«Мы многому научились у русских»

Скандал с допуском сборной России на зимнюю Олимпиаду в южнокорейском Пхенчхане впервые вызвал интерес российской публики к самому спортивному форуму: где именно он пройдет, каковы особенности формата и организации соревнований. Интерес этот по большей части со скептическим оттенком – в «патриотических» ТВ-шоу последних дней можно услышать рассуждения и о том, что Олимпиада в Сочи останется лучшей в истории, а раз так, то потеря от неявки в Корею невелика, и о том, что, не ровен час, северокорейский лидер Ким Чен Ын запустит ракеты по южным соседям и Пхенчхан-2018 вовсе отменится.

Однако оргкомитет Игр и рядовые южнокорейцы бесконечно далеки от такого хода мыслей. На Сочи-2014 они действительно равняются, но лишь затем, чтобы провести свою Олимпиаду еще лучше, а к угрозе со стороны КНДР относятся философски. За два месяца до открытия корреспондент «Делового еженедельника «Профиль» побывал в Корее и оценил готовность страны к Олимпиаде и настроения ее жителей.

99% – понятие растяжимое

Корейцев переполняет гордость: на билбордах и пресс-конференциях, в телесюжетах и промороликах непременно подчеркивается, что Пхенчхан-2018 – четвертый «большой» спортивный форум, проводящийся в стране, после летней Олимпиады 1988 года, чемпионатов мира по футболу 2002-го и по легкой атлетике 2011 года. Подобное «каре» до этого собирали лишь Франция, Италия, Германия и Япония: для Кореи присоединение к ним означает символическое вхождение в клуб развитых стран. О зимних Играх страна грезила давно: в 2003 году на выборах места проведения Олимпиады-2010 в МОК Пхенчхан совсем чуть-чуть проиграл канадскому Ванкуверу, спустя четыре года уступил Сочи. Корейцы не сдались, подали заявку в третий раз, и наконец МОК оценил их старания: на выборах в 2011 году Пхенчхан разгромил города-конкуренты из Франции и Германии.

Кстати, Пхенчхан (по-корейски звучит «Пьёнчан») – это не город, а часть гористой провинции Канвондо на северо-востоке страны. Названия административных единиц в Корее переводятся на старомодный манер – «уезды», «волости». Пхенчхан – это уезд (площадью немногим больше Москвы), и олимпийские старты в нем пройдут в нескольких отдельно расположенных комплексах. Это только «снежная» часть программы (лыжи, биатлон, сноуборд и т. д.), «ледяные» же состязания (хоккей, фигурное катание, керлинг и т. д.) примет город Каннын, расположенный восточнее на 90 км, на берегу Японского моря.

Основания для проведения Олимпиады в этих местах были веские: в Корее любят горные лыжи, и Пхенчхан известен как популярный зимний курорт (летом здесь же играют в обожаемый корейцами гольф). В горном кластере почти все имелось заранее: комплекс «Альпензия» открылся уже в 2011 году, биатлонная трасса в 2009 году приняла чемпионат мира, комплекс «Енпхен» известен с начала 2000-х, «Букван» функционирует с 1995 года, а склоны «Чонсона» любители слалома опробовали еще в конце 1980-х. Теперь к ним добавились лишь трассы для бобслея и беговых лыж плюс вспомогательные постройки. Хотя со «старыми» объектами тоже поработали: то, что в иной стране сочли бы достаточным, корейцы нашли устаревшим и модернизировали. Теперь все в Пхенчхане выглядит как с иголочки.

Другое дело Каннын: там с нуля возводятся четыре ледовых дворца плюс рекрутирован манеж, принадлежащий местному университету. Таким образом, Корея строит для Игр семь новых объектов и реконструирует шесть уже имеющихся. Основная стройка шла в 2015–2016 годах, причем строили быстро – стадион «Хвэнге» на 35 тыс. зрителей, где пройдут церемонии открытия и закрытия, «вырос» всего за 22 месяца. На объектах провели уже под три десятка тестовых мероприятий, и в начале ноября оргкомитет оценивал готовность спортивной инфраструктуры на 99,6% (от 98,5% у «Чонсона» до 100% у дворцов в Канныне). Впрочем, эти «сто процентов» несколько преувеличены: на хоккейной арене, к примеру, пока не установлена часть кресел, во дворце для шорт-трека монтируют один из секторов трибун, а будущий Олимпийский парк загроможден бытовками строителей. Но корейцы уверены, что не опоздают. «Говорите, осталось два месяца? Полно времени!» – отмахиваются от прессы рабочие.

Покорители гор

То же касается транспортной инфраструктуры. В Пхенчхане асфальтируют участки дорог и обновляют разметку, в Канныне укладывают плитку на тротуары. Но это последние штрихи – в целом же Корея к приему гостей готова, причем давно: в 1990–2000-х провинцию Канвондо охватила сеть платных скоростных дорог (expressways), по которым можно «лететь» под 180 км/ч. Особенно это впечатляет с учетом рельефа местности: шоссе то и дело переходит в мосты на высоких опорах, перекинутые над пропастью, в ярко освещенные туннели, проложенные в скале (самый длинный достигает 11 км). Даже дороги регионального значения на загляденье: на каждый склон, к каждому селению проложен гладко заасфальтированный серпантин. «Вездеходы» корейцам ни к чему: по извилистым трассам петляют «горожане» Kia и Hyundai.

Что же до пассажирского транспорта, то здесь главный олимпийский проект – высокоскоростная железнодорожная магистраль, связывающая Каннын и Пхенчхан с аэропортом в пригороде Сеула Инчхоне. Ее открытие запланировано на 22 декабря – билеты на первые рейсы уже в продаже. Разгоняясь до 300 км/ч, поезд доставит болельщиков из Сеула в Пхенчхан за 80 минут, из аэропорта – за 110. Переезд между Пхенчханом и Канныном займет 16 минут. Всего протяженность ветки составит около 250 км – в 5 раз длиннее, чем дорога до Красной поляны, гордость организаторов Сочи-2014.

Вообще, к сочинским Играм у корейцев особое отношение: проиграв Сочи в 2007 году, они сперва расстроились, а затем решили по максимуму использовать российский опыт. «Мы многому научились у русских, – рассказывает генсек Оргкомитета-2018 Йо Хён Ку (Yeo Hyung-Koo). – Первый урок состоял в том, что транспортная доступность горного кластера должна быть идеальной, – отсюда наши проекты высокоскоростной линии, расширения трасс. В результате все олимпийские объекты расположены на расстоянии до 30 минут езды друг от друга – такого еще не было в истории Игр. Второй урок – гостиничная инфраструктура: гости Олимпиады не должны столкнуться с недостатком качественных мест для размещения. Поэтому мы провели ревизию существующих гостиниц, обновили их. Я не утверждаю, что русские в Сочи организовали плохо, – нет, вполне хорошо. Но мы подготовимся лучше».

Спринт в будущее

Достойно провести Олимпиаду – такой вопрос перед корейцами даже не стоит. Куда больше их интересует то, что будет после нее. Так, сейчас в стране известны два туристических «хита» – столица Сеул и портовый город Пусан. По замыслу национального комитета по туризму, Олимпиада поспособствует превращению Канвондо в третий центр притяжения для путешественников, а следовательно – экономическому росту малонаселенной провинции (на 20% территории страны проживает 3% жителей). Канвондо того достойна: заснеженные, поросшие лесами вершины смотрятся не хуже Альп (к которым отсылает название курорта «Альпензия»). При этом корейцев интересует отнюдь не западная аудитория, а соседи-китайцы. «Китайцев много, сегодня это важнейший сегмент рынка, – объясняет исполнительный директор комитета по туризму Чжон Чхан Су (Jung Chang-Soo). – Мы хотим сделать в провинции региональный центр загородного и горного туризма. Также рассчитываем на посетителей из Юго-Восточной Азии, для которых зимние виды спорта и вообще снег в диковинку. Игры – отличная возможность презентовать национальный бренд».

Темпы билетных продаж на Олимпиаду вдохновляют организаторов. «К 1 ноября было продано только 30% из 1,8 млн билетов, но затем в Корее стартовала эстафета олимпийского огня, и публика активизировалась: сейчас продано уже 52%, причем иностранные болельщики раскупили запланированную для них долю на 58%, – радуется Йо Хён Ку. – У Сочи-2014 за два месяца до старта показатели были хуже. Обычно олимпийские арены заполняются на 90%, мы же рассчитываем собирать аншлаги».

В традициях Востока вокруг Пхенчхана-2018 придумали целую идеологию. Символ Игр – пятиугольник (в этой форме построен стадион «Хвэнге»), соответствующий пяти их целям: культура, экология, экономичность, информационные технологии и миротворчество. Если культурный аспект укладывается в задачу по развитию туризма, то экологическая тематика в целом созвучна Корее: жизнь в стране проникнута идеей гармоничного сосуществования природы и цивилизации – начиная с повседневного рациона (приверженность натуральным продуктам) и заканчивая городским благоустройством (активное озеленение улиц, обязательные палисадники у домов). То же с Олимпиадой: в оргкомитете без устали рассказывают, как на этапе проектирования стадионов продумали минимизацию вреда для природы. Например, арену для шорт-трека в Канныне построили на свалке, перед этим рекультивировав ее.

Что касается ИТ-сферы, то корейцы явно гордятся технологической «продвинутостью» страны (в 2015 году она была признана мировым лидером по средней скорости доступа в Интернет) и рассчитывают удивить гостей Олимпиады: им предложат доступ в Сеть по стандарту 5G, специализированные приложения в форматах виртуальной и дополненной реальности (например, Omni-view – вид соревнований «глазами» спортсмена), 3D-трансляции и голограммы. Олимпийские объекты оснащены «интернетом вещей», а наряду с «живыми» волонтерами посетителям будут ассистировать роботы: переводчики, официанты, носильщики багажа, секьюрити.

Отдельная тема – оправданность затрат на Олимпиаду. Оценки ее бюджета разнятся от $2 млрд до $12 млрд, но в любом случае это намного дешевле, чем было потрачено на Сочи-2014 ($50 млрд). «В Корее нет всеобъемлющей поддержки от государства, как в России, – признает Йо Хён Ку. – Да, правительство профинансировало постройку арен, но остальные заботы возложены на оргкомитет, и нам поставлена задача выйти в плюс». Пока получается: согласно подсчетам, общий вклад Пхенчхана-2018 в экономику страны достигнет $64 млрд.

Главный козырь организаторов – продуманность последующего использования инфраструктуры. Уже готов детальный постолимпийский план: на стадионе «Хвэнге» появится торгово-выставочный комплекс, хоккейный дворец переоборудуют под зал для легкой атлетики и бассейн, на некоторых горнолыжных трассах планируется разбить ландшафтный парк. Сносить ничего не будут. Тем более, что на объектах Пхенчхана-2018 пройдут семинары для организаторов следующих Игр: летняя Олимпиада 2020 года пройдет в Токио, зимняя 2022-го – в Пекине. Корея, таким образом, открывает Азию как центр мирового спорта и задает планку качества.

Предолимпийское спокойствие

Самой же актуальной целью Пхенчхана-2018 стало миротворчество. На это изначально указывало место проведения форума: большая часть провинции Канвондо на самом деле расположена в КНДР, она разрезана границей. До недавнего времени о роли Олимпиады в примирении корейских государств говорили мало, эта тема не слишком популярна у правившей в предыдущие годы Кореей партии республиканцев («Сэнури»). Ее поднял заступивший в мае на президентский пост демократ (партия «Тобуро») Мун Чжэ Ин: он предложил объединить выступающих от имени двух стран олимпийцев под общим флагом и даже провести в КНДР часть соревнований. Эти идеи были изначально нереализуемы, но привлекли внимание мировых СМИ.

Впрочем, в августе миролюбивые начинания президента оказались подорваны – КНДР развернула испытания баллистических ракет, за которыми последовало заочное пикирование Ким Чен Ына и президента США Дональда Трампа. Мун Чжэ Ин поспешил заверить, что страна сделает все для безопасности Игр, но семя тревоги уже заронилось, спортивные функционеры Австрии, Германии и Франции пообещали, что не пустят своих атлетов в Пхенчхан, если последует эскалация обстановки.

«Вы уверены, что Пхенчхан – правильное место для проведения Олимпиады?» – раз за разом спрашивают западные журналисты корейских чиновников. Корейцы отвечают со стоическим спокойствием: да, провокации со стороны КНДР имеют место, но мы живем с этим десятилетиями и уже привыкли; все это армейские дела, мирного населения они не касаются. К слову, южные корейцы отнюдь не считают северных врагами: война 1950-х годов разделила многие семьи, и теперь бывшие соотечественники бегут от режима «чучхе» в «продавшуюся американцам» Южную Корею через третьи страны (общая граница тщательно охраняется) – Китай, Мьянму и даже Россию. Беженцев принимают по нескольку тысяч в год: их обучают основам рыночной экономики и языку (он за полвека раздельного проживания тоже набрался различий: у южнокорейцев в ходу заимствования из английского языка, северокорейцы используют русскую лексику – «товарищ Ким Чен Ын»), а потом помогают трудоустроиться.

И все же угроза есть, настаивают журналисты. Они напоминают про теракт, произошедший незадолго до Олимпиады-1988 в Сеуле – тогда агенты из КНДР заложили бомбу в пассажирский Boeing 707, погибли 115 человек. «Мы вложили огромные средства в инфраструктуру и, разумеется, не хотим наращивать риски для туристов. Безопасность превыше всего», – соглашается Чжон Чхан Су из национального комитета по туризму. А исчерпав аргументы, вспоминает про белого тигра Сухорана, одного из талисманов Пхенчхана-2018: по замыслу, храбро вышагивающий зверь – верный защитник гостей и участников Игр.