• До Тяньаньмэнь и после
• Санкционная дубинушка
• Деньги решают

До Тяньаньмэнь и после

К 1989 году Америка была лучшим другом КНР среди всех «великих держав». Сближение началось в 1972-м на почве противодействия Советскому Союзу. Вскоре общий геостратегический расчет оказался подкреплен тесным торгово-экономическим сотрудничеством – благо, что с конца 1970-х Китай начал «политику реформ и открытости» и был крайне заинтересован в западных технологиях, инвестициях и рынках.

В 1989-м порядка 300 тысяч американцев учились или работали в КНР. Около 20 тысяч китайцев проходили обучение в американских вузах. Уровень торговли двух стран только за 1987–1988 годы вырос на 28% и составил $17,7 млрд. Уже тогда США закупали у Китая в два раза больше продукции, чем продавали, но в то же время КНР была крупнейшим рынком, куда поставлялось американское зерно. В общем, торгово-экономическая взаимозависимость была сильна и постоянно увеличивалась.

В ту пору Компартия Китая (КПК) осторожно и весьма непоследовательно (на один «шаг вперед» зачастую приходилось «два шага назад») внедряла элементы рыночной экономики в плановое хозяйство. В руководстве партии были лица, выступавшие за более радикальные реформы по образцу советской перестройки. Но сильно было и консервативное противодействие. Отголоски разногласий внутри верхушки КПК периодически выплескивались на страницы печати, а то и на городские улицы и студенческие кампусы.

Кульминации споры о том, по какому пути идти Китаю, достигли весной 1989 года, когда в Пекине и во многих других городах начались многотысячные манифестации с требованиями решительных мер против коррупции и инфляции, за свободу политического самовыражения и продолжение реформ. Ядро этих протестов – студенческая молодежь – вдохновлялось не только западной демократией, но и перестройкой в СССР, а также «оттепелью» в Южной Корее и на Тайване, где за пару лет до этого были демонтированы авторитарные режимы.

В середине мая в Пекин съехались журналисты со всего мира освещать советско-китайский саммит. Протесты попали в объективы теле- и фотокамер и стали главной темой мировой информационной повестки. Причем симпатии общественности в странах Запада, да и в СССР однозначно были на стороне прогрессивного студенчества. Это отсрочило развязку «тяньаньмэньского кризиса», но ненадолго. В ночь на 4 июня 1989 года танки Народно-освободительной армии Китая вошли на Тяньаньмэнь, и уже к утру площадь была зачищена от протестующих.

Как не стоит интерпретировать события на площади Тяньаньмэнь

Студенты, заварившие эту кашу, были организованно выведены с площади и мирно разошлись по кампусам, а в «уличных боях» участвовали в основном горожане. Стычки продолжались вплоть до 6 июня и были вызваны своеобразной «инерцией насилия», когда агрессивные действия военных вызывали ответную реакцию находившихся рядом людей. При этом общее число жертв необычайно велико и свидетельствует об особой жестокости, с которой армия «наводила порядок». Первоначально утверждалось, что только в Пекине были убиты от 200 до 1000 человек, позднее стали говорить о двух-трех тысячах.

Для многих американских политиков все это пришлось как нельзя вовремя. Надеясь набрать очков перед президентскими выборами, они стали разыгрывать карту прав человека. Так, губернатор Арканзаса Билл Клинтон назвал китайское руководство «пекинскими мясниками» и обещал в случае избрания главой государства добиться от КНР прогресса в области продвижения демократии.

В качестве основного рычага воздействия предполагалось использовать отмену статуса MFN (Most Favored Nation). Этот статус, которым Китай пользовался с начала 1970-х, означал режим наибольшего благоприятствования в торговле. Без него китайские товары облагались бы высокими ввозными пошлинами, которые существовали в США еще со времен закона Смута–Хоули, принятого в годы Великой депрессии, но на практике применялись только по отношению к нескольким недружественным странам.

Однако сразу после подавления протестов на Тяньаньмэнь отзыв статуса MFN не был возможен «по чисто техническим причинам». Так что ни в 1989-м, ни в 1990 году Конгресс не мог подготовить законопроект о лишении КНР режима торгового благоприятствования. Поэтому удовлетворить общественный запрос на наказание «пекинских мясников» было решено через другие ограничения.

Санкционная дубинушка

К тому моменту американцы уже неоднократно применяли санкции как средство борьбы с неугодными странами. Первым прецедентом масштабного использования торгового эмбарго в качестве внешнеполитического инструмента стали санкции ABCD (аббревиатура по первым буквам стран-инициаторов: Америка, Британия, Китайская республика и Голландская Ост-Индия), наложенные на Японию за вторжение в Китай в конце 1930-х. Япония лишилась возможности покупать жизненно необходимые руду, сталь и нефть и, расценив санкции как угрозу собственному выживанию, напала на Перл-Харбор. То есть санкции никак не помогли прекращению войны в Китае, хоть и привели в конечном итоге к поражению Японии и усилению США на Тихом океане.

Первые американские санкции на КНР были наложены сразу же после возникновения этого государства – в 1949 году. На Китай США распространили действие запрета на продажу оружия и военных технологий, ранее введенного в отношении СССР. А после начала Корейской войны, в которой американцам противостояли «китайские народные добровольцы», было введено и торговое эмбарго. Оно просуществовало 20 лет – до 1972 года, пока его не снял Ричард Никсон на волне китайско-американской «дружбы против СССР».

Накладывались санкции и на другие страны, чье поведение казалось Вашингтону неправильным. С 1960-х годов под санкциями находилась Куба. К концу 1980-х они также были наложены на Сирию, Ливию, КНДР, Индонезию, ряд латиноамериканских стран. В 1987-м торговые рестрикции были возобновлены в отношении Ирана (до этого существовали в 1979–1981 годах, но были сняты из-за поставок Тегерану оружия во время ирано-иракской войны).

Как Китай снова стал великим

Поэтому санкции против КНР, чьи военные буквально в прямом эфире убили несколько сотен гражданских, были вполне закономерны. Убеждение в том, что США и другие страны Запада жестоко наказали Китай за его действия на площади Тяньаньмэнь, широко распространено в публицистической и даже научной литературе. Однако оно, мягко говоря, не совсем верно.

Непосредственно после событий на Тяньаньмэнь кабинет Джорджа Буша-старшего ввел против КНР минимальные ограничения – эмбарго на продажу вооружения, к которому вскоре присоединился и Евросоюз. При этом эмбарго на невоенные поставки введено не было. Режим наибольшего благоприятствования в торговле остался в силе. Но самое удивительное, что и поставки оружия, пусть и в гораздо меньших объемах, сохранились. Во-первых, вооружение на сумму $36 млн Китай получил в счет контрактов, заключенных до 1989 года. Во-вторых, коммерческое оборудование двойного назначения – прежде всего связанное с запуском спутников и криптографией – на сумму около $312 млн было поставлено в соответствии со специальным разрешением президента США. В-третьих, многие европейские страны втихую продолжили поставки, так как эмбарго не было закреплено в их национальных законных актах.

Но уже 20 июня, когда стало ясно, что руководство КПК не раскаивается в содеянном и начались репрессии против рядовых участников тяньаньмэньского движения, Вашингтон расширил санкционный пакет. В частности, были аннулированы некоторые коммерческие контракты и прекращены переговоры в области ядерного сотрудничества. Белый дом также надавил на Всемирный банк, чтобы Китай не получил согласованный ранее кредит в $780 млн.

Что не так с расхожим пониманием внешнеполитического опыта Китая

А 29 июня в Палате представителей конгресса США был предложен пакет еще более радикальных рестрикций. Он подразумевал запрет поставок в КНР не только вооружения, но и оборудования, которое могло бы быть использовано полицией. Также запрещалось дальнейшее расширение торговли или инвестирования в Китай. Все эти меры предлагалось держать в силе, «пока Китай не докажет прогресс в области защиты прав человека». Однако президент Буш воспользовался правом вето, которое Сенат не смог преодолеть, и законопроект провалился.

В дальнейшем эта ситуация повторялась еще несколько раз. Буш неизменно блокировал санкционные инициативы конгрессменов. Продолжая грозить Пекину пальцем, президент США старался при этом никак не навредить интересам американского бизнеса.

Китай ему в этом подыгрывал. Пекин принял ответные меры, но чисто символические. Так, был приостановлен ряд обменных студенческих программ да ограничено вещание «Голоса Америки». Китай готовился к проведению Азиатских игр 1990 года в Пекине – первому крупному спортивному мероприятию после нескольких десятилетий изоляции – и в этих условиях с готовностью шел на уступки. О запрете на проведение соревнований в КНР или снятии китайских спортсменов по политическим причинам в те годы почему-то никто не говорил.

Деньги решают

Почему стоит читать Фукуяму, хотя предсказанный им конец истории так и не наступил

Буш и его советники искренне верили в «конец истории». Выстраивая политику по отношению к Китаю, они исходили из того, что, несмотря на «тяньаньмэньские события», КНР продолжит идти по пути реформ и в конце концов станет демократическим государством с рыночной экономикой.

Сыграла свою роль и внешнеполитическая обстановка. В августе 1990 года Ирак вторгся в Кувейт, и Вашингтону были нужны нормальные отношения с Пекином. Как постоянный член Совбеза ООН Китай мог заветировать подготовленную американцами резолюцию ООН № 661, налагавшую санкции на Багдад. Буш полагал, что активное и конструктивное участие Китая в разрешении кризиса в Персидском заливе покажет, что КНР вовсе не та «репрессивная диктатура, какой является любой коммунистический режим».

В результате в 1991 и 1992 годах статус MFN для КНР был продлен, пусть и не без горячей дискуссии в Конгрессе. В 1992-м Бушу пришлось снова наложить вето на решение Палаты представителей о приостановке статуса, несмотря на обоснованные обвинения Китая в нарушениях прав человека и поставках оружия на Ближний Восток.

В 1992 году Буш-старший проиграл президентские выборы Биллу Клинтону – тому самому, который называл китайцев «мясниками» и грозился привлечь Пекин к ответу. И что же? А ничего. Став президентом, Клинтон подтвердил, что КНР сохранит статус MFN во внешней торговле, и выразил уверенность, что «развитие торговли и либерализация торгово-экономических регуляторов – лучший способ интегрировать Китай в мировое сообщество». Взгляды демократа Клинтона оказались идентичны взглядам республиканца Буша. Впрочем, учитывая, что за обоими президентами стояло мощное лобби американского капитала, заинтересованного в использовании дешевой рабочей силы в КНР, ничего удивительного тут нет.

В Китае же восприняли позицию Вашингтона по-своему. Руководство КПК уяснило: до тех пор, пока американские воротилы бизнеса заинтересованы в нормальных отношениях с Китаем, можно ничего не менять в своем поведении, сохранив цензуру, авторитарный режим и высокую степень вмешательства государства в экономику.

Оба хуже

В общем, воздействия санкций КНР практически не почувствовала. Объем импорта и экспорта продолжал расти. Одна только китайско-американская торговля, несмотря на краткосрочное падение в 1990-м на 17%, к 1994 году, когда китайское руководство перешло к новому этапу рыночных реформ, выросла до $50 млрд. Объем американских инвестиций вырос с $284 млн в 1989-м до $2,5 млрд в 1994 году. К 2003-му объем американского экспорта в Китай увеличился в четыре раза, тогда как объем импорта – в 12 раз. По подсчетам американских экономистов, это стоило по меньшей мере пяти миллионов рабочих мест в самих США, если оценивать всю «утечку», начиная с 1989 года.

Иначе говоря, если целью санкций было наказать Китай, то сделать это точно не удалось. Напротив, Пекин за небольшую плату получил ценный урок – не стоит слишком полагаться на благосклонность глобальных институтов и не стоит отказываться от госрегулирования в экономике и суверенитета в политике. Если же расчет был на то, что по мере развития сотрудничества КНР и Запада китайский режим самоликвидируется, как это сделала КПСС, то и он не оправдался. Запущенная Трампом «санкционная война», которая выглядит как исправление ошибок предшественников тридцатилетней давности, действительно нанесла мощный удар по Китаю, в том числе и через очередное американское «ноу-хау» – механизм «вторичных санкций», когда «вне закона» оказываются не только внесенные в санкционные списки компании или персоналии, но и все те, кто продолжает с ними работать. Таким образом, решая одну задачу, Вашингтон одновременно расшатал основы глобальной экономики, вызвал цепную реакцию событий и в конечном итоге критически навредил глобальному лидерству самих Штатов.

Так что ни о чем ином, кроме как о лицемерии и «двойных стандартах» американской системы глобального лидерства, вся эта история о Китае и западных санкциях не говорит. Какие же выводы можно сделать жителям России, на которую обрушились беспрецедентные тотальные санкции? Искать какие-то аналогии здесь бесполезно – в исторической ретроспективе поведение Запада выглядит непоследовательным и нелогичным. Но нужно понимать, что интересы капитала превыше всего. И если сейчас западные корпорации уходят из России, то делают они это не из каких-то русофобских соображений, а четко понимая, что цена издержек на западных рынках в случае, если на них обрушится вся мощь современной западной «культуры отмены», будет больше, чем издержки от потери российского рынка. Поэтому «отменяют» теперь целую страну – Россию. И как только бизнес найдет способы зарабатывать на российском рынке, не привлекая внимания возбужденной коллективной травлей общественности, он этими способами воспользуется. Иначе и быть не может.