Брюссельский аэропорт поражает своим размахом. 22 марта в 8 часов утра я иду по этому огромному залу и думаю о Салахе Абдесламе. В ручной клади – папка с публикациями о нем и о его задержании в Брюсселе; во время полета я сделала кое-какие пометки…

Пару недель назад я была на севере Ирака, чтобы собрать информацию от источников, близких к «Исламскому государству». По сравнению с той поездкой брюссельская командировка будет легкой, думаю я. Когда я подхожу к стойке с апельсиновым соком, навстречу мне бегут люди. Я всматриваюсь в их лица. О терактах мне еще неизвестно. Что-то произошло?

Встречный людской поток нарастает. Я вижу в зале персонал в желтых неоновых жилетах, который подсказывает бедолагам, куда им бежать… «Там вооруженные люди, – кричит какой-то мужчина рядом со мной. – У них взрывчатка».

Почему я ему не верю? Трудно сказать. Я иду, куда шла, пока наконец меня не останавливают. В Европе я еще никогда не испытывала страха. И я не готова с ним жить. Так я решила еще после парижских терактов.

«Если мы испугаемся, это будет означать их победу»  – эти слова я в те дни повторяла множество раз. Теперьфотографию: главное здание аэропорта в дыму. Первая информация о взрыве доходит до меня от тех, кто снаружи…

На моем коммуникаторе отображаются сообщения, что в нескольких сотнях метров от меня погибли не менее 10 и ранены 25 человек в результате взрыва неподалеку от стойки American Airlines. Узнавать о происходящем где-то рядомэто абсурдное чувство.

Звонят близкие, родные, коллеги. Хотят меня услышать. Нет, я не погибла. Всем пишу, что со мной ничего не случилось. При этом я испытываю ярость от понимания, что погибли люди, и чувство беспомощности. У меня в голове уже звучат слова, которые скоро всем нам придется выслушивать: «Мы должны привыкнуть к террору. Это было ожидаемо, ничего удивительного нет, содеянное долго планировалось». Эхо того, что говорилось после Парижа.

Я не готова жить бок о бок с террором. Привыкнуть к нему – это вообще как? Хотя на самом деле боюсь, в известной мере это уже произошло. Прежней Европы больше нет: поездки без забот, легкость бытия, необремененность – как жить без всего этого?..

Здание эвакуируют, мы выходим на улицу. Я не вижу паники, единственные эмоции – скорбь и ярость…

Теперь я стою на летном поле, всего в нескольких сотнях метров от эпицентра террора. Где-то там сработало начиненное гвоздями взрывное устройство – посреди Европы… Мобильник на летном поле ловит плохо, сеть перегружена.

Я слышу, что на станции метро Мальбек в 9 часов 11 минут прогремел еще один взрыв. Снова импульсивное желание поехать туда. Однако город перекрыт. В Брюссель не добраться ни на поезде, ни на автобусе, ни на такси. Я еду на автобусе в лагерь для временного размещения пассажиров, где нас кормят, как в самолете, потом сажусь в другой автобус, который везет в одно из предместий Брюсселя, там втискиваюсь в такси; поездка до центра занимает два часа. Пишу на скорую руку первые тексты на скамейке в парке…

В Брюсселе все напоминает мне о ноябрьских днях в Париже. Почти постоянно воют сирены, куда-то мчатся полицейские автомобили, кареты скорой помощи. В брюссельском корпункте Der Spiegel я смотрю вместе с коллегами по телевизору репортаж о случившемся совсем рядом с нами. Эти кадры напоминают мне о сирийских «Белых касках», которые вытаскивают людей из-под развалин: застывшие от шока лица, белая «пудра» на теле и на одежде, кровь. Теперь мы видим такие же кадры отсюда, из нашей зоны комфорта, которая перестала быть таковой.

Я рада, что живу в Европе. Во время своих поездок на Ближний и Средний Восток я имела возможность наблюдать, что делает с обществом постоянная, продолжающаяся десятилетиями угроза террора. Она изматывает людей, делает их параноиками, чувства огрубевают и притупляются, если общество привыкает к такому кошмару.

Я знаю, что в центре Брюсселя небезопасно. Части террористов удалось скрыться. Полицейские явно нервничают, хоть и не так сильно, как в прошлый раз, после парижских событий…

Я вспоминаю, как в ноябре стояла в здании паркинга перед брюссельским Дворцом правосудия и как мне пришлось тогда оставить автомобиль с включенным двигателем из-за очередной террористической тревоги. Уже тогда я подумала: нанести еще один удар здесь, в центре столицы Евросоюза, не представляет большого труда. После событий 22 марта в Брюсселе не осталось и намека на безопасность.

Вечером вторника и в среду я хожу по домам, где прятались члены парижской и брюссельской террористической сети. Некоторые из местных жителей, с которыми я там встречаюсь, почти рады, что в их как будто вымершем квартале теперь вдруг царит такое оживление. Они осуждают теракты, но не то чтобы горячо.

Кто-то из террористов ранее был судим за особо тяжкие преступления. Я звоню в двери адвокатских контор, которые согласились их защищать. Дверь одной открывает секретарша. Она говорит, что брюссельское адвокатское сообщество потрясено: «Мы здесь защищаем преступников, которые становятся террористами»…

Вечером в отеле просматриваю на своем телефоне фотографии последних двух дней. Лица разыскиваемых преступников, оцепленные дома, сцены, которые разыгрывались в аэропорту. Анатомия ужаса вперемешку с личными фотографиями. Больно видеть тех, кто мне дорог, в одной галерее с террористами. В какой-то момент даже хочется удалить их, чтобы хоть символически защитить своих близких от подобного окружения: стереть тягостные кадры я пока не могу. Но я подавляю такое желание. Иначе мне будет казаться, что мы проиграли.