Законопроект внесли в Госдуму 10 сентября сенатор Андрей Турчак и депутаты Павел Крашенинников и Александр Хинштейн. В нем предлагается внести изменения в статьи 131 и 132 Уголовного кодекса РФ (изнасилование и насильственные действия сексуального характера). Действующий закон предполагает более жесткое наказание за эти преступления, если они совершены в отношении несовершеннолетнего, максимально – до 20 лет тюрьмы. Если жертва младше 14 лет или насильник ранее был судим за аналогичное деяние, преступнику грозит пожизненное лишение свободы.

Авторы инициативы предлагают расширить применение пожизненного лишения свободы на преступления в отношении половой неприкосновенности несовершеннолетних до 18 лет, совершенные ранее судимым педофилом-рецидивистом либо при отягчающих обстоятельствах, когда преступление сопряжено с совершением другого тяжкого или особо тяжкого преступления.

Почему отменить мораторий на смертную казнь – плохая идея

Дискуссии об ужесточении наказания для педофилов не утихают, и возникают предложения даже о возвращении смертной казни, рассказал председатель комитета ГД по государственному строительству и законодательству Павел Крашенинников. Но пожизненное лишение свободы, по мнению экспертов, – наказание более жесткое, чем смертная казнь, отмечает он.

Вместе с тем предлагаемые нормы – это лишь одна из мер. Очень важна работа по профилактике таких преступлений, так же как и другие меры, направленные на предотвращение и борьбу с ними. «Внесение предлагаемых изменений в УК РФ не отменяет необходимости проведения административного надзора органами внутренних дел над отбывшими наказание преступниками. Кроме того, для общества важна неотвратимость наказания. Это должен быть комплексный подход», – убежден Крашенинников.

Законопроект направлен в правительство и в Верховный суд для получения официальных отзывов – это необходимо, когда поправки вносятся в УК РФ.

Кроме того, единороссы приступили к подготовке закона о постоянном контроле за вышедшими на свободу лицами, чьи действия не подпали под пожизненное заключение (например, если преступление произошло без насилия, при обоюдном согласии). Об этом сообщил Александр Хинштейн в своем Telegram-канале. По его словам, необходимо проработать техническую реализацию, синхронизировать с законодательством об административном надзоре и профилактике преступлений.

Надо сказать, что аналогичная мера в 2018 году уже предлагалась депутатами во главе с вице-спикером Госдумы Ириной Яровой. В том же году законопроект прошел первое чтение, и больше законодатели к нему не возвращались.

Требование общественности

Внесение законопроекта объясняется рядом резонансных преступлений в отношении детей, которые вызвали возмущение в обществе и призывы линчевать педофилов. Самое громкое из них произошло в начале сентября в Кузбассе. 41-летний Виктор Пастерников изнасиловал и задушил двух десятилетних девочек. Ранее он уже был судим за насильственное преступление сексуального характера в отношении несовершеннолетнего, отсидел 10 лет и вышел на свободу в апреле 2019 года.

После освобождения до апреля 2027 года он должен был находиться под административным надзором: регулярно отмечаться в полиции и не менять места жительства. Однако Пастерников не был поставлен на учет в органы профилактики и переехал жить в другой город.

После задержания он признался в совершении преступления, а СК возбудил уголовное дело о халатности в отношении сотрудников территориального органа внутренних дел, осуществляющего административный надзор за бывшими зэками.

Посадить можно любого

Надругательства над детьми – очень страшные преступления, поэтому сроки наказания по статьям 131, 132 УК РФ огромные, начинаются от 12 лет, напоминает адвокат Вера Подколзина. «Последние пять лет я занимаюсь именно «педофильскими» делами. Их количество действительно возросло, но 80% обвиняемых оказываются просто жертвами оговора, шантажа и абсолютно ни в чем не виноваты. Проблема в том, что обвинительный приговор строится только на показаниях ребенка и больше никаких доказательств не предоставляется – очевидцев нет, биоследов нет, порванной одежды нет. А ребенка можно подкупить, запугать, обмануть. Как правило, мать пострадавшего ребенка не является очевидцем преступления, оговор может стать результатом конфликтных отношений между взрослыми. Поэтому не всегда получается подтвердить правдивость слов ребенка – так ли было на самом деле или его так попросила сказать мать», – рассказала она.

В случае реальной доказанности преступления совершивший его должен караться по всей строгости, говорит Вера Подколзина. Но Верховный суд СССР еще в 1955 году постановил, что единственным источником познания не могут служить исключительно только показания потерпевших, необходима совокупность доказательств. Поэтому такого рода дела должны быть отнесены к суду присяжных и должны быть объективные доказательства, убеждена она. Иначе с нынешним подходом можно посадить любого мужчину. В особой группе риска оказались мужчины-педагоги, работающие с несовершеннолетними.

Выгоднее убить

Вопрос об изменении санкции статьи и введении новых составов преступлений должен иметь глубокую научную проработку, основанную на анализе статистического материала, подчеркивает советник Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Евгений Рубинштейн.

«Ситуационные, эмоциональные и разовые события в общественной жизни недостаточны для изменения законодательства. К глубокому сожалению, законодатель на фоне общественного резонанса неоднократно принимал изменения в УК РФ, которые впоследствии разбалансировали охранительную функцию закона: современное нормативное регулирование предусматривает за преступления против половой свободы и неприкосновенности или некоторые коррупционные преступления наказание более строгое, чем за убийство. Поэтому законодателю следует задуматься над тем, какие последствия повлечет за собой ужесточение санкции. Как бы цинично ни было сказано, но преступнику сейчас «выгоднее» убить человека, чем признать вину в совершении насильственных действий сексуального характера. Кроме того, криминологические исследования свидетельствуют о том, что лицо, совершая преступление, не задумывается о наказании, а действует импульсивно, эмоционально или под влиянием болезненного состояния», – рассказал он.

По словам Рубинштейна, расследование и рассмотрение уголовных дел о преступлениях в сфере половой неприкосновенности представляют особую сложность. Зачастую такие преступления могут не иметь объективных последствий в виде следов преступления. Как правило, ключевым и решающим доказательством являются показания несовершеннолетнего потерпевшего. Особенности личности потерпевшего далеко не всегда позволяют установить реальную картину произошедшего. «Внушаемость несовершеннолетних, склонность к фантазированию усложняют раскрытие преступлений и позволяют недобросовестным лицам манипулировать показаниями», – сообщил адвокат.

В связи с этим приговоры по такого рода делам далеко не всегда однозначны и справедливы, и законодателю следует учитывать и этот аспект правоприменения. По мнению Евгения Рубинштейна, основной массив изменений законодательства и правоприменительной практики должен касаться профилактики таких преступлений и совершенствования административного надзора за лицами, освободившимися из мест лишения свободы.

Нужны стандарты доказывания

Не стоит делать скоропалительных и популистских движений на основании конкретных дел, нужно анализировать картину целиком, а она вовсе не так однозначна, убежден адвокат Дмитрий Тараборин. К сожалению, ужесточение наказания за тот или иной вид преступлений ни при каких обстоятельствах не ведет к снижению их числа. В случае с педофилией это и вовсе бессмысленно, поскольку такие преступления совершаются глубоко больными людьми, фактически не способными себя контролировать.

«Гражданское общество движимо эмоциями: как правило, все, кто требует отмены моратория на смертную казнь или любого иного ужесточения наказания, не имеют ни малейшего представления о реалиях отечественного правосудия, в особенности о том, как расследуются подобного рода дела», – пояснил он.

По словам Тараборина, обвинения в педофилии уже достаточно давно выполняют ту же роль, что и наркотики или патроны, которые силовики в 90-х подбрасывали неугодным. Расчет прост: все брезгливо отвернутся, скажут: «дыма без огня не бывает», и человек будет осужден на длительный срок.

Действующий закон уже предусматривает достаточно суровое наказание за такие преступления, убеждена адвокат Виолетта Волкова.

Вместе с тем полностью отсутствует стандарт расследования уголовных дел о сексуальных преступлениях. Производства по ним идут в закрытом порядке и не могут контролироваться общественностью, а проводимые психологические экспертизы, основанные на предположении специалиста, учитываются судьями в качестве самостоятельного полноценного доказательства.

«В моем производстве прямо сейчас находится дело, где две девочки (которым на момент якобы совершения деяния исполнилось 13 и 14 лет) обвинили мальчика 18 лет в трех особо тяжких преступлениях. Обе за полгода следствия меняли показания три раза. На последней очной ставке младшая девочка, смеясь в лицо обвиняемому, сказала, что ее «приперла к стенке» психолог, на самом деле изнасилования не было, а она решила оговорить мальчика, потому что у нее было плохое настроение и она захотела, чтобы его посильнее наказали. После чего выдала новую версию совершенного в отношении нее деяния. И при всех фактах оговора, который малолетние «жертвы» даже не скрывают, психологами был сделан вывод о несклонности к фантазированию. А значит, уголовное дело дойдет до суда, и 18-летний подросток может быть осужден к сроку, стремящемуся к 20 годам лишения свободы», – рассказала Виолетта Волкова.

По ее мнению, необходимо принять четкий стандарт при расследовании таких дел и предоставить право их вести суду присяжных.

Несколько лет назад адвокат Генри Резник обратил внимание президента РФ на проблему, предложив рассматривать дела этой категории с участием присяжных заседателей. Президент согласился, однако практику это пока не изменило.