Имущественный гамбит: "серийных банкиров" призвали к ответу по суду

Содержание:

• Прощание с «прачечными» и «пылесосами»
• Чехарда собственников
• Европейский след русских вкладов

Прощание с «прачечными» и «пылесосами»

Пик расчистки российского банковского рынка пришелся на 2014–2018 годы, когда Центробанк отозвал лицензии более чем у 400 кредитных организаций. Именно в этот период свою работу прекратили крупнейшие «прачечные» и «пылесосы». Безусловно, истории в духе боевиков – как в начале нулевых, когда внутри Содбизнесбанка забаррикадировались специально нанятые собственником люди и вместо планового захода временной администрации здание штурмовал ОМОН, – уже остались в прошлом. Однако в офисах банков перед самым отзывом лицензии продолжали внезапно сгорать и затапливаться серверы, пропадали, взрывались и даже падали с моста машины с финансовыми документами, а часть собственников и топ-менеджеров научилась бегать быстрее спринтеров.

При этом регулятор рынка – Банк России и ликвидатор – госкорпорация АСВ, осуществляющая выплаты компенсаций банковским вкладчикам и кредиторам, столкнулись с пресловутыми «дырами в балансе»: реальная стоимость активов банков-банкротов была далека от той, которую их владельцы «рисовали» на бумаге. В среднем она оценивалась в 13–15% от балансовой, что фактически означало отсутствие реального имущества. Среди самых громких подобных случаев можно назвать истории с банками «Российский кредит», «Интеркоммерц», «Югра», Внешпромбанк, Межпромбанк и Пробизнесбанк.

Варианты схем, при помощи которых из банков «испарялись» деньги, исчислялись десятками. Из самых популярных – кредитование кэптивных фирм-пустышек и «тетрадочные» (забалансовые) вклады.

Схема вывода активов с помощью фиктивных обязательств чаще других использовалась недобросовестными банкирами непосредственно перед отзывом лицензии. На балансе банка подложно формировались обязательства перед некими компаниями и физлицами – с помощью банального «рисования» проводок в бухгалтерии. Банк показывал, что якобы получил от клиентов крупные суммы наличных через кассу или, например, со счетов в иностранных банках. Затем на эти несуществующие деньги по договорам цессии или купли-продажи в пользу указанных лиц реализовывались наиболее «лакомые» активы банка. Иными словами, им передавались требования по реальным кредитам, ликвидные ценные бумаги, недвижимость и так далее. То есть реальные активы банка испарялись, а на балансе оставались фиктивные остатки на счетах банков-нерезидентов либо недостача в кассе. Нередко для вывода средств использовались целые многоступенчатые цепочки операций между связанными «техническими» юрлицами.

Зачастую банки одновременно «включали пылесос»: начинали активно привлекать средства вкладчиков, заманивая высокими процентами. Люди, рассчитывая на быструю прибыль и надеясь на систему страхования вкладов, приносили деньги на депозиты, однако после отзыва у банка лицензии обнаруживали, что в реестре кредиторов указана гораздо меньшая сумма вклада или данные о них и вовсе отсутствуют.

На рынке такие вклады называют забалансовыми, или «тетрадочными», а самым известным случаем был санируемый впоследствии Мособлбанк. Кредитная организация не отразила в отчетности обязательства сразу на 76 млрд руб. Как строилась эта схема? Мособлбанк работал с предписанием ЦБ РФ, ограничивающим прием вкладов. Чтобы не отображать в балансе новые средства, банк зачастую принимал от вкладчика деньги и тут же их списывал – якобы по распоряжению самого клиента. Например, средства списывались в пользу компании, связанной с банком. Как выяснилось позже, такие операции проводились преимущественно ночью и чаще всего касались вкладчиков, которые не пользовались онлайн-банком и не следили в оперативном режиме за состоянием своих счетов.

Были и более сложные способы махинаций как с активами, так и с вкладами. Например, популярностью пользовался вывод активов под видом исполнения обязательств третьих лиц перед иностранными банками по фидуциарным сделкам. Чаще всего схема реализовывалась через межбанковские кредиты: российский банк выдавал кредит иностранному. А тот в свою очередь на эти средства предоставлял кредиты третьим лицам, часто связанным с собственниками российского банка. При этом последний предоставлял обеспечение исполнения обязательств по возврату этими третьими лицами кредитов банку-нерезиденту. В итоге получалось, что банк выдал кредит, который сам же и погасил. Если погасил…

При этом в отчетности отражался только межбанковский кредит, выданный иностранной кредитной организации, а конечные получатели средств были скрыты. Таким образом, российский банк обходил законодательные запреты на кредитование связанных сторон и своих собственников.

Система страхования вкладов также использовалась нечистыми на руку банкирами для мошеннических операций. По закону вкладчик при наступлении страхового случая может получить гарантированную компенсацию в пределах максимального лимита (сегодня это 1,4 млн руб.). При размещении средств на счету банка сверх этой суммы «излишек» включается в требования кредиторов и может быть выплачен в рамках конкурсного производства в отношении банка. Эти законодательные нормы и использовались в схеме так называемого дробления вкладов. Часть средств сверх застрахованной суммы переводилась на счета физлиц – «профессиональных вкладчиков», которые затем приходили и требовали выплатить им страховое возмещение. В дальнейшем эти деньги за минусом небольшой комиссии подставному лицу сдавались бенефициару банка с отозванной лицензией.

Бывали случаи, когда банки фиктивно формировали часть депозитов. Например, рисовали в балансах якобы причитающиеся к выплате зарплаты и бонусы, чтобы получить по счетам страховое возмещение.

Существовали и так называемые карусели вкладчиков: одни и те же банкноты вносили в кассу банка в счет открытия депозита разные люди (деньги изымались из кассы, передавались другим участникам, которые заново открывали депозиты). Таким образом, на камерах слежения оставались совершенно непримечательные записи: люди приходили и открывали счета, соответствующие строки отражались и в отчетности. В действительности же по кругу вносились одни и те же средства, и размер обязательств банка таким образом мультиплицировался.

Только в рамках привлечения к гражданско-правовой ответственности общая сумма требований АСВ к бывшим владельцам и топ-менеджерам ликвидируемых банков сегодня оценивается более чем в 2,6 трлн руб. Как нам сообщили в пресс-службе АСВ, положительные решения суда уже получены на сумму более 1,6 трлн руб., часть требований еще находится на рассмотрении. Также по заявлениям госкорпорации правоохранительные органы возбудили более 1,7 тыс. уголовных дел.

К сожалению, даже получение судебных решений и обвинительных приговоров в рамках уголовных дел далеко не всегда означает быстрый возврат средств в конкурсную массу разоренного банка.

Недобросовестные собственники и менеджмент, реализовывая схемы по выводу активов, уделяли особое внимание сокрытию следов: имущество приобреталось в иностранных государствах, скрывалось «корпоративным покрывалом», переоформлялось на родственников или даже никак не связанных формально с собственниками банка лиц.

Чехарда собственников

Излюбленным способом запутать следы являлась многократная смена собственников банка – перепродажа доли в уставном капитале. При этом доля может передаваться как между физлицами, так и между физлицами и юрлицами, конечными бенефициарами которых эти физлица де-факто и являются. Оспаривание АСВ таких сделок в суде – для привлечения реальных владельцев к субсидиарной ответственности – может занять годы даже внутри России.

Так, например, случилось с банком ВВБ, по которому после нескольких лет судебных разбирательств знаковое решение также принято буквально на днях. В конце октября Верховный суд подтвердил недействительность сделки купли-продажи доли в уставном капитале банка Верой Конаревой. Тем самым GR Legal (сопровождает дело от имени АСВ) доказало статус «бенефициара банка» еще по двум лицам – «серийным банкирам»: Анжеле Сергеевой и Гаю Юрченко.

Когда АСВ получает судебное решение по лицу, контролировавшему лишенный лицензии банк, де-юре у того уже отсутствуют активы, на которые можно было бы обратить взыскание. Дальше предстоит непростая работа по розыску этого имущества. В ситуации, когда сами бенефициары и их вновь приобретенная собственность находятся за границей, российская сторона инициирует судебные процессы на территории этих стран.

Основные трудности, с которыми сталкиваются кредиторы и Агентство по страхованию вкладов как их представитель при возвращении средств, связаны непосредственно со сложностью самих разбирательств и распутыванием схем вывода активов. Поиск и возврат имущества из иностранных юрисдикций – это не только длительный детективный и судебный процесс, но и весьма дорогостоящее «удовольствие», требующее предоставления встречного обеспечения, возмещения судебных издержек и других расходов.

Для сокращения расходов упор сделан на механизм судебного финансирования, поскольку это снимает нагрузку непосредственно с конкурсной массы (из которой идут выплаты средств вкладчикам лопнувших банков свыше страховых 1 млн 400 тыс. руб.). Сторонний «инвестор» берет на себя все финансовые издержки в рамках процесса, а его вознаграждение зависит от размера фактических поступлений в конкурсную массу по итогам проведенных мероприятий, согласовываемых АСВ с кредиторами ликвидируемого банка. В частности, такой подход применяется в процессах по привлечению к ответственности бенефициаров Межпромбанка, Внешпромбанка и целого ряда иных кредитных организаций. Средний размер вознаграждения, на которое претендуют привлекаемые к возвращению «беглых» активов сторонние компании, составляет 30–35% от суммы поступлений в результате их работы.

Европейский след русских вкладов

Поиск и взыскание выведенных из банков активов – долгий процесс, требующий концентрации и сдержанности, он сродни партии в шахматы, когда одно решение может стать решающим в игре. Чаще всего след бывших российских банкиров приводит в Европу. Великобритания, Франция, Лихтенштейн, Австрия, Кипр – вот далеко не полный список стран, в которых сосредоточились «беглые капиталы». Подсчитать их точную стоимость невозможно, поскольку не все на сегодняшний день выявлены. Вместе с тем для представления масштабов выведенных активов можно привести такой пример: совокупная сумма уже предъявленных АСВ исковых требований в иностранных юрисдикциях только по трем крупным обанкротившимся банкам – Внешпромбанку, Пробизнесбанку и Межпромбанку – оценивается более чем в 390 млрд руб.

На сегодняшний день в зарубежных юрисдикциях выявлено и в том числе находится под арестом имущество Сергея Пугачёва (Межпромбанк), Георгия Беджамова и Ларисы Маркус (Внешпромбанк), Сергея Леонтьева (Пробизнесбанк) на общую сумму порядка $491,6 млн.

Основатель Межпромбанка Сергей Пугачёв находится в розыске с 2013 года. Судебные процессы в отношении него стали первым опытом инициации зарубежного преследования для российского ликвидатора кредитных организаций. Работу в Великобритании АСВ фактически уже завершило, отсудив и реализовав найденные там активы более чем на £19 млн. Сейчас основная деятельность по взысканию средств с Пугачёва сосредоточена во Франции. Так, на острове Сен-Барт арестовано несколько объектов недвижимости беглого банкира более чем на $60 млн. Кроме того, продолжается работа по поиску его активов на Британских Виргинских Островах. Там взыскание обращено на акции компании, оцениваемые в 150 млн руб.

Имущество владельцев Внешпромбанка также разыскивается и подвергается судебному преследованию в разных странах. Так, в рамках судебного разбирательства о взыскании с Георгия Беджамова (экс-совладельца банка) убытков на 116 млрд руб. Высокий суд Англии и Уэльса вынес приказ об аресте его активов по всему миру на сумму до £1,34 млрд. Также Беджамову запрещено покидать пределы Туманного Альбиона. В настоящее время продолжается спор по вопросу признания процедуры его банкротства в Англии.

В отношении Сергея Леонтьева судебные процессы ведутся в трех европейских юрисдикциях. В поддержку заявленных требований получены обеспечительные меры в виде заморозки активов на общую сумму порядка $319 млн.

В отношении Анатолия Мотылева, бенефициара крупного финансового холдинга, куда входил, в частности, банк «Российский кредит», в Лондоне ведется процедура банкротства, которую инициировали российские кредиторы. В прошлом году суд продлил ее на бессрочный период. Это позволило принять аналогичное решение по процедуре и в России, что дало возможность более пристально изучить те активы, которые он спрятал на родине. А в конце сентября GR Legal (представляет интересы АСВ) удалось добиться в суде в Швейцарии признания английского постановления о банкротстве Мотылева и открытия там вторичного производства.

Долгожданный сдвиг в деле Мотылева стал уже не первым принципиальным решением, принятым по искам АСВ в этом году. В июле в международный розыск был объявлен «серийный банкир» Дмитрий Рубинов, подозреваемый в расхищении средств целого ряда кредитных организаций: банков «Стратегия», НКБ и «Таатта», ПИР-банка, Темпбанка, Инкаробанка, УМ-банка. Из них, по версии следствия, незадолго до отзывов лицензий были выведены миллиарды рублей. Проживающего в Израиле и активно занимающегося инвестированием крупных денежных средств в новые для себя рынки экс-банкира обвиняют не только в особо крупном мошенничестве и хищениях денежных средств, но и в вымогательствах, а также похищении нескольких человек. Именно по последним эпизодам, которые удалось доказать с помощью материалов GR Legal, Рубинов и был объявлен в международный розыск.

Тогда же, в июле, Испания выдала России экс-председателя правления Сибирского банка реконструкции и развития (СБРР) Инессу Бранденбург, которая обвиняется в хищении у вкладчиков свыше 500 млн руб. В рамках расследования уголовного дела по иску АСВ к обвиняемой и ее соучастникам заявлен гражданский иск на общую сумму 1,6 млрд руб. В целях возмещения причиненного банку ущерба, в том числе по ходатайству госкорпорации, на установленные российские активы госпожи Бранденбург (объекты недвижимости, денежные средства) были наложены аресты. Всего, по версии следствия, при непосредственном участии бывшего председателя правления СБРР из банка были похищены средства в размере не менее 78% от суммы недостаточности стоимости имущества для исполнения обязательств перед кредиторами (более 2 млрд руб.).