Год безденежья

Удар глобального кризиса Россия встретила в лучших экономических кондициях, чем многие ожидали, но со слишком обширным набором неотложных задач, чтобы денег хватило на все. Ситуация осложняется и тем, что российский рубль не является мировой валютой и универсальным средством обмена. Это существенно ограничивает возможность поддержания экономики, а в интересующем нас случае – оборонной промышленности и в целом военных расходов путем эмиссии. Падение доходов бюджета как в силу обвалившихся нефтяных цен, так и ввиду сокращения налоговых поступлений из-за кризисного сжатия экономики неизбежно потребует пересмотра приоритетов госпрограммы вооружения (ГПВ), даже если номинальные расходы не изменятся или возрастут.

Истребители Су-27/30 заняли второе место в мире по популярности

О том, что оборонке нужно ждать сокращения объема заказов, говорят давно. Президент Владимир Путин об этом предупредил еще в 2016 году на совещании в Туле, указав, что с завершением госпрограммы вооружения на 2011–2020 годы (ГПВ-2020) пик поставок оружия и военной техники будет пройден и предприятиям придется искать варианты загрузки своих мощностей гражданской продукцией. Тогда же были обозначены приоритеты: министр промышленности и торговли Денис Мантуров объявил о необходимости довести долю гражданской продукции в общем объеме производства предприятий ОПК до 50% к 2020 году. Цель эта очевидно была изначально недостижима, о чем свидетельствовали и слова министра экономики Алексея Улюкаева, который на том же совещании назвал другую дату – 2025 год. Он же отметил, что с 2011 по 2016 год объем производства гражданской продукции оставался стабильным, составляя около 500 млрд руб., однако их доля в общем объеме производства ОПК упала с 33% в 2011 году до 16% в 2016-м. В изданном несколько позднее поручении президента Пр-2346 от 05.12.2016 рубеж был сдвинут еще правее: заданным целевым показателем является достижение 30% доли гражданской продукции к 2025 году и 50% спустя еще пять лет, к 2030-му.

Начиная с 2016 года доля гражданской продукции, выпускаемой предприятиями, подросла, составив почти 25% от общего объема, что в денежном выражении составляет около 830 млрд руб.

Много это или мало? На том же совещании 2016 года Алексей Улюкаев отметил, что для достижения 50% показателя доли гражданской продукции объем ее производства должен увеличиться примерно в шесть раз – с учетом сохранения номинального роста гособоронзаказа и экспорта вооружений.

При сохранении текущих темпов роста к 2030 году оборонка выпустит гражданской продукции примерно на 2290 млрд руб. Очевидно, что таким образом целевой показатель достигнут быть не может – напомним, что сегодня, в 2020-м, объем производства военной продукции составляет примерно 2500 млрд руб, и его резкое снижение вряд ли можно считать допустимым.

Военный специалист сообщил об "оборонном" значении лайнера Ил-114-300

Тем не менее добиться даже этого показателя будет нелегко. Ключевым фактором, ограничивающим рост производства «гражданки» на оборонных предприятиях, остается недостаточный объем ее экспорта, ограниченный как сложными условиями на конкурентном рынке коммерческого хайтека, так и ужесточающимся санкционным режимом. Сегодня адекватного и реалистичного решения этой проблемы не просматривается. Но очевидно, что Россия должна приложить все усилия как минимум, чтобы увеличить экспорт гражданской продукции своей оборонки хотя бы в пределах бывшего СССР, одновременно наращивая и объемы поставок на внутреннем рынке. Насколько эта задача решаема в текущих экономических условиях, можно будет частично оценить уже в следующем, 2021 году.

Сами по себе условия лучше не становятся. Летом Минфин предложил урезать военные расходы в период 2021–2023 годов на 323 млрд руб., а осенью – сократить Вооруженные силы примерно на 10%. Эти предложения не были приняты, более того, их раскритиковал в том числе и председатель Счетной палаты Алексей Кудрин. Он сообщил, что снижение оборонных расходов с 2,7 до 2,5% ВВП ниже уровня, который можно считать оптимальным для безопасности страны.

Год чумы

В уходящем году Вооруженным силам, как и обществу в целом, пришлось иметь дело с распространением новой коронавирусной инфекции. Но парализовать деятельность российских военных COVID-19, как уже было сказано, не смог. Помимо защиты собственных частей и учреждений армия помогала гражданскому населению, в частности, развернув в различных регионах России несколько госпиталей для борьбы с ковидом. Были усилены и собственно армейские медицинские подразделения – согласно информационному бюллетеню Минобороны, по состоянию на 12 декабря в военных госпиталях было подготовлено 6745 мест для лечения инфицированных военнослужащих, нуждающихся в госпитализации, а также сформировано 182 обсервационных центра для карантинных мероприятий, способных принять одновременно 30 тысяч человек. Также Вооруженные силы России оказывали помощь некоторым иностранным партнерам, в частности Сербии и Италии, куда были направлены группы военных врачей и эпидемиологов. Эта работа имела не только гуманитарное и имиджевое значение, но и позволила собрать информацию о вирусе и протекании вызванного им заболевания, что отчасти облегчило борьбу с эпидемией уже в самой России, где вспышка COVID-19 достигла опасных масштабов позднее, чем в большинстве стран Европы.

Объем информации о масштабах инфекции в войсках довольно ограничен. Но, насколько можно судить, обошлось без ЧП, которые могли бы серьезно снизить боеспособность российской армии. Влияние эпидемии было скорее опосредованным: источники «Профиля» в частях и соединениях Вооруженных сил и на предприятиях оборонки говорят, что и сама инфекция, и меры по борьбе с ней серьезно замедлили все процессы, осложнив координацию действий, руководство и исполнение распоряжений в большинстве операций, как рутинных, так и внезапных.

Из-за пандемии не стали отменять крупные учения, хотя, по некоторым данным, масштаб ряда мероприятий был сокращен. Впрочем, и «Армейские игры» во главе с «Танковым биатлоном», и крупные маневры, включая стратегические «Кавказ-2020», успешно состоялись. Не помешала пандемия и международным учениям – таким, как Indra Navy-2020 с Индией или «Дружба-2020» с Пакистаном.

В новый год Вооруженные силы вступят уже на фоне начавшегося процесса вакцинации, и стоит надеяться, это позволит по прошествии нескольких месяцев сократить расходы на противоэпидемические мероприятия.

Год войны

В 2020 году продолжилось формирование в российской армии новых частей и соединений. В частности, в Южном военном округе были сформированы новая мотострелковая дивизия, а также ракетная бригада, оснащенная ОТРК «Искандер», и артиллерийская, оснащенная артустановками различных типов. В начале декабря было объявлено о предстоящем формировании новой мотострелковой дивизии в Калининградской области. Она станет основной ударной силой 11-го армейского корпуса береговых войск Балтийского флота и позволит компенсировать усиление частей НАТО в Прибалтике и Польше.

Сложности в формировании новых соединений российской армии могут возникнуть в связи с необходимостью ее перевооружения. К сожалению, Сухопутные войска до сих пор испытывают дефицит современной техники: большинство боевых бронированных машин всех классов изготовлено еще в советские годы. И даже если эта техника с тех пор была модернизирована, она не всегда соответствует современным условиям ведения военных действий.

Новое лицо морской войны: что означает ввод в состав флота АПЛ "Казань"

Довольно ярким 2020 год оказался в плане активности наших Вооруженных сил за рубежом. В ноябре было объявлено о создании пункта материально-технического обеспечения ВМФ России в Судане. Этот регион представляет давний интерес для ВМФ России, однако до последнего времени упоминания возможного возобновления базирования на северо-востоке Африки считалось домыслами. Если говорить о задачах новой базы, то среди них можно выделить борьбу с пиратством, пресечение морских каналов связи террористических группировок, закрепление за Россией в регионе реноме экспортера безопасности и партнера по международному военному сотрудничеству и, наконец, обеспечение безопасности крупного нефтяного проекта – в Судане планируется постройка нефтеперерабатывающего завода мощностью до 400 тыс. баррелей в сутки. Какие корабли и суда будут размещены на этой базе, пока неизвестно, но соглашение предусматривает возможность появления там в том числе кораблей с атомными энергетическими установками, то есть атомных подлодок или ракетных крейсеров типа «Петра Великого» или завершающего модернизацию «Адмирала Нахимова».

Продолжилась и операция в Сирии: зимой 2020 года правительственные войска при активной поддержке российской авиации и, видимо, сил спецназначения сумели добиться существенных успехов в Идлибе, заняв ряд населенных пунктов этой провинции. При этом противником сирийских войск выступали подразделения вооруженных сил Турции, поддерживавшие формирования «оппозиции». В итоге в марте в Идлибе было установлено перемирие и организовано совместное российско-турецкое патрулирование в зоне безопасности вокруг шоссе М4 Латакия – Алеппо.

Наконец, неожиданным образом российские войска получили базу на территории Азербайджана. Серьезное обострение карабахского конфликта, приведшее к потере армянскими силами значительной части контролировавшихся ими с 1994 года территорий (включая как прилегающие районы, так и собственно земли бывшей Нагорно-Карабахской автономной области), завершилось подписанием перемирия и размещением в Карабахе российских миротворцев. Как долго продлится эта миротворческая операция и чем она закончится, сказать пока трудно, но во всяком случае этот исход лучше, нежели представлявшееся вполне реальным полное поражение армии обороны Нагорного Карабаха и исход армянского населения с этой земли.

***

Уходящий год точно не был скучным, но и предстоящие несколько лет вряд ли будут спокойными. И это верно не только в отношении России: решая задачи обеспечения национальной безопасности в условиях растущей военной угрозы, практически всем государствам придется так или иначе столкнуться с безденежьем, чумой и войной. Что здесь можно сделать в российских условиях? Как минимум стоит ставить вопрос если не о сокращении военных расходов, то об их оптимизации. В частности, решения могут найтись в области сокращения номенклатуры закупаемых вооружений, как в части новой техники, так и в части модернизационных программ, при сохранении общих объемов производства.

В 2020 году появились намеки на грядущие радикальные изменения структуры самой оборонной промышленности с сокращением числа головных предприятий и их укрупнением, особенно в части авиационной и судостроительной промышленности. Что касается структуры самих Вооруженных сил, то, возможно, следует оценить адекватность содержания в имеющемся виде Воздушно-десантных войск, требующих дорогостоящей десантируемой техники и более дорогой, чем у их мотострелковых коллег, подготовки в условиях, когда военно-транспортная авиация в перспективе ближайших нескольких десятков лет точно не достигнет необходимой численности, чтобы обеспечить переброску и десантирование наличного состава ВДВ. Вопросов, которые можно поднять в поисках вариантов оптимизации расходов на Вооруженные силы, достаточно много, даже если не брать варианты простого механического сокращения, которое обычно оказывается самым неэффективным способом экономии. Проблема заключается в первую очередь в политическом весе этих вопросов и политическом весе тех, кто в силу должности может их задать на достаточно высоком уровне, чтобы от них нельзя было отмахнуться.