какие-то изменения, и, скажем, правительство станет полновластным органом исполнительной власти, я бы это только приветствовал. Или, если парламент действительно станет легислатурой, полновластным собранием представителей граждан... Пока, если движение в эту сторону есть, то очень медленное, мелкими шажочками.

- Не думаете ли Вы, что по сути фигура Кириенко в чем-то очень похожа на фигуру Володина? У обоих есть обширные бизнес-империи в регионах (львиная доля значимых предприятий Нижегородской области принадлежит родственникам, коллегам по госслужбе и друзьям Кириенко, - прим.), обе расцвели за годы их работы во власти.

- Мне кажется, это не главный параметр, по которому стоит сравнивать предыдущего и нынешнего замглавы АП, курирующего внутреннюю политику. Наверное, у них у обоих есть определенные бизнес-интересы, но, мне кажется, это точно не самое главное в их деятельности. В остальных вопросах они, честно говоря, не очень похожи, а в чем-то даже и противоположны, и это тоже знак, что ситуация будет меняться. Все-таки Кириенко более 10 лет вполне успешно проработал в крупной государственной корпорации, которая занималась строительством электростанций во многих странах мира. Это затрагивало и внешнеполитические, и военные интересы. Теперь он занимается внутренней политикой, и это рождает определенные вопросы. Володин — другого поля ягода. Он больше публичный политик, прошедший горнила выборов, избиравшийся, представлявший свою губернию, в том числе в Госдуме. Проявил себя он и в АП, он несколько изменил ту ситуацию, которая сложилась при позднем Суркове [Владиславе, занимавшим этот пост до Володина]. И Кириенко будет менять что-то свое, но как публичного политика его уже никто не помнит. Интересно, будет ли он им, или будет продолжать оставаться в тени — посмотрим.

- А если говорить об их идеологических различиях?

- Если про Володина можно сказать, что у него есть определенная идеология, которую он проявлял, пропагандировал и отстаивал, то про Кириенко такого не скажешь. Многие говорят, что это некий «технократ». Трудно сказать. На мой взгляд, на своем месте в «Росатоме» он не был замечен ни в каких политических играх.

- А что насчет его работы на позиции полпреда президента в Поволжском федеральном округе (с 2000 по 2005 гг.)?

- Неплохие отзывы были о его работе там. Может, это навело кого-то на мысли, что он сможет справиться примерно с таким же кругом обязанностей на уровне России. Там он тоже не высказывал свои идеологические пристрастия. У него достаточно сложное политическое прошлое — оно связано не с партией власти, как у большинства властных функционеров, а с Союзом правых сил (на данный момент партия прекратила свое существование, - прим.). Это интересный бэкграунд, он заставляет задуматься и ожидать от него каких-то заявлений, может, он приоткроет нам картину своего политческого «я».

- Он был близким другом Бориса Немцова...

- Да. И по своим высказываниям в конце 90-х он вполне укладывался в определение «либерал». Но кем он выплывет сейчас, в новом качестве — не могу сказать.

- Вокруг Кириенко много разговоров о его приверженности учению методологии. Сын основателя учения Георгия Щедровицкого Петр работал с Кириенко в «Росатоме». Некоторые называют «методологов» очень сплоченной сектой, которая в том числе составляет часть бизнес-империи Кириенко. Что вы можете сказать насчет этой истории?

- Можно называть их кружком, некоторые действительно предпочитают слово «секта». На мой взгляд, это интересная и достойная внимания теоретическая платформа, на базе которой Щедровицкие (раньше — Георгий, теперь — Петр) пытаются настроить людей на достижение каких-то целей, рационализировать людей и их действия. Но я не представляю, чтобы руководитель такого уровня, вынужденный принимать решения по мультимиллионным долларовым контрактам, делал это в интересах какой-то секты, что кто-то ему нашептывал, как их подписывать. Я думаю, что это не так. Возможно, в методологии Сергей Кириенко искал какую-то рациональную основу для того, чтобы самому принимать решения, и научить своих подчиненных принимать решения. Стремление рационализировать вокруг себя простанство и мир у него было в его молодые годы, в 90-е. Он был очень целеустремленным рационализатором, может так он и сблизился с методологами. Наш мир очень рассогласован, поэтому требуется большая работа и воля, чтобы согласовать все на государственном уровне.

- То есть методология это какая-то история из прошлого, социальное экспериментаторство в духе 90-х, может, даже схожее с экспериментаторством [Егора] Гайдара?

- Конечно, она из прошлого. Ей увлекались люди, приходили и уходили. Тем не менее, она существует и сейчас, есть ее приверженцы. Таких попыток рационализировать этот мир было нескольно — достаточно вспомнить Теорию решения изобретательских задач Генриха Альтшуллера. Это ответы на рассогласованность, которая наблюдается в нашем мире. Безусловно, Кириенко почерпывает в таких теориях что-то для своей профессиональной деятельности, но я бы не сказал, что он как-то подчинен этим учениям. Скорее, он использует их для достижения лучшего рабочего результата.