Всю свою короткую жизнь Джефферсон Бунуан старался все делать как надо. В школе был примерным учеником. Получил стипендию от благотворительного фонда и поступил на факультет криминалистики. Хотел работать в полиции. Но потом Джефферсон погиб, его жизнь оборвала пуля полицейского.

Вечером 18 июля 20‑летний мужчина допустил роковую ошибку. В Санта-Ане, бедном районе Манилы, с 22 часов действует комендантский час. Санта-Ана – лабиринт извилистых переулков с хижинами из проф-листа. Над жалкими домишками разлит смрад сточных канав.

Джефферсон Бунуан понимал, что появляться на улице во время комендантского часа опасно, и решил вместе с 18-летним двоюродным братом и тремя знакомыми девушками остаться на ночь в крохотной квартирке их общего приятеля, 20-летнего Хомара Манаоиса, которого все звали Тотонг. Друзья часто встречались у него.

Они не заметили, как в эту ночь к жилищу Тотонга приблизился отряд полицейских. Стражи порядка сначала перегородили улицу, а потом ворвались в комнату, где сидела молодежь. Секунды спустя Джефферсон Бунуан, его двоюродный брат и его приятель Тотонг скончались под градом пуль.

Тотонг торговал метом (метамфетамином), заявили потом полицейские. Над тремя мужчинами учинили безжалостную расправу, считают их родственники.

Филиппины уже много лет считаются раем для китайских синдикатов, мексиканских картелей и японской мафии. Преступники наводнили островное государство дешевым наркотиком – коварным стимулятором, подавляющим чувство голода, усталость и боль. Доходы от наркоторговли частично оседают в карманах у депутатов, мэров небольших городов, полицейских и глав муниципалитетов – коррумпированных слуг государства, крышующих преступников.

Но вот 30 июня в должность вступил новый президент Родриго Дутерте. Популист с имиджем смельчака одержал убедительную победу на выборах, пообещав полностью избавить страну от наркотиков. 71-летний мужчина никогда не входил в политический истеблишмент Филиппин, выходец с забытого властями Юга более десяти лет (в разные периоды) был мэром города Давао на не слишком благополучном острове Минданао. Как считается, он закрывал глаза на деятельность «эскадронов смерти», ликвидировавших тогда свыше тысячи подозреваемых в мелких преступлениях, беспризорников и дилеров.

Политик, не стесняющийся в выражениях, не раз называл папу римского «сукиным сыном». По словам Дутерте, он собственноручно расстреливал злодеев. Своим сторонникам перед выборами он обещал сбросить в Манильскую бухту 100 000 преступников. «Убить их всех, и проблемы больше не будет», – грозно вещал он. В островном государстве, стонущем под гнетом коррупции, злоупотреблений и преступности, где элита обогащается, а бедные практически не пользуются плодами экономического роста, брошенное им зерно упало на благодатную почву. Многие филиппинцы превозносят Дутерте как мессию.

Он обещал полностью избавить Филиппины от наркотиков за 3–6 месяцев и взялся за дело всерьез. Сразу после инаугурации началась беспощадная война, которая изо дня в день уносит десятки жизней. Промежуточные итоги: 4400 арестов и 603 трупа с конца июня. Эту статистику пополняют не только мелкие дилеры, но и, по всей видимости, невинные граждане, гибнущие в ходе полицейских облав, всегда проходящих по одной схеме: следователи в штатском штурмуют предполагаемый наркопритон, где, по их сведениям, находятся дилеры, после чего на полу остаются лежать изрешеченные пулями тела мужчин. Почти всегда полиция уверяет, что убитые угрожали оружием. В доказательство предъявляются фотографии, которые кажутся постановочными: рядом с трупами, как правило, пистолеты, а также мешочки якобы с метом. Проверить это практически невозможно.

Опасаясь за свою жизнь, в полицию с повинной явились около 600 000 подозреваемых в надежде, что там их как минимум не пристрелят. Теперь они в переполненных тюрьмах дожидаются суда; процессы могут продолжаться годами. Сегодня сдаются следствию даже высокопоставленные полицейские, предположительно замешанные в наркобизнесе.

Для сестры Джефферсона Бунуана это слабое утешение. На следующий день после ночной стрельбы 22-летняя убитая горем Лавли стоит у гробов родного и двоюродного братьев в окружении родственников, друзей и соседей, пришедших проститься. «Чтобы Джефферсон торговал наркотиками? Исключено! Ведь он хотел стать полицейским», – говорит Лавли Бунуан со слезами в голосе. Став полицейским, он надеялся раскрыть убийство отца, рассказывает она. У отца была велорикша, но много лет назад его ограбили и зарезали.

«Наших парней застрелили полицейские», – говорит Лавли Бунуан. В переулке, где живет в крохотной квартирке семья Тотонга, установлена камера наблюдения. Но перед полицейской операцией ее отключили, утверждает женщина, которая из страха не хочет представиться. Уличные фонари тоже якобы внезапно вышли из строя. Одна из соседок Тотонга говорит, будто слышала, как по меньшей мере один из парней хотел сдаться, «но тут раздались выстрелы».

Соседи уверены, что трех девчонок, в том числе сожительницу Тотонга, а также малолетнего ребенка увезли с собой полицейские. После этого никто ничего о них не слышал. С парнями расправились, якобы кричала одна из девушек при задержании. Это подтверждают несколько соседей.

Полицейский, ответственный за эту облаву, в своем кабинете в районном отделении рассказывает совсем другую историю. Роберт Доминго – коренастый, коротко остриженный мужчина в отглаженной форме; ему 40 лет, 19 из которых он несет службу на улицах Манилы. По звучанию голоса можно предположить, что Доминго любит приказывать. «Мы не убивали этих троих парней. Это были вооруженные наркодилеры, мы только оборонялись», – говорит Доминго, правда, с усмешкой. Дескать, за Тотонгом следили несколько недель. Полицейские в штатском якобы даже покупали у него «дурь» – небольшие количества мета. Только после этого его подчиненные перешли к жестким действиям. «Тотонг выхватил ствол, и мои люди его обезвредили, – утверждает Доминго. – Двое других тоже были при оружии».

Затем он пристегивает к бедру пистолет и в сопровождении двоих подчиненных отправляется патрулировать район. «Теперь по плану «Токханг», – говорит он.

Операция «Токханг» – кампания, призванная обеспечить спокойствие на территории участка. Полицейские наведываются к предполагаемым наркоманам и наркодилерам. В воздухе над Манилой разлита жара, липкая, как мокрая простыня. Доминго обливается потом, шагая по своему району с сигаретой во рту, и жалуется на жизнь: «Мы завалены работой, а платят мало».

Он идет по своему участку вальяжной походкой, как король, отправившийся в гости к своим подданным. Здоровается с людьми за руку, заставляет группу подростков убрать за собой мусор, подозрительно смотрит на нескольких скейтбордистов.

Доминго – преданный сторонник президента Дутерте, он верит в его «концепцию ста тысяч трупов в Манильской бухте». К тому же с приходом Дутерте от полиции ждут результатов: «Мы должны выполнять квоты. Полицейские, которые за три месяца не уничтожат или не задержат нужное количество дилеров, будут переведены на другую работу или потеряют ее».

Доминго смотрит в свое профессиональное будущее с уверенностью: «Я занимаю третью или пятую строчку». Он показывает пистолет, новый «глок», австрийского производства, очень надежный: «Пришлось покупать самому».

Он останавливается у дома, окрашенного в зеленый цвет, и стучит, пока на пороге не появляется испуганный мужчина. «Ты покупаешь или торгуешь?» – спрашивает Доминго. «Я с этим завязал, сэр. Правда. Я не хочу кончить трупом с номером вместо имени», – говорит мужчина, потея от страха. Доминго требует поклясться, что тот больше не притронется к наркотикам, и уходит с улыбкой.

Правозащитные организации если и протестуют против такой охоты на людей, то очень робко; на отдельные демонстрации выходят студенты. Кто-то из представителей церкви напоминает о шестой заповеди («Не убей»). Ведь Филиппины – очень католическая страна и теоретически правовое государство. Но ни первое, ни второе при Дутерте не имеет особой силы.

Убийствами занимаются не только полицейские. Все больше людей гибнет от рук киллерских бригад. И большинство из этих убийств укладываются в одну схему: киллеры приближаются к жертве на мотоциклах и стреляют, после чего растворяются в дорожном хаосе. «Ангелы смерти» (Angels of death) – так филиппинская пресса окрестила бандитов‑убийц.

Другие бригады похищают своих жертв и только потом убивают. Они обматывают головы трупов мусорными пакетами, связывают руки за спиной и вешают на шеи картонные таблички. Стандартная надпись: «Я – наркодилер. Не берите с меня пример. У нас много жертв». Подготовленные таким образом тела убийцы оставляют на темных улочках.

К услугам киллеров прибегают и полицейские, причастные к наркобизнесу. После прихода Дутерте они боятся за свою жизнь и стараются ликвидировать сообщников, связных и свидетелей.

В Маниле царит атмосфера страха. Чтобы разобраться в происходящем на Филиппинах, нужно отработать ночную «кладбищенскую» смену с местными репортерами, слушающими переговоры по полицейской рации рядом с центральным отделением полиции в столичном районе Эрмита. Радиограммы лаконичны, но недвусмысленны.

0.05 – предполагаемый наркодилер застрелен в ходе полицейской облавы.

0.50 – тело неизвестного с табличкой на шее обнаружено на тротуаре рядом с люксовым отелем сети Sofitel.

2.33 – тело неизвестного с табличкой на шее обнаружено на пустой улице.

3.00 – обнаружено тело неизвестного с табличкой на шее.

За одну эту ночь на 27 июля только в Маниле «казни» были преданы 10 человек. По стране в целом – 22 человека.

Один из киллеров – хрупкая женщина лет двадцати пяти, с безупречным маникюром и в босоножках с пайетками. Она ждет в мотеле в портовом районе Манилы, где обычно назначают тайные свидания любовники. «Я готова рассказать о своей работе, но только на условиях анонимности», – говорит она и просит называть себя Шейлой. Она участница одной из тех киллерских группировок, которые обматывают своих жертв пакетами для мусора и вешают табличку на шею. В «бригаде», которой руководит ее муж, двадцать человек. «Мы получаем заказы непосредственно от полицейских, которые замешаны в наркоторговле и теперь убирают всех, кто может их выдать», – говорит Шейла. Спокойным, твердым голосом молодая киллерша, мать двоих детей, рассказывает о своей «профессии», как если бы она работала служащей в канцелярии: сейчас «работа» кипит, за каждый заказ платят 200–500 евро. «Чтобы убивать, мне не нужен предлог. Если мы получили заказ, мы его отрабатываем».

Муками совести она не страдает, говорит Шейла. Напротив, она убеждена, что делает доброе дело: «Эти люди продают наркотики и отравляют общество. Они заслужили смерть». Сочувствия она не испытывает. Но она убивает не потому, что ей это нравится, подчеркивает Шейла: «Мне нужна эта работа. Я не знаю другого способа выжить». Впрочем, занявшись таким ремеслом, женщина перестала ходить в церковь, признается она. Заламывая тонкие пальцы, она задумчиво говорит, что боится за свою жизнь: «Я многое знаю. Возможно, однажды кто-то «закажет» уже меня».

Звонит ее муж. Нужно идти, говорит она, вежливо извиняясь – поступил новый заказ. «Мелкий дилер». Ей еще нужно подготовиться, выследить жертву, подыскать подходящее место для своей кровавой «работы». Она садится на мотоцикл, на прощание машет рукой. Ранним утром следующего дня приходит эсэмэска: «Заказ исполнен».

Тринадцать дней спустя после убийства студента Джефферсона Бунуана по улицам Санта-Аны к Южному кладбищу Манилы отправляется похоронная процессия. Впереди шагают сокурсники Джефферсона с транспарантом, они требуют справедливости для своего товарища – как будто ее еще можно восстановить. Лавли Бунуан и ее родные с плачем идут следом за гробом. «Дядя Джеф! Дядя Джеф!» – навзрыд повторяет его семилетний племянник Джон, не в силах остановиться.

К бодрствующим у гроба вечером накануне похорон присоединился элегантно одетый пожилой господин с портфелем. Макс де Меса – председатель «Филиппинского альянса защитников прав человека». Он выражает сочувствие матери убитого, шепчет Лавли слова утешения, пытается как-то успокоить убитого горем брата.

Макс де Меса считает, что полиция должна дать родным ответ. Но едва ли она это сделает. «Люди слишком боятся полиции. Эта бойня очень напоминает мне темные времена диктатуры Фердинанда Маркоса», – говорит правозащитник. У него есть доказательства, что над тремя молодыми мужчинами учинили расправу. Де Меса показывает письмо, якобы написанное неким полицейским, в котором говорится, что двое из тех сотрудников, которые стреляли в парней, получают «зарплату» от одного наркосиндиката. Умереть должен был только мелкий дилер Тотонг. Джефферсон и его двоюродный брат просто оказались в неудачное время в неудачном месте. Стать ненужным свидетелем здесь – приговор.

А как же три девчонки, которые были на месте преступления? 72‑летний Макс де Меса проводит рукой по редеющим волосам: «Мы не знаем, где они сейчас. Но запугать трех несовершеннолетних проще, чем их убрать». Надежда, пусть смутная, есть: девушки тоже могут дать показания.

В ночь после похорон было застрелено девять мужчин: пять – во время полицейских облав, четверо – бригадами киллеров. Теперь в Маниле для одной ночи это совершенно нормально.

Между тем президент Дутерте распространяет свою кампанию и на тех, кто до сих пор считался неприкосновенным: это представители старого истеблишмента. 21 августа – в воскресенье – он опубликовал список из 159 имен, в который вошли депутаты, мэры, судьи и полицейские. Дутерте советует им явиться с повинной, предупреждая: «Иначе я нашлю на вас нашу полицию».