Программа массовой стерилизации в 1970-х надолго сделала тему ограничения рождаемости табуированной в Индии

«Сегодня я хочу затронуть проблему демографического взрыва в нашей стране. Пришло время, когда родители должны крепко задуматься, смогут ли они исполнить мечты и надежды своих детей. Нужна серьезная дискуссия на тему демографического взрыва, люди должны понимать, что происходит. Если вы будете грамотно планировать рост семьи, то сами увидите, что меньшая по размерам семья может быть более счастливой, здоровой, преуспевающей. У такой семьи будет больше ресурсов и меньше болезней… В нашем обществе есть граждане, ответственно подходящие к планированию семьи, и мы им благодарны. Они полностью удовлетворяют требования своих детей. Нельзя возлагать ответственность за будущее своих отпрысков на общество. Если вы занимаетесь планированием семьи, вы демонстрируете любовь к родине. Это и есть истинный патриотизм. Нужно уважать такие семьи. На дворе XXI век, и мы, будучи гражданами Индии, должны понимать, что ключ к развитию и процветанию – здоровые и преуспевающие граждане. Кругом слишком много проблем, чтобы возлагать их решение только на правительство. Свою лепту должен внести каждый».

Для Европы и США такая риторика привычна, но в Индии требуется немалое мужество, чтобы всерьез обсуждать подобные темы. Слишком болезненные воспоминания остались у индийцев от предыдущей попытки сдержать демографический рост.

Самосовершенствование против презерватива

В Индии, как и в большинстве других стран и регионов мира, до определенного момента и речи не шло об ограничении рождаемости. Большая семья была основной ячейкой общества, а высокая рождаемость – залогом выживания. Чем больше детей родится, тем выше вероятность того, что семья не погибнет. При этом в Индии, как и в соседнем Китае, мальчики ценились куда выше девочек. Подросшую дочь придется после замужества отдать в другую семью, да еще и снабдив приданым; мальчик же станет помощником по хозяйству, сможет пахать землю и защищать родных, а главное – останется в семье. Чудовищные катаклизмы – болезни, наводнения, голод, – уносившие порой сотни тысяч жизней, лишний раз подтверждали правильность такого подхода: выживавшие возрождали семью. С другой стороны, число едоков росло, а земли больше не становилось, а значит, многодетные семьи были обречены на обнищание.

Еще до того как Индия получила независимость, среди местной интеллигенции начались споры о рождаемости. Махатма Ганди был категорическим противником контрацепции: он считал, что всякий индиец должен стремиться к самосовершенствованию, которое, помимо всего прочего, подразумевало борьбу со страстями. Проще говоря, контрацептивы вредны, так как провоцируют похоть; настоящий подвижник должен обладать железной волей и не давать страстям овладеть собой. Святому презервативы не нужны.

Столь радикальные взгляды разделяли далеко не все. Некоторые, как Рагхунатх Карве – знаменитый индийский врач и один из первых теоретиков семейного планирования, – указывали, что путь Ганди подходит не всем. Человек остается человеком со всеми присущими ему желаниями, а коли так, значит, надо делать ставку не на воздержание, а заимствовать у Запада прогрессивные методики контрацепции. Другие, наподобие южноиндийского реформатора Перияра, вообще рассматривали методику Ганди как насилие над женщинами, которые на юге Индии традиционно играли большую роль. Женщина, утверждал Перияр, должна иметь право сама решать, нужно ли зачинать и рожать ребенка.
Победу в итоге одержали сторонники Карве и Перияра. Пришедшие к власти после обретения независимости политики, многие из которых имели западное образование или придерживались социалистических взглядов, считали, что не стоит в таком ответственном деле полагаться на эфемерное самосовершенствование. В 1951‑м Индия первой из развивающихся стран приняла Национальную программу планирования семьи – чрезвычайно прогрессивную даже по нынешним временам. Основной акцент в ней делался на пропаганду и убеждение, а все медицинские услуги, включая вазэктомию, финансировались государством. Так как все развитие Индии осуществлялось в рамках привычных нам пятилеток, то и спад рождаемости тоже планировался с привязкой к ним.

Индийские политики рассуждали следующим образом. Обратная зависимость между уровнем рождаемости и благосостоянием общества налицо: чем богаче страна, тем рождаемость ниже. Индия и так страна небогатая, и если население будет постоянно увеличиваться, то в среднем люди будут становиться все беднее. Следовательно, единственный путь к увеличению благосостояния – уменьшить число тех, кто претендует на свою долю в общем богатстве общества.
Однако на практике, казалось бы, логичная теория дала сбой. Вместо того чтобы досрочно в соответствии с решением правительства выполнять пятилетки по снижению рождаемости, индийцы упорно продолжали размножаться, рассчитывая, что хоть кто-то из детей выбьется в люди и получит достойное образование. Но хуже всего было то, что денег на реализацию амбициозной программы катастрофически не хватало. Это означало, что нужно искать средства за рубежом, а там в то время царила натуральная паника.

Профессор-энтомолог и лагеря стерилизации

«Мы проиграли битву за то, чтобы накормить человечество». Чеканная формула профессора Пола Эрлиха из Стэнфордского университета обсуждалась в 1970‑х экспертами всего западного мира. Эрлих, энтомолог по образованию, после поездки в Дели оторвался от изучения чешуекрылых и опубликовал в 1968 году книгу «Популяционная бомба». Численность людей, утверждал Эрлих, растет слишком быстро; вскоре им перестанет хватать пищи, что приведет к катастрофе. «65 миллионов американцев умрут от голода, а Великобритания как государство исчезнет с лица Земли», – пророчил энтомолог.

Идеи Эрлиха были крайне популярны. В начале 1970-х оспаривать их в научном сообществе было не принято. Особое беспокойство у экспертов и сотрудников международных организаций вызывала прежде всего Индия – источник вдохновения Эрлиха, где население, несмотря на все попытки властей ограничить его рост, продолжало увеличиваться пугающими темпами.

В 1951 году, на момент принятия Национальной программы планирования семьи, население Индии составляло 361 миллион человек и, по подсчетам индийских демографов, должно было увеличиваться примерно на 500 тысяч в год. В начале 1960‑х в стране начались перебои с продовольствием, что, казалось, подтверждало апокалиптические прогнозы Эрлиха. Спасать Индию от перенаселения решили всем миром: Шведское агентство международного развития, Всемирный банк, Фонд ООН в области народонаселения и фонды Рокфеллера и Форда перечислили стране десятки миллионов долларов. Помимо пряника западные страны применяли и кнут: в 1965‑м, когда Индия оказалась на грани голода, президент США Линдон Джонсон отказался предоставить ей продовольственную помощь, если правительство не примет более эффективных мер для сокращения рождаемости.

Деньги и угрозы отчасти помогли. Мощная пропагандистская кампания (очевидцы вспоминают, что на всех столбах висели листовки с лозунгом «Меньше детей – больше еды для каждого») и политический нажим на руководство штатов вроде бы начали приносить плоды: в 1971 году было стерилизовано около миллиона человек, в 1973‑м – уже более трех миллионов. Были созданы специальные лагеря для стерилизации, где устраивались народные гуляния, а между делом, прямо в атмосфере праздника, осуществляли вазэктомию в полевых условиях. Помогли и методы материального стимулирования: тех, кто добровольно подвергался стерилизации, премировали деньгами в размере полумесячной зарплаты или товарами: часами, магнитофонами, домашней утварью. Но все равно это была капля в море: по-прежнему многие индийцы считали, что после операции либо умрут, либо не смогут заниматься сексом.

К 1975 году правительство премьер-министра Индиры Ганди находилось в отчаянном положении. Из-за засухи взлетели цены на продукты питания, нефтяной кризис привел к росту цен на импортируемые углеводороды, началась инфляция. Популярность правительства Индийского национального конгресса (ИНК) падала, страну сотрясали митинги и забастовки. Радикальные националисты-индуисты справа и коммунисты-маоисты слева объединились, чтобы не допустить укрепления режима Индиры и передачи власти ее сыну Санджаю, что, по их мнению, привело бы к формированию диктатуры одной семьи. После того как оппозиционный политик Джаяпракаш Нарайан объявил о кампании неповиновения и во время массового митинга в Нью-Дели призвал полицию не подчиняться преступным приказам семьи Ганди, терпение Индиры лопнуло. В стране было введено чрезвычайное положение, оппозиционеров обвинили в государственной измене. Более 140 тысяч человек было брошено в тюрьмы. Пока Индира Ганди занималась борьбой с политическими оппонентами, ее старший сын Санджай получил наказ добиться наконец серьезных результатов на фронте борьбы с рождаемостью.

Националисты и коммунисты до сих пор называют происходившее тогда «войной с собственным народом», сторонники ИНК предпочитают термин «темные годы индийской демократии». Полиция выставляла оцепление вокруг деревень, выгоняла людей из домов и, как скот, загоняла в грузовики и автобусы, которые отвозили крестьян на операцию. Все делалось наспех, без соблюдения санитарных норм; многие после стерилизации умирали из-за врачебных ошибок или заражения крови. Левые называли происходящее «социальным расизмом». Их особенно возмущало, что облавы чаще устраивались в бедных деревнях, чьи неграмотные жители не могли не только оказать сопротивление, но даже пожаловаться на происходившее в суд. Правые же негодовали из-за грубого вторжения в жизнь традиционной общины и того, что стерилизовали в основном мужчин. В общей сложности насильственным операциям тогда подверглось более 6,2 млн человек. Формально вазэктомию можно было применять лишь к тем, у кого уже было двое или более детей; фактически же полиция и чиновники гребли всех подряд и в итоге под нож хирурга насильственно уложили множество молодых мужчин, еще не успевших вступить в брак.

К 1977 году Индира Ганди решила, что худшее позади, и назначила парламентские выборы. На них она потерпела сокрушительное поражение. Не последнюю роль в этом сыграло возмущение действиями властей во время мероприятий по стерилизации. Вернувшись к власти три года спустя, Индира сделала необходимые выводы: ни о какой принудительной вазэктомии речи больше не шло, а фокус внимания был перенесен на женщин, которые, как верно подметили индийские политики, куда менее активны политически и охотнее согласятся на стерилизацию.

Пять тысяч не помогут

Кампания Индиры и Санджая Ганди окончилась полным провалом: она не только не привела к заметным демографическим результатам (население Индии сейчас составляет, по официальным данным, около 1,37 млрд человек, и скоро эта страна отнимет у Китая звание самого густонаселенного государства), но и оставила саднящий шрам на теле индийского общества. Для любого политика обращение к теме ограничения рождаемости означало бы потерю очков, а оправдание мер Индиры – конец карьеры. Неудивительно, что при последнем правительстве ИНК речь шла максимум о пропаганде планирования семьи, а во время первого срока Нарендры Моди и вовсе звучали утверждения, что высокая рождаемость – конкурентное преимущество, которое позволит Индии совершить экономический скачок и претендовать на статус великой державы.

За последние полстолетия в Индии произошли значительные изменения также и в том, что касается уровня рождаемости. В южных штатах, где люди в целом живут богаче и где выше уровень образования, рождаемость упала до 2,1 ребенка на пару, то есть до уровня простого замещения поколений. На севере она по-прежнему высока, особенно в относительно бедных и густонаселенных штатах – Бихаре и Уттар-Прадеше, которые больше других пострадали от кампании насильственной стерилизации. Вазэктомия там считается позорной и порицается обществом. Государство платит мужчинам, согласным на стерилизацию, единовременную премию 1400 рупий – примерно 1300 рублей (для сравнения: женщина: прошедшая тубэктомию, получает 600 рупий), но, как говорят жители северных штатов, они не согласятся на такое и за пять тысяч.

Несомненно, Нарендра Моди хорошо помнит уроки прошлого, и вряд ли жителям индийских деревень стоит ожидать полицейских облав на рассвете, как почти полвека назад. Но само внимание к этой теме показательно: по расчетам местных ученых, проведенным еще в 1990‑м, все штаты Индии достигнут уровня грамотности, достаточного для демографического перехода, примерно к 2060 году, а Моди явно спешит, планируя добиться коренного перелома в течение ближайших лет и войти в историю как человек, навсегда изменивший Индию.