Но и следствию с прокуратурой тоже придется засучить рукава – доказать свою версию совершения преступления и вину подсудимого обывателям куда сложнее, чем профессиональным судьям-юристам, так хорошо знающим эту «кухню».

И хотя у присяжных и с этим нововведением дел не особо прибавится (в прошлом году суды на всю страну рассмотрели около 10 тыс. дел об убийстве, 43 тыс. по тяжким повреждениям и 21 тыс. о различных преступлениях против правоохранителей), в целом это может хоть и не сильно, но положительно сказаться на статистике оправдательных приговоров. Сейчас их всего 0,3% от общего числа – 744 тыс. граждан в прошлом году осудили, 2,9 тыс. оправдали. Обвинительный уклон остается с советских времен главной претензией к российской Фемиде. И как бы ни оправдывались ее служители (мол, не учитывают в этой статистике сотни тысяч дел, что суды прекращают без всякого приговора), а все равно звучит не очень убедительно.

Но одно несомненно – за почти три десятка лет с момента становления новой государственности судебная реформа, по сути, не прекращалась. Вот и сейчас проходит очередной ее виток. И на повестке дня все то же – укрепление независимости судей. А ведь их излишняя лояльность к власти исполнительной – еще одна глобальная причина недовольства гражданского общества, предпринимателей, экспертов. Но именно благодаря этому недовольству и критике судебная система остается живым организмом.

Процессуальная революция – так называют судебную реформу сами судьи. Хотя правильнее было бы назвать это эволюцией. Более скептические эксперты говорят о ней иначе: шаг вперед и два назад. Ведь судебной реформой занимаются многие – и сам Верховный суд, и Совет по правам человека при президенте РФ, и даже Центр стратегических разработок вездесущего Алексея Кудрина. Все пишут свои концепции, но до стадии законопроектов доходит только часть, и лишь часть этой части в итоге принимается. Как правило, это то, что глава государства поддержал либо на словах, либо инициировал собственным законопроектом.

Так и проходят годы, десятилетия, прежде чем какая-либо новаторская инициатива находит свое воплощение, а времена не стоят на месте, и вот уже законодательство увеличило и без того немалое число преступлений, проступков, запретов, а суд, как их прямой исполнитель, вынужден играть репрессивную роль.

Зарплатой не обижены

В отличие от многих государственных сфер, судебная власть сумела отстоять достойное финансирование. По данным Росстата, средняя зарплата судьи составляет 107 тыс. рублей (в Москве федеральный судья получает 158 тыс., мировой – 113 тыс. рублей). С начала года эти ставки президентским указом увеличены на 4%. А с начала нулевых финансирование судебной системы выросло в 26 раз. Как сообщил на прошлой неделе на пленуме Совета Судей гендиректор Судебного департамента при Верховном суде Александр Гусев, в этом году снова удалось «серьезно продвинуться» – законом о бюджете на 2018 год были утверждены бюджетные ассигнования в объеме 195,8 млрд рублей. А ведь в 2000 году судебной власти выделили лишь 7,6 млрд.

Обрадовал коллег и глава ВС Вячеслав Лебедев: с 18 июля, со вступления в силу соответствующего закона, мировых судей начнут финансировать так же, как и федеральных. А в апреле президент Владимир Путин поручил проработать законопроект, по которому проработавшим на своей должности более 10 лет судьям будут передавать в собственность жилье.

Таким образом, сама профессия судьи становится все престижнее, по крайней мере, по материальным меркам. И вот уже стали появляться вопросы: почему в судьи берут только судейских секретарей и бывших следственно-прокурорских работников? А как же адвокаты? В судебной системе пожимают плечами: и адвокатов бы взяли, да не идут они – нагрузка большая, ответственность колоссальная, а зарплаты недотягивают до их гонораров. А если и есть такие адвокаты, кто в судьи просится, то они требованиям законным не соответствуют.

Тут решил вмешаться уполномоченный по защите прав предпринимателей при президенте РФ Борис Титов, активно ратующий за продвижение адвокатов в судьи. На прошлой неделе он сообщил журналистам, что подготовил список из 60 адвокатов‑кандидатов, которые не только хотят, но и могут примерить на себя судейскую мантию. Возможно, состав судей таким образом разнообразится. Но финансовая стабильность, считающаяся главным условием независимости каждого судьи, в нашей системе таковой сама по себе не является. Наоборот, чем выше доход судей, тем больше их склонны подозревать в лояльности тем, от кого зависит ее повышение

Да и само назначение судей президентом РФ – уже показатель их зависимости, отмечает судья Конституционного суда в отставке, заслуженный юрист России и член СПЧ Тамара Морщакова. Она сформулировала, по ее собственному выражению, любопытную закорючку на сей счет: «Независимый суд очень нужен людям, которые находятся у власти. Но при одном условии: если они боятся, что на следующий срок они не останутся. А когда при признании сменяемости власти реально этого не происходит, тогда нужно держаться за зависимый суд, чтобы он эту власть все время защищал».

Вот так и замоталась еще одна важная инициатива – выборы председателей судов самим судейским коллективом, а ведь соответствующий закон предлагали принять и СПЧ, и кудринский ЦСР, и бизнес-омбудсмен Борис Титов. «Независимость суда остается декларативной: судья зависит от председателя суда и от региональных властей, – констатирует омбудсмен по обеспечению прав предпринимателей на справедливое судебное разбирательство Владислав Гриб в посвященной правосудию части ежегодного доклада бизнес-омбудсмена президенту. – Судебная система все больше ориентирована на поддержку позиций органов власти в ущерб равенству сторон и принципу состязательности».

Согласно прошлогоднему опросу уполномоченного, 56% предпринимателей считают минимальными шансы выиграть судебное разбирательство в случае, если их оппонентом будут государственные органы. «В спорах с участием госорганов (административных, налоговых и других) суды во многом ориентируются на формальное подтверждение законности действий органов власти», – резюмируется в докладе.

Впрочем, как говорят в судейской среде, быть судьей – значит уметь не поддаваться ни на угрозы, ни на посулы. А раз поддался хоть какому соблазну или страху, значит, слаб, плохой судья.

Невыносимое бремя правосудия

Нагрузка на судей – еще одна причина, которая останавливает многих от выбора профессии и сказывается не лучшим образом на результате труда тех, кто ее выбрал. Так, с 2011 года число дел, рассмотренных арбитражными судами, при сохранении штата выросло на 50% (в первую очередь в городах-миллионниках), отмечает Владислав Гриб. В Москве на одного арбитражного судью приходится 7 новых дел в день, и это не считая тех, что поступили к нему раньше. В среднем, отмечается в докладе, каждому из 7,5 тыс. мировых судей ежедневно приходится принимать по 10,2 решения по гражданским, административным и уголовным делам.

«Такая нагрузка не позволяет качественно и полноценно рассмотреть дело и вынести справедливое решение, она закономерно влияет на результат суда, – делает вывод Владислав Гриб. – У судьи нет времени рассматривать дела. Справедливость недостижима – число дел об административных правонарушениях, прекращенных судами, с 2005 года снизилось в 4 раза – с 14,2% до 3,8%».

И одновременно из-за этого же увеличения решений по административным делам (а это чаще всего штрафы) возрастает еще одна проблема – неисполнение принятых судом решений, а без этого правосудие в принципе не может считаться таковым, так как теряет смысл. Перегруженность приставов нарастает в первую очередь из-за исполнительных производств по административным делам ГИБДД, отмечает омбудсмен по исполнению судебных решений Роман Терехин. Таких в прошлом году было 60,1 млн (в 2014‑м – 39,5 млн, в 2012‑м – 17,2 млн). За пять лет число новых дел выросло в три раза.

На втором месте производства по взысканию долгов за услуги ЖКХ (3 млн в 2017‑м) и долгов по кредитам граждан (в 2014‑м было 1,5 млн исполнительных листов, а в 2016‑м – 3,1 млн). Омбудсмен приводит статистику, согласно которой, в среднем на одного пристава приходится три исполнительных производства в день.

«В результате из 86,2 млн производств (на общую сумму 10,1 трлн рублей), находившихся на исполнении в прошлом году, фактически исполнено было только 39% – 33,7 млн производств на сумму 478 млрд рублей», – говорится в отчетном докладе президенту. Кроме того, отмечает эксперт, предприниматели «зачастую сталкиваются с неисполнением судебных решений по причине незаинтересованности, низкой квалификации кадров судебных приставов и вытекающей из этого коррупции».

В массовом порядке не исполняются в том числе и судебные решения по спорам с государством, вынесенные в пользу предпринимателя. По итогам прошлого года, приводит данные Владислав Гриб, на исполнении находилось 136 тыс. таких производств на сумму 19 млрд рублей, а фактически было исполнено 73 тыс. на сумму 3,5 млрд рублей (19,5%).

Нагрузка на судей возросла на четверть, констатировал Вячеслав Лебедев. Революционной новацией по снижению нагрузки стала законодательная инициатива Верховного суда, внесенная на рассмотрение Госдумы и принятая в первом чтении прошлой осенью, в которой предлагается разрешить судьям при рассмотрении гражданских споров не писать мотивировочную часть решений. Фактически это означает, что, выслушав стороны, судья объявляет свою волю и не объясняет никому, почему он посчитал так, а не иначе.

Это вызвало целый шквал возмущения в экспертном сообществе, несмотря на ряд оговорок в законопроекте. Так, мотивировку нужно составлять по общественно значимому делу, по делу, которое собираются обжаловать, и по любому другому, если того захочет одна из сторон. При этом, согласно судебной статистике, 98% всех судебных решений по гражданским искам не обжалуются. Но, как заявили многие критики, такая трактовка может содержать в себе угрозу массовых нарушений гражданских прав в области правосудия.

И ВС пошел навстречу критикам. Буквально на днях, 17 мая, Верховный суд внес в Думу поправки к законопроекту и детализировал еще целый ряд исключений из предлагаемого правила. В частности, суды будут по-прежнему подробно расписывать мотивировочную часть решений по трудовым спорам, спорам о предоставлении жилого помещения, любых мер соцподдержки, о разделе имущества между супругами. А также это дела о защите нематериальных благ, о компенсации морального вреда, о защите деловой репутации, дела по спорам о недвижимом имуществе, о прекращении права общей долевой собственности, об устранении препятствий в пользовании имуществом, об истребовании имущества из чужого незаконного владения, об освобождении имущества от ареста, о возмещении ущерба имуществу. К этим категориям отнесли также дела, связанные с гостайной, и дела особого производства. «Вы, наверное, зададите мне вопрос: а что же останется? – подытожил Вячеслав Лебедев.  – Останется еще немногим более 4 млн дел». Таким образом, эффективность и оперативность правосудия, по задумке ВС, должна будет возрасти.

А попутно должны принять и еще один законопроект, инициированный ВС, который, по идее, должен значительно содействовать именно независимой позиции судей. Речь о создании окружных кассационных и апелляционных судов, которые будут формироваться по специальным судебным округам, не совпадающим по своим границам с административно-территориальным делением. Таким образом предполагается решить проблему «сращивания» региональных ветвей власти.

Криминальное чтиво

В рамках реформы есть у Верховного суда и такая инициатива, которая, наоборот, вызвала бурное одобрение экспертного сообщества. Речь идет о введении понятия «уголовного проступка» (соответствующий законопроект уже внесен в Госдуму). «Это позволит исключить негативные для личности последствия судимости за совершение деяний, не наказуемых лишением свободы, – пояснил Вячеслав Лебедев. – Ежегодно такие меры ответственности могут быть применены в отношении 40 тыс. лиц». Судимость – это одно из последствий совершения преступления, помимо наложенного приговором суда наказания. Это как бы факт, говорящий о том, что тот или иной человек привлекался к уголовной ответственности.

Судимость за таким человеком сохраняется в течение нескольких лет – чем больше тяжесть совершенного, тем дольше остается судимость. И это может негативно сказаться на карьере, может помешать выезду за границу. С погашением судимости де-юре человек считается «ранее не судимым». Правда, в УК перечислено не так много преступлений, за совершение которых не назначается лишение свободы. Это в основном ненасильственные преступления без, что называется, отягчающих обстоятельств, и такие деяния, как, например, клевета, продажа несо вершеннолетним алкоголя, необоснованные отказ и увольнение беременных и имеющих малолетних детей.

Ранее по инициативе ВС уже была декриминализирована и переведена в разряд административных проступков статья УК «Побои» (в случаях, когда не было причинено существенного вреда здоровью). Это, по словам главы ВС, позволило сократить поступление в суды дел в отношении 50 тыс. лиц. А осенью, как ожидается, будет разработан законопроект об исключении из УК еще ряда статей о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности. О том, что это будут за статьи, Вячеслав Лебедев пока не говорит – слишком большая еще предстоит работа.

Но некоторое представление об этом в своем докладе дает бизнес-омбудсмен. В этом докладе перечисляются преступления, которые, по сути, являются административными проступками, и даже сейчас суды не наказывают за их совершение лишением свободы, а назначают штрафы. Но при этом из года в год количество таких дел растет. Речь идет о таких статьях УК, как «Незаконное использование товарного знака», «Уклонение от уплаты таможенных платежей, взимаемых с организации или физического лица», «Производство, приобретение, хранение, перевозка или сбыт товаров и продукции без маркировки».

«По сравнению с 2016 годом количество осужденных за совершение преступлений в сфере предпринимательской деятельности сократилось на треть – с 2000 до 1300, – подвел итог гуманизации уголовного законодательства Вячеслав Лебедев. – Каждый пятый предприниматель освобожден судами от уголовной ответственности. А к лишению свободы осудили только 20% из всех, кто попал на скамью подсудимых».

В предпринимательской среде, правда, ощущения обратные. «В условиях сложной экономической ситуации риски административного и уголовного давления как никогда высоки, – говорится в докладе Экспертного центра при бизнес-омбудсмене. – Именно возможность давления, отъема собственности, риск для здоровья и жизни заставляет предпринимателей и инвесторов дважды подумать перед тем, как вложить средства в российскую юрисдикцию».

С последней предпринимательской амнистии прошло пять лет, и с тех пор, говорят эксперты, ситуация стала только хуже. И претензия тут не столько даже к судам, сколько к следствию. До суда доходит только 20% уголовных дел, при этом граждане и до всякого суда могут попасть в тюрьму. Чем это чревато, показал недавний случай страшной гибели в СИЗО Санкт-Петербурга предпринимателя Виталия Пшеничного, которого многие называли «русским Илоном Маском». Две недели он пробыл в СИЗО – с 19 января по 5 февраля, а потом его тело нашли в камере со сломанным позвоночником и следами ожогов в полости рта.

Следственный комитет уверяет: это самоубийство. Но вряд ли этот диагноз повлияет на доверие к правосудию (а следствие – одна из неотъемлемых его частей) в деловой среде. Запрет на арест по так называемым предпринимательским статьям существует уже несколько лет. По данным ВС, который регулярно дает соответствующие разъяснения нижестоящим судам, это способствовало сокращению числа содержащихся в тюрьмах и колониях людей по сравнению с 2010 годом на 25%, (с 863 тыс. до 640 тыс.).

А 3 апреля Госдума приняла в первом чтении законопроект ВС, предусматривающий недопустимость продления сроков содержания под стражей, если органы следствия не предпринимают активных действий. «Особое значение это имеет для защиты лиц, участвующих в предпринимательской деятельности», – подчеркнул глава ВС. Действительно, сейчас люди часто месяцами сидят в тюрьмах до суда фактически просто так, а следствие толком не ведется.

Несмотря на все запреты и разъяснения, вплоть до 2017 года эксперты бизнес-омбудсмена наблюдали значительный рост числа арестованных по предпринимательским делам. С 2012 года эта цифра выросла в 1,5 раза. «Домашний арест должен был выступать альтернативой помещения под стражу, вместо этого по преступлениям в экономической сфере демонстрируется взрывной рост – не снижая число подстражных», – говорится в докладе. В 2012 году судами было удовлетворено 2 714 ходатайств о домашних арестах, в 2017-м – уже 6 422, две трети из которых по экономическим статьям. По судебной статистике, ходатайства следствия об аресте подозреваемых удовлетворяются с вероятностью 89%, а по экономическим преступлениям – в 96% случаев. Все это, по мнению экспертов уполномоченного по защите прав предпринимателей, говорит о том, что «собственность не защищена и ведение бизнеса в России небезопасно». Именно независимый суд, эффективность средств правовой защиты – одно из важнейших условий здорового делового и инвестиционного климата и развитого гражданского общества.

«Как экономист могу сказать только одно: если вы хотите иметь эффективную рыночную экономику, абсолютно необходима правовая система, которая гарантирует права гражданина более надежно, чем любые решения государственных органов или высокопоставленных начальников, – высказался о судебной реформе в своем блоге член СПЧ, научный руководитель ВШЭ, глава фонда «Либеральная миссия» Евгений Ясин. – Если нет, то рыночная экономика не сможет надежно выполнять свои функции. Без этого она не может содействовать экономическому подъему».