Посиделки баден-вюртембергской ячейки партии «Альтернатива для Германии» на тему кризиса беженцев заканчиваются уже затемно. Петер Браун, садясь в автомобиль, объясняет, что ночью ходить по Пфорцхайму стало опасно: «Мы, немцы, чувствуем себя меньшинством». 57‑летний мужчина, похоже, даже не замечает иронии своих слов: сам он родился в Таджикистане, приехал в Германию подростком, и часто новые соседи смотрели на него и его родителей с недоверием. Но это было давно. Сегодня Браун нашел свое место в социуме. Другие – нет. Таких, как он, – бывших граждан бывшего Советского Союза – на территории Федеративной Республики три миллиона.
Борьба за голоса «русских»
В преддверии выборов в бундестаг осенью 2017 года немецкие партии разглядели в русских немцах целевую группу, тем более что политическая лояльность к правящему Христианско-демократическому союзу (ХДС), за который они из благодарности Гельмуту Колю (после ликвидации «железного занавеса» он впустил их в страну) голосовали все эти годы, в их кругах сходит на нет. Многих репатриантов смущает политика Ангелы Меркель в отношении беженцев и критика Запада в адрес Владимира Путина. Многие в последнее время потеряли доверие к общественным институтам в своей стране.
Это играет на руку не в последнюю очередь «Альтернативе для Германии», которая пользуется поддержкой российских СМИ, периодически подогревающих ксенофобские настроения у «соотечественников» в Германии. Похоже, манипуляции приносят свои плоды. В Пфорцхайме, где русские немцы составляют большой процент населения, на недавних выборах «Альтернатива» получила больше 20% голосов.
В начале 2016 года немецкие газеты писали о некой Лизе: слух о том, что 13‑летняя девочка из семьи русских немцев, проживающих в берлинском районе Марцан, была похищена и изнасилована иностранными мигрантами, оказался ложным. Тем не менее российская пропаганда продолжала придерживаться первоначальной версии, причем весьма результативно. Возмущенные русские немцы вышли на протесты против случая с Лизой и кельнских событий 31 декабря 2015 года к ведомству канцлера. «Руки прочь от наших детей!», – скандировали многие.
Возможно, многие русские немцы принимают тему беженцев так близко к сердцу потому, что она пробуждает их прежние страхи, напоминает о том, как тяжело им было устроиться и интегрироваться. Сегодня председатель молодежного крыла «Землячества немцев из России» Вальтер Гаукс, как и Браун, приехавший в Германию подростком и столкнувшийся с недоброжелательным отношением местных жителей, добивается улучшения условий для интеграции русских немцев в стране. Он внимательно следил за освещением случая с Лизой российскими журналистами. «Пресса вбила клин между нами и остальными немцами» – так Гаукс характеризует роль российских СМИ. Он пытается установить в социальных сетях контакт с как можно большим количеством русских немцев, чтобы обратиться к ним с призывом: «Дорогие соотечественники, не давайте радикалам использовать себя!»
Считается, что интеграция немецких репатриантов в общем-то состоялась, – в частности, об этом свидетельствует исследование Федерального ведомства по вопросам миграции и беженцев. И тем не менее выстроить диалог с избирателями из бывших республик СССР непросто, отмечает генеральный секретарь ХДС Петер Таубер: депутаты могут посещать мероприятия объединений русских немцев от силы раз в квартал, в то время как пропагандистский канал Russia Today потчует их своим контентом несколько раз в день, создавая причудливую картину Федеративной Республики.
Аналогичные доводы приводят и социал-демократы (СДПГ); они намерены добиваться широкого признания дипломов репатриантов о среднем и высшем образовании, чтобы дать им возможность повышать квалификацию и претендовать на более высокооплачиваемую работу.
Немцы среди немцев
В облачную погоду кварталы многоэтажек в пфорцхаймском районе Букенберг-Хайдах кажутся образцовой фабрикой оттенков серого. Свыше 60% жителей сами родились не в Германии или имеют иммигрантские корни; в основном это русские немцы. На последних выборах «Альтернатива для Германии» получила здесь 43,2% голосов.
Те немногие люди, которых можно увидеть на улице, – преимущественно пенсионеры. Зато в магазинчике «Галинка» царит оживление. Помимо русских колбас здесь можно закупиться матрешками с лицами известных политиков: снаружи – Путин, внутри – Сталин, Ленин и Горбачев. Рядом – салон-парикмахерская «Алона», где, похоже, беспрерывно вещает российский Первый канал. Владелица, 37‑летняя Алона Файль, говорит: «Без знания русского языка в Хайдахе тяжело».
Политикой она не интересуется. Российские выпуски новостей смотрит только ради мужа, который ругается с телевизором, когда там показывают критические сюжеты о Путине. Как и многие другие пфорцхаймцы, Алона вышла на улицы, когда слух о случившемся с Лизой достиг Шварцвальда. «Все преступники должны понести наказание», – говорит парикмахер. То обстоятельство, что история с изнасилованием на поверку оказалась вымышленной, ее отношения не меняет: мол, демонстрации против насилия «никогда не помешают».
Раньше проблемами немецких репатриантов из России занималась Эрика Штайнбах. Будучи президентом Объединения вынужденных переселенцев, она боролась за повышение пенсий вернувшимся на историческую родину. Но в середине января депутат бундестага вышла из ХДС из-за несогласия с политикой в отношении беженцев. Штайнбах понимает тех русских немцев, которые отворачиваются от правящей партии: беженцам сегодня приходится легче, чем им самим в 1990‑е годы. Бывшие советские граждане с немецкими корнями по прибытии в Федеративную Республику не могли рассчитывать на такое «привилегированное обращение», с которым сегодня принимают претендентов на убежище.
Вальдемар Айзенбраун считает, что ему повезло: он приехал в Германию в числе самых первых «возвращенцев» и вместе с родителями попал в одну баварскую деревушку. Там не было большого количества русских немцев, и потому семье быстро удалось интегрироваться. Это отличает их от многих других, приезжавших позднее и заселявшихся в гигантские многоквартирные дома, где часто репатрианты оказывались среди себе подобных.
Сегодня Айзенбрауну 42 года, он – председатель федерального правления землячества немцев из России. Расхожие клише о русских немцах его возмущают: многие коренные жители Германии почему-то смотрят на мигрантов с Востока как на преступников, безработных и тунеядцев. У главного представителя русских немцев накипело: «Ценности в Германии очень сильно отличаются от наших», – говорит он. Например, он, как и многие его соотечественники, не может понять, почему однополым парам разрешили регистрировать свои отношения в загсах: «Я убежден, что семьи должны состоять из отца, матери и детей».
Традиционные партии наконец просыпаются и начинают больше интересоваться миллионами избирателей «с российским прошлым». «Кто будет воспринимать нас всерьез и решать наши проблемы, тот и получит нашу поддержку, – говорит он. – Но чем больше нас будут игнорировать, оговаривать в СМИ и навешивать на нас ярлыки, тем больше будут усиливаться протестные настроения». Айзенбраун не теряет надежды. «Мы хотим, – говорит он, – быть немцами среди немцев».
Публикуется в сокращении.
